Беседы шалопаев или Золотые семидесятые

– Переименовать дураков в спортсменов? Хитро. Это решит одну из наших вечных проблем. А вот с мудрецами будет сложнее…

– А мы замаскируем дураков под умных. И они будут ставить противника в тупик своими дурацкими ответами. А для страховки экипируем ушанками. Если что, они их шапками закидают.

– Сильный ход! Но все же есть сомнение. Выдюжат ли наши дураки-любители против их прожженных профессионалов?

– А я, батенька, верю в наших дураков. Верю, верю! Они не раз выручали нас в трудную минуту. Еще Бисмарк предостерегал от козней против русских, которые на любую военную хитрость отвечают своей непредсказуемой глупостью…

– А в сочетании с нашими морозами и непроходимыми лесами…

– Да что леса? У нас дороги непроходимые!

– Что да, то да. В этом наша сила. Непроходимые дороги и непроходимые дураки делают страну непобедимой.

Об относительности ума на тропическом острове

– Вообще-то говоря, кого считать умным, а кого глупым – вопрос спорный. Во многом это зависит от уровня окружающих. Вот если бы ты сейчас оказался в компании физиков-ядерщиков? Или среди микробиологов, обсуждающих свои проблемы. Слушал бы какую-то тарабарщину и чувствовал себя очень неуютно…

– Э, нет! Конкретные знания еще не признак ума. Те же ученые-очкарики в жизни сами всего боятся. Протекающий унитаз может вызвать панику у доктора любых наук. Они же вырастают из очкариков, запуганных дворовой шпаной. Будь ты хоть самый гениальный ученый, хоть Людвиг Фейербах с тремя головами…

– Господь с тобой! Такие страсти, на ночь глядя…

– Будешь дрожать перед малограмотным бонзой. Вроде Берии.

– С тремя головами?

– И одной хватало. Чтобы другим головы сшибать. А скольких записных интеллектуалов переиграл товарищ Сталин с незаконченным семинарским образованием! Вот кто умел задумывать комбинации не на ходы, а на годы вперед. А те, кто считал его недалеким человеком, потом глубоко сожалели об этом. Когда оказывались сбитыми фигурами в партиях, которые он терпеливо разыгрывал…

– Переиграл или перехитрил?

– В политике хитрость ценнее ума. Поэтому ушлые проходимцы умудряются использовать более способных людей в своих целях. И Толстой писал, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных. И кто же умнее в итоге? Тот, кто победил. Значит, не так страшен Фейербах, как его малюют.

– Но хотя бы от возраста ум зависит? Есть же признанные мудрецы, аксакалы с седыми бородами. И радикулитами…

– На седину и лысину можешь не рассчитывать. Возраст ума не добавляет. Скорее, наоборот. А якобы мудрым старикам его заменяет житейский опыт – память о набитых шишках.

– А я слышал простое правило: не лезь за пределы своей компетенции – не будешь выглядеть дураком.

– А что такое компетенция? Как ее измерять, в каких единицах?

– Говорят, на Западе есть какие-то тесты…

– IQ? Ну и что? Этот коэффициент показывает умение разгадывать кроссворды. Представь, что человек с высоким IQ попадает на необитаемый остров. Поможет он ему там? Кто легче адаптируется на природе – ученый или малограмотный колхозник?

– Робинзон Крузо!

– Дефо не указал IQ Робинзона. Но он явно не был дураком.

– Но Пятница точно не был интеллектуалом!

– В любом случае колхозник окажется на острове в привычной среде, а вот IQ будет постоянно попадать впросак и выглядеть глуповато. Что и подтверждает тезис об относительности ума.

– Относительно кого? Робинзона? Или Пятницы?

– Точка отсчета действительно нужна. Можно взять и Пятницу.

– Принято! Считаем IQ Пятницы равным нулю. Это как раз уровень доцента, который преподавал нам научный коммунизм на четвертом курсе. Как он издевался над нами! Страшно вспомнить…

– А что делать? Среди доцентов тоже встречаются людоеды.

– Значит, мы с тобой обсуждаем теорию относительности ума?

– Ну да. Ее отдельные положения.

– А дедушка Эйнштейн до нее не допер?

– Увы. Старик остановился на общей теории относительности.

– В полушаге от величайшего открытия! Всемирного значения. Которое мы с тобой только что совершили.

– Скромнее надо быть, юноша. Его совершили более умные люди, задолго до нас. А короче всех сформулировал Уильям Блейк: если бы другие не были дураками, то мы сами оказались бы ими.

– Ну вот, опять убил мечту…

– Так кто, по-твоему, окажется успешнее на необитаемом острове – интеллектуал или колхозник?

– В полевых условиях IQ должен подчиняться прапорщику!

– А вот это неоднозначно. В нестандартных ситуациях народный умелец тоже тычется, как слепой котенок. Потому что не понимает сути явления, действует по шаблону. Спросишь его: а почему именно так? А в ответ слышишь раздраженное: делай, как сказано, и не задавай глупых вопросов!

– Но результат достигается?

– Как правило, да. Многовековой опыт не подводит. В общем, если IQ договорится с колхозником, они смогут выжить на острове…

– Постой! Кажется, наклюнулся сюжет. После кораблекрушения на необитаемый остров попадают два путешественника – интеллектуал и работяга. При этом они полные антиподы – по образованию, менталитету, культуре. Между ними ничего общего, но они понимают, что поодиночке им не выжить. Одному не хватает практических навыков, другому – знаний и ума. И вот реальная угроза гибели заставляет их объединить умственные и физические усилия…

– А что? Забавный эксперимент. Микромодель человеческого общества в экстремальных условиях. Вдали от шума городского. Но для полноценного опыта не хватает женской составляющей…

– Да, в сценарии должна быть тема любви. Иначе Голливуд не примет. Итак, на следующее утро, как раз в пятницу, волна прибивает к берегу шлюпку, в которой лежит бесчувственное тело молодой блондинки, их попутчицы. В платье, изорванном бурей в самых соблазнительных местах. Кстати, героям нужно дать имена…

– Ну, колхозника, конечно, зовут Джон. Сам он попал на судно в попытке бежать от британского правосудия. За то, что в пьяной драке на деревенских танцах пырнул ножом парня с соседней фермы. А было это мокрое дело в графстве Норфолк, в сочельник.

– Идет. А молодой интеллектуал, только что с отличием окончивший Кембридж с дипломом по кризис-менеджменту, направлялся в Америку. Чтобы строить карьеру и реализовать свои непомерные амбиции. Ему подойдет аристократическое имя Джордж.

– А может, более теплое Генри?

– Ладно. А красавицу, для достоверности, можно назвать Мэри. На этом фрегате она возвращалась из круиза по Европе, вместе со своим мужем, толстым, безобразным бизнесменом. Который вечно сидел в кают-компании за бриджем, пыхтя своей вонючей сигарой. Наши герои пытались ухаживать за скучающей леди, но тут налетел ужасный шторм и вдребезги разбил о прибрежные рифы их любовные планы. А заодно утопил весь экипаж и пассажиров, включая ее мерзкого мужа. И вот герои видят полуобнаженную Мэри и поднимают друг на друга глаза. И бешеный взгляд темпераментного Джона упирается в непробиваемую сталь голубых глаз Генри…

– И кого из них выберет красотка Мэри?