Честность

Раздалось среди этого стола. Ребята, надо сказать, уже все тесно подружились друг с другом, и сейчас преспокойно резались в карты посреди стола. Здесь были: Оли, паромщик Идэна, Лейла, хозяйка местного дома отдыха, Хельга-сестра Отти, имевшая шикарные белые косы и чуть стеснительное выражение лица, и четверо наших уже известных героев.. Я чуть было не назвал их горячо любимыми, читатели, но после подумал, что это прозвище ещё надо заслужить. Но они его ещё и заслужат. Я вам обещаю. Предложение об Афинах осталось без ответа, вместо этого начали резаться в какую-то другую, не менее интересную игру. Суть же ее была такова: проигравший должен был рассказать историю из своего прошлого. Любую и честно. А если слушатели уличали его во лжи, то он должен был рассказать теперь все, с точностью до наоборот. Например, если ты называл друга другом, то теперь должен был говорить: «недруг, сэр», или «господин». Если кукла, то «жираф», или «живность», или «матрешка»( и т. д.).

Попробуйте, кстати, на досуге. Интересная игра. Правда, я в неё ещё не играл ни разу. Но вот, придумал. И, когда пришла очередь Ильи, то Кристиан уличил его во лжи. А после Илья-Кристиана. Обоим пришлось развести целый диалог, при том, что до этого они обсуждали лишь бренность мира. Вполне хорошую, вроде бы, тему. И чуть затронули вопрос будущего. И теперь ребятам нужно было разыграть диалог не о будущем, но уже о прошлом. И они шли нарочито серьезно, но после взрывались копнами смеха. Это передавалось всем в округе.

-Сударь, не хотите ли вы мне сказать, что наше прошлое есть великая тайна даже для нас самих?

–Да, это именно так, сэр. И сейчас я вас докажу. Рассудите, когда мы вспоминаем, то что мы видим, сэр? Мы видим то, что является делом рук Луны. Мы видим то, что нам оставил отлив. На своё усмотрение. И лишь только это. Точно так же мы не можем понять вселенную, ведь то, что мы видим, лишь ее след. И если ученые говорят, что жизни вне пределов Земли не обнаружено, как мы можем им верить? Что, если срок жизни одной планеты, предположим, десяток триллионов лет, это есть одна космическая секунда? Так и с воспоминаниями: мы не можем судить о жизни лишь по воспоминаниям, сэр. Это неточно.

–Предположим, ваша теория не так уж и плоха, как думается, но в ней есть один большой недостаток.

–Какой же, сэр?

–Вы распинаетесь мне о ней лишь ради того, чтобы я поступил в маяк. Не так ли?

В этот момент в гостиной разверзся всенародный хохот. Никто не мог больше сдерживать себя. И Кристиан действительно зазывал Илью идти в Маяк, потому что было уже довольно поздно. С этого момента, посидев ещё часок, все действительно разошлись. После игры в «Честность» у Ильи болел лоб, и приятное тепло растекалось по телу.

В небе стояла Луна. Желтая, полная, но уже убывающая, с кратерами на своем теле. Она стояла над лесом и напоминала Илье Родину. Русь-Матушку-Россию. Там остались его родители и дом. А устал Илья лишь потому, что следовал своей мечте. Пока, правда, не осознавая, в чем она заключается, но уже начав свой свободный полёт. Справа тихо плескалось море. В ночи ни один корабль не освещал его путь. «Пусть миром правит любовь-любовь к миру»,– так думал Илья. На грунте оставались следы вечерней росы, а на горизонте-пятнышки звёзд, как одеялом, укрывшихся вдруг набежавшими тучами. Илья стоял нараспашку. Ему было и жарко, и холодно. Его одолевал озноб жизни, желание просто жить. Он предвкушал завтрашнее плавание, отправляясь на свой маяк. От хижины было недалеко- минут десять. Там, внутри, зажег масляную лампу и медленно, озарив тьму сиянием сердца, стал засыпать исполинским сном. Было без двадцати двенадцать…

Глава 4. «Пончик убежал»

Наступило утро. Над маяком в виде туч простиралась тень нового дня. Внутри было довольно уютно. Изначально малые размеры к тому же круглой комнаты не давали особенно развернуться Отти. И он обставил помещение с норвежским пристрастием к порядку и изяществу: посреди комнаты стояла кровать. Всё. Слева от неё лежали, аккуратно сложенные, уже высохшие вещи Ильи, справа же стояла потушенная, догоревшая лампа.

Но обо всём этом Илья уже и не думал, сидя в лодке «Молодость», отплывающей прямиком к греческим островам. Из переднего кармана куртки выглядывал жираф. Но Илья пока что не собирался его выслушивать. Да и сам зверь плавать пока особенно не хотел. Он просто молча улыбался. Пыл ребят, конечно, немного охладел по сравнению со вчерашним. Впереди их ждала неизвестность. Но, как уже упоминалось, жираф, например, был вполне доволен происходящим. У Ильи созрел в голове один план: отвести его поближе к родине, да там и оставить. Зверь вполне заслужил себе хорошую пенсию. «А если выковать ему два горба, то вполне сойдёт за верблюда»,-отвечал Влади, захвативший с собой кирку в дорогу.

Путники остановились на привал.

Живой мостик посередине моря заметно скрасил удовольствие ребят. Каменная глыба с объеденными деревьями. Что ж, но тогда почему-живой? Живой, потому что продувается всеми ветрами жизни сразу. Волей-неволей, с четырёх сторон. Мостик, потому что служит хорошим местом, где могла бы развиваться мысль рассуждения путников. Немного расхлябанная, нуждающаяся в прочной опоре, но в то же время сама и являющаяся ей. Сила-внутри нас. Мы-Господы Боги. Кристиан наломал хвороста и раздел костёр. На костре, кипя, приготовлялась яичница. Отти, Влади сидели рядом, подложив под себя мох.

-Скажи, Отти, куда мы сегодня плывём? Может, бросим жребий?

Вчера ребята договорились обсудить это дело позже, когда выйдут уже в открытое море, чтобы быть более свободными в своём выборе. И вот, этот момент настал. Афины хоть и были интересны им со стороны своего комфортного климата, но ребятам хотелось уже чего-то более необычного и интересного. Вместе с горячей яичницей им нужен был и жгучий, новый запал. После недолгих споров порешили так: расставят по удочке с каждой стороны света, благо, компас имелся, и та удочка, на которую первой попадётся рыба, как раз и станет географическим ориентиром. В какой стороне света искать. Потому что Илья, например, хотел сразу во все страны.

Забегая немного вперёд, скажу, что эта книга в первую очередь о работе над собой, лишь обёрнутая в искристые приключения. Но и они-тоже часть, притом главная часть моего романа. Так давайте же просто насладимся этим путешествием! Представьте, что в нем вам выпал жребий провести неделю, две, три, всю жизнь! Какое бы это было место? А я вам расскажу о своём. Тем более, что Илья готов отправиться почти в любое, лишь бы там было потеплее. Нет, он не трус. Лишь хочет побывать в неизведанном. Он никогда не пробовал на вкус жарких стран и их женщин. О, вы не подумайте, Илья порядочный. Ну, или в финале книги будет таким. Он лишь не знает на вкус песок духовного мира такой женщины. Он лишь хочет пожить в нем. Илья говорит: «Насладимся жизнью, друзья! Жизнь-это танец. Так пусть же наше приключение станет нам хорошим уроком жизни, чтобы мы научились танцевать. Хорошо, что нам выпала именно эта доля! Держась за бокал с водой, славно, что мы не переменили принятого нами решения. Это хороший знак, ребята.»

И все, безусловно, согласились с Ильей. Ребята долго ловили рыбу, да и поймали только потому, что скормили ей из запасов собственную. Начиналась морская, новая жизнь. Вечер прошёл быстро. Искупались, замёрзли, погрелись, после налегке легли спать. Перед самым отходом Илья долго смотрел на звёзды и размышлял. Вдалеке, в ночи, он видел свет загорающегося Идэна. Но видел слабо, скупо, и тот был больше похож на свет звёзды, мерцающей Венеры, что готовится уйти с небосклона перед самым утром.

Глава 5. «Генриус»

***

Проснулись рано. Ночью дул серверный ветер надежд. Он вдохновил путников на приключения. Проснувшись, скоро позавтракали остатками вчерашней еды. Илья чувствовал себя ослабевшим. Но знал: потерянные силы пошли на пользу. Будто в его сознании прямиком разлились волны, вместо прежних роящихся забот. Лодка же была моторная, похожая на те шхуны, которые возят пассажиров по достопримечательностям, например, по канальцам Амстердама. Имелась крыша. Вместо сидений, их сплошных рядов, Кристиан любезно обставил каюту плетёными креслами. На шхуне была газовая горелка, но баллон-лишь один. Потому по возможности спутники старались готовить еду на костре. Имелся погреб. А, следовательно, бензина и прочих запасов было предостаточно.

Перед отплытием все ребята собрались на их маленьком островке, попрощаться с ним. Остров служил как бы отправной точкой. И, как буддисты уходят в себя, от суеты, окружающей их, так и остров был их размышлением. Он встретил ребят в смятении и непонятках, свой тишиной подарив им великолепные часы раздумий. Остров дал им совет, как и зачем начинать своё приключение, а потому ребята нанесли его на свою карту, как точку, на которую, что бы ни произошло, они бы вернулись в будущем. Карта же выглядела следующим образом (разложив её на камне, Влади прижал один краешек рукой, а другой-раздробленным кусочком гранита. Небо было полно туч, но картина словно светилась золотом счастья. Тем более, что золото там действительно было: золотой маркер Отти, бережливо припасённый им с самого дня отъезда. Маркер обводил намеченный ими маршрут: от острова, лежащего на самой вершине Ботнического залива, к Афинам, с остановками в виде булавок, припасённых уже Ильей. Решив не перегружать лодку, ребята взяли с собой лишь самое необходимое, остальным стараясь пренебречь. Если надо-закупаться по дороге. А заодно-рассматривать архитектуру проплывающих мимо городов), итак, городами, в которые желали заехать ребята были: Мариенхамина, Готланд, Копенгаген, Ставангер, Амстердам, Шербур, Лиссабон, Танжер, Алжир, Кальяри, Палермо, Афины. Кристиан сразу же отметил, что с таким багажом идей и количеством непрожитого детства в головах они вряд ли придержатся намеченного плана. А Отти добавил, что ему очень нужно попасть в Александрийскую библиотеку. В небе хохотала чайка, и ее пение было довольно громким. Но даже она испугалась того взрыва хохота, который раздался после фразы Отти. И ещё большего, когда Кристиан добавил к плану Александрию. Ребятам явно нужно была эмоциональная разрядка. Влади предложил сменить пару лодок на своём пути. На что Кристиан возразил, что в первом же порту сменит Влади на более умного пассажира. А Отти и впрямь предложил подвезти пару нуждающихся. На «Молодости» могли бы поместиться ещё три-четыре человека. Илья же сказал, что, раз уж на то пошло, каждому из них четырёх следует поставить перед собой какую нибудь глобальную цель, что приведёт каждого из них к осознанию своего человеческого могущества. И было решено: за время путешествия Илье следует написать роман, по прибытии или до него, продать книгу так, чтобы хватило денег на посещение ресторана в Афинах. Отти, как единогласно решили путники под голос ветра, должен будет придумать и после запатентовать как минимум сто рецептов приготовления блюд для своей кулинарной лавочки. В ответ он хитро улыбался, ведь эксперименты не возбранялись. Но за здоровье путников Отти все таки должен был отвечать. С Кристианом долго спорили, но сошлись на том, чтобы он за время путешествия научился отжиматься, скажем, пятьсот раз, а после на время нырять за Жирафиком Ильи. Поначалу Илья был против, ведь в некоторых местах глубина моря под ними достигала пяти километров. Был высокий риск потерять талисман. К тому же то, как Кристиан ныряет в бездну высотой с небоскрёб, в воображении выглядело просто жутковато. Но Кристиан уговорил Илью, сказав, что в молодости был победителем Всего Идэна по плаванию, по своему возрасту. Владимиру предоставили должность лихого главного рулевого, и потому, что он провёл все детство в Европе, переезжая с места на место, наказали сводить на самые интересные локации. Влади согласился, ведь почти каждая история его детства вызывала интерес и бурный ажиотаж. Так же ему была поставлена задача довести «Молодость» до пункта назначения не позднеемпяти лет под уже привычный всеобщий хохот. Чайка тоже смеялась. Жираф почти скалился, не в силах расширить больше свою улыбку. В наказание провинившийся обвязывался исполнять дежурство вне очереди, а так же то, что загадают его товарищи. Как видите, наши герои достаточно оградили себя от возможности вернуться назад. Они и не хотели. Перед ними раскрывался невидимый доселе горизонт жизни на уровень выше. Не даром вчера за тостом Илья сказал, что люди-Боги. И наши путники прямо сейчас чувствовали преисполнение своего разума. Можно сказать, что эти мгновения были для них пока что самыми счастливыми в жизни.

Времени было около восьми. Путники, по совету Ильи, часов с собой брать не стали-так лучше чувствуется танец жизни. Порой метроном мешает держать собственно заданный ритм. Вновь, как и ночью, вдруг дунул ветер с Севера. Мимо, впервые за все время проплыл небольшой паромчик. То следовал корабль в Швецию. Его хозяин был другом Отти. У Отти вообще было много друзей. И вчерашний вечер-тому подтверждение. Норвеги вообще-дружелюбные. И паром, проходя мимо, вдруг отчего-то громко загудел. Ребята махали ему в ответ, приветствуя. Но что-то здесь казалось неладно. Паром, замедляя движение, включал обратный ход. Уже в третий раз перепуганная звуками чайка тоже это заметила и поспешила есть поднятую двигателями рыбу. А дело тут было вот в чем: с парома спускалась лодка. То ребятам везли бензин. Идэнские прослышали, что веселая компания отправляется в путь и не остались равнодушными. Им помогали, как могли, и вскоре к Острову прибыла целая лодка бензина, что после тоже был погружён в погреб. Илье, да и остальным тоже, стало интересно узнать: Кто же?-Привёз бензин. И ответ оказался прост, хотя поначалу загадочный старец, привезший бочки, так и уплыл обратно без разъяснений. Разъяснения же в данный момент катались по погребу, моля выпустить их оттуда и желательно поскорее.

Генри, друг Отти, решился на такой отчаянный поступок, чтобы или отговорить ребят от путешествия, или уехать с ними. Вы можете подумать, что в нем разыгралось чувство беспокойства за товарищей, но на самом деле он просто любил эффектные появления. Ребят Генри так и не отговорил, в итоге, от путешествия, да, честно говоря, он не очень-то и старался. В конечном итоге-лишь попросил довезти до Мариенхамины, а после и вовсе сознался, что это была его финальная цель. Но не будем забегать вперед. Тем более, мы его не судим. Каждый карабкается, как может. У всех своя правда. Тем более, ведь не ругаются же профессиональные танцоры, когда какой нибудь старичок, встав с кресла, проявив признаки жизни и заявив, что он ещё хоть чего-то стоит, отчаянно пытается повторить их движения. А Генри ребят, к тому же, порядком повеселил. Он был живым и важным напоминанием, что не все и не всегда будет идти по плану. Такова жизнь. Починив сломавшийся под вечер винт лодки, дружная компания отправилась в свой дальний и необычный путь. По незнанию Генри захватил с собой часы. В тишине они показывали без двадцати девять. Шумело море.

Глава 6. «Мариенхамина»

В Мариенхамину приехали поздно. В 21:49 второго ноября. Пришвартовались недалеко от порта. Швартуясь, спугнули ютящихся в бухте лебедей. Попрощались с Генри. День у ребят был проведён хороший. Илья, утомленный, но так и искрящийся от написания своего нового романа, не преминул достать жирафика из кармана и нырнуть. Вынырнул освеженным, как морской огурец. Посовещавшись, ребята прикрепили к стене скалистого берега свою лодку, а после, переступая босыми ногами по гладкому каменистому дну, отправились, под песни и пляски отправились (жаль только, не было у них гармони) в город. Вдалеке огнями маячил порт. И если Идэнский порт напоминал ребятам подсолнух, то этот был какой нибудь голландский тюльпан. Чёрный голландский тюльпан, с оранжевыми или желтоватыми точечками. Забрались на гору, ведь с горы открывался хороший вид на город. Город был небольшой, но уютный, протянулся с юго-запада на северо-восток, все дальше и дальше удаляясь от береговой линии. Исходя из предположений Влади, что-нибудь съестное можно было купить лишь обойдя порт. Вряд ли бы до порта ребята нашли таверну. Потому, даже не совещаясь, все дружно, продолжая песни и пляски, двинулись туда, куда говорил Влади-за порт. Вскоре Кристиан действительно разглядел кафешку. Хозяйка хоть и собиралась закрываться, но узнав, откуда ребята прибыли, передумала. Она начала расспрашивать путников о жизни на Идэне, а наши герои принялись ей с удовольствием отвечать. Приятно было поговорить с кем-то новым. По прошествии двух дней в море было просто приятно с кем-либо поговорить. Тем более, сестра хозяйки, как оказалось, однажды спасла маленькому Кристиану жизнь. Ну, а пока наши ребята разговорились, позвольте же мне сесть за свободный столик, заказать имбирный чай с домашним печеньем и предложить вам то же самое. Усесться поудобнее и продолжить, радуясь, беспремерно радуясь жизни, слушать и говорить.

Первый раз я попал в Мариенхамину, когда мне было двенадцать. Мариенхамина, вообще говоря, довольно длинное (финское ведь) название, и на меня оно произвело впечатление. Это столица и почти единственный город территории Алландских островов, находящихся под управлением Швеции, но имеющих некоторый суверенитет. Конечно, первый раз я был на Алландах в сопровождении своей семьи. Мы приехали погостить в это удивительное местечко всего на неделю и жили в коттедже на берегу лебединого озера. Владелец коттеджа был весёлый швед и он представил себя Соррэном. А я, с плохим знанием английского языка, понял, что его зовут Сорри. Поэтому, когда он что-то говорил про себя, я всегда думал, что он за что то извиняется. Я никак не мог понять-за что? И это меня веселило. Забегая вперёд, скажу, что на Аланды мы ездили ещё много раз. Но именно из первой поездки мне запомнилось, что там до чрезвычайности натуральная природа. Мы плавали на лодочке всей семьей, и это было незабываемое ощущение, когда вёсла, чуть копошась, барахтаясь под водой, замирали, и вместо привычных голосов города, его технологии и машин, слышался лишь гомон лебедей, шум волн, ветра и какая-то пронизывающая душу свежесть солнца, вечера. Помню мне, прибывшему из России, было холодновато привыкать к температуре +10-14 градусов летом и постоянно сквозящему ветру. Но именно потому это того и стоило. Именно в тот момент я понял море и понял, что оно есть. Именно в тот момент я осознал все его могущество и силу, казавшиеся моему детскому уму непостижимыми до такой степени, что я просто тихонько, как щучка, замирал. Возможно, именно тогда я и полюбил море. И эта любовь сохраняется во мне до сих пор, и с годами она только крепнет. Возможно потому мои герои поплыли до Афин, а, скажем, не полетели на самолете. Но ещё и потому, что тогда бы эта книга не была написана. За отсутсвием приключений и тяги автора. Между прочим, я ведь ещё не написал книгу но именно сейчас говорю, что она будет написана. Что ж, именно сейчас у меня есть такое настроение. Такая уверенность. Да, возможно, я немного странный автор. Но я лишь хочу, чтобы книга не прошла мимо, чтобы она действительно принесла пользу каждому, взявшему ее в руки, а не взбудоражила мозг на два или три дня. Я всего лишь считаю, что честность, смирение и добро, осознанные через результат деятельности-есть рецепт счастливой жизни человека и человечества.

На Аландах много зверей. Нетронутые поля кроют в себе пастбища Быков и молодых Оленей. Лебеди на воде, ёжики, переползающие вместе с закатом солнца дорогу, кабаны в лесах-все это тоже не редкие явления. На Аландах вообще красивые закаты. А ещё ярмарка, находящаяся возле порта. Как-то раз мы зашли в кафе, пообедать. И я, болтая ножками и ожидая свой заказ, вслушивался в доносившиеся из зала диалоги:

-Ну, рассказывай, дружище, как продвигается твоя работа над романом?

–О!

Илья был поглощён работой настолько, что не смог бы сейчас сформировать какую-либо одну идею. Он подумал, почесав свою длинную бороду и сказал:

-О!

Ребята в хохоте взглянули на хозяйку и друг на друга. После их заверений о том, что Илья-прирождённый словоплет, такое высказывание было более чем исчерпывающе. (Хозяйка тоже смеялась). И, похоже, уличало ребят во лжи. Но тут Илья собрался с мыслями и вышел-таки из транса. Хозяйка, надо отметить, была примерно одного с Ильей возраста.

-Мадам, ваш узор на платье, чуть ниже плеча, мне напоминает о моем детстве. Когда вы смеётесь, он прыгает, как маленький мальчик, с горки на горку, на санках. То есть, прыгаю я. И в своём романе я затрагиваю как раз-таки проблему вот этих горок: как преодолевать их, не падая, а преодолев, как все таки забраться на новые? И я даю ответ в том, что каждому человеку нужна какая-то цель, как компас. Но знаете, мадам, если бы целью было ваше прекрасное личико, мне думается, мне бы и не понадобились санки. Вы очень красивы.

Сначала захохотал Отти. Он был так по-компанейски горд за своего друга, выдавшего веселую речь, что был просто намерен поддержать этот момент хохотом. Кристиан и Влади подключились позже, и их аккомпанемент был как звук, что вдруг, по чистой случайности, догнал свой сверхзвуковой истребитель. Мадам же была приятно поражена и даже чуть покраснела, тоже чуть-чуть залилась хохотом. Впрочем, эта история не понесла в себе особого продолжения. Илья же, чуть подождав, и вовсе прыснул громче всех. Вечер, в общих чертах, удался на славу. Герои поужинали за троих. Продукты в дорогу решили (чего далеко ходить) тоже закупить у этой хозяйки. Это было её родовое поместье и дело, переходившее от стара к младу. Но, вот ведь, когда оно перешло именно к ней, дела почему-то и вовсе не заладились. Надо было подождать до сезона. До нового года, хотя бы. А пока-продержаться как-нибудь, чтобы не обанкротиться. И вот, пришло спасение. Эти красивые молодые люди буквально силком, за волосы вытащили ее из трудного положения. И заказали, и выпили так много, что до Нового Года хозяйка была уже наверняка спасена. Это был знак: всегда следуй принятому решению. После ребята отправились спать. И всем снилось примерно одно и то же: события вчерашнего дня, их дорога от предместий Идэна до предместий Мариенхамины. А дело было вот как:

Ребята отъехали от острова в надежде получить то, что заслуживали по праву: мудрость. И, не взирая на Генри, по истечение десяти минут после отплытия «Молодости» каждый из путников был занят своим делом. Владимир, стоя у штурвала, и включив полный вперёд, насвистывал себе под нос какую-то мелодию, стараясь подпевать в такт ветру. Владимир и вправду вспоминал своё детство, желая удивить своих спутников чем-нибудь необыкновенным. Например, эту мелодию он пел, прохаживаясь по долине камня, вдоль зелёных холмов, недалеко от побережья, в городе Росток, Германия. Долина чем-то напоминала долину хоббитов, а мелодия-их военный марш. Вспоминая сейчас эту мелодию, Владимир думал, что, конечно, у Ильи все получится. Ведь и Толкин когда-то сидел, вот так, в лодке времени, покачиваясь на волнах, и писал будущее. Он ведь тоже представлял, как будет вонзать в форму своей души податливый, но опасный и раскалённый металл. И сейчас, вспоминая то, своё детство, Владимир думал, что на Аландах ребят следует отвести туда, где им удастся хорошенько помечтать, а после подумать, что к своей мечте ещё можно было бы добавить. И, конечно, Владимир уже знал этакое одно местечко, куда бы он их повёл. А потому продолжал напевать свою немецкую песенку, неспешно рассекая берег волн.

Отти сидел, свесив ножки вниз. Конечно, рискуя, но не рисковал ли он, спрошу я вас, когда принимал решение столь поспешно и необдуманно, когда давал клятву изобрести сто новых рецептов? Да, изобрети он их и впрямь (Отти представлял в полутонах себе эту картину), ему не пришлось бы уже сводить концы с концами. И, впрочем-то, ведь это было ему по душе и по силам. Учитывая, что до Афин они доберутся не раньше лета (не будем забегать вперёд), сто дней у него как минимум были в запасе. И, кто знает, какие тайны хранит в себе человеческий мозг? Нужно было бы лишь выработать алгоритм. Одно блюдо Отти уже придумал: ножки кальмаров по песчаному. Объяснения Отти оставит попозже, и вскоре я приведу целый список того, что он изобрёл. С пошаговыми инструкциями. А так… быстренько. В конце концов, тайна крабсбургера тоже по сей день остаётся неизвестной. Между прочим, я сегодня обещался написать пять тысяч слов. Как думаете, успею? Да… мне и самому не верится. Но, кажется, возможности человека и впрямь безграничны, ведь! Вы только посмотрите на Кристиана! Что он делает!

А Кристиан, забравшись на крышу, не думал ни о чем, кроме победы. Он нашёл площадку для отжиманий, а значит, все независящее от него исчерпывалось. Вот, дамы и господа, какой настрой нам всем надо бы иметь. А вы говорите мне-не осилю. И Кристиан продолжал отжиматься, переходя уже за вторую или третью сотню. Один Генри до конца не понимал, так что же здесь происходит? Но, в целом, ему тоже нравилось. Тепло, светло, и работать не просят.

За ночь на Мариенхамину обрушился водяной шквал. Казалось, выпало две или три нормы ежемесячных осадков. Был ураган. Штормило. Хорошо, что наши друзья загнали лодку в бухту и отставили ее там, с подветренной стороны. Хорошо так же, что на Идэне делают неплохие канаты. Впрочем, хорошо все, что хорошо кончается. И все то произошло за ночь, сейчас же над городом стояло круглое, спелое, по аландски желтое солнце, пряное, как айва. Не кислое, но прохладное, и все же согревающее Илью своими тёплыми утренними лучами. Прошла неделя с момента прибытия спутников на Аланды. Сейчас они уже собирались плыть дальше. Владимир все неделю водил друзей по полям, и те мечтали. Ночевали у добрых шведов, иногда финнов, иногда русских, что приветливо отворяли им свои хижины по вечерам. Расплывшихся в своих мечтах, довольных, провожала хозяйка таверны. Все четверо были достойны больших знаний, и, отплывая, видели на портовых часах: без двадцати восемь. Что означало без двадцати десять по Москве.

Ах, ребята, к сожалению, я заканчиваю писать на сегодня. Я понял, что мне следует переменить подход. На самом деле, я лишь понял, что не в силах написать больше за сегодня. Да, так в жизни бывает. И ты сдаёшься случайно, не желая это делать в своих веках. Но так и вправду бывает. А потому завтра же я покажу, как из выкопанной мною ямы вылезать. О, я думаю, все мы когда-то были ее заложниками.

Глава 7. «Висбю»

В Висбю приплыли рано. Плыли, правда, без остановки, около четырнадцати дней. Владимир решил экономить топливо, тем более что в Мариенхамине путники взяли себе старый парус, валявшийся в погребе у хозяйки таверны. И теперь ребята хотели проверить его в действии. Да и в целом, парус им так понравился, что по приезде в Висбю решили продать одну бочку с бензином, если не две, а на вырученные деньги, например, побродить по Копенгагену. Откуда Кристиан хотел слетать обратно на Идэн. Просто потому что это было весело. Ребята согласились с ним, и было решено: продадут побольше бензину-слетают все, и туда, и обратно. И вот, где-то в половину шестого утра взору путников вдруг, сквозь туман, во всей красе открылся старый город.

Ну, что же, доброе утро. И, знаете, я считаю, что выползти из этой ямы абсолютно не сложно. Как говорится, утро вечера мудренее. И вот, что я вижу с утра: мне думается, чтобы вылезти из этой ямы, нужно просто забыть об ее существовании. Запомните, на всю жизнь запомните одну цитату: Ты можешь ошибиться. Это нормально. И если у тебя ещё есть силы, чтобы думать о совершенной ошибке, значит, не все ещё потеряно. Значит, все ещё нормально. Универсальное средство избавиться от самой ошибки, к тому же от зависимости от этой ошибки есть лишь делать в два раза больше. Запомни: ошибся? Сложно? Все поправимо. Так сделай в два раза больше, чтобы поправить. Пожалуй, я ошибся вчера, перестав писать книгу столь волшебным осенним вечером. Но ошибка-бесценный опыт. А это значит, что я лишь должен написать две вчерашних нормы сегодня. Закончим об этом. Остров Готланд есть самый большой остров на территории Балтийского моря. Он даже больше, чем сам Иден. Население Готланда-около пятидесяти тысяч человек. Готланд принадлежит Швеции. Столица острова-Висбю. Город, чарующий туристов своей архитектурой и беспечностью. Гуляя по старому городу в яркий солнечный день, в руках с мороженым, красиво поданным специально для тебя, можно представить себя не в холодной Швеции, а в Ницце, или, при очень удачных обстоятельствах, даже в Афинах. Спускаясь к порту вечером можно наблюдать, как в воды Висбю заходят трансатлантические огромные корабли, и тогда уже подавно ощущаешь себя где-то в Сингапуре. Корабль истошно, со всей своей мощностью гудит, извещая публику о приезде, а публика и сама не прочь пошуметь в столь мандариновый вечер. И публика машет, кричит, виляет друг другу руками с берега на корабль и обратно. По утрам же на набережной рыбачат старики-горожане, в прошлом жители Мальмё или Стокгольма-столиц Швеции, которым надоела городская суета. Они сидят, мерно покачивая взгляд в такт поплавку, созерцающему глубины моря, и медетируют. Порой тишина так сильно на них влияет, что сами старцы, как их поплавки, начинают созерцать изнутри владения моря. Но что это там, вдалеке? Не очень-то похоже на так называемое видение. Слишком ясное и быстрое для здешних широт. И не входит, пока не входит во взаимодействие. Да, видать, сегодня в гавань с утра пораньше пожаловал незваный гость. Что ж, старцы дружелюбны. И они улыбаются «Молодости».

-Кристиан, плыви быстрее, причаливаем!

–Смотри, как бы я не обогнал тебя, тихоход! Айда сюда, ко мне, парни! -Вода хоть и холодная, но, пожалуй, теплее, чем на Идэне в Рождество.

И Кристиан показался из воды, с жирафом в руке, удерживаясь второй рукой за борт «Молодости». Илья и Отти помогли ему залезть наверх, сделав небольшой вираж на прохладном, хоть и не проходном воздухе. Они помогли ему, потому, что Кристиану жгло руки от чрезмерных физических упражнений. Все трое сняли парус, и когда Владимир причалил, между ними и старцем произошёл такой диалог (старец заговорил первым):

-Я вижу, судари, вы заблудились. Чем я могу вам помочь?

–О, Господин старец, мы лишь следуем своему пути. Но будь так любезен, укажи нам укрытие или поделись своей бесконечной мудростью, я вижу, ты обворожительно приручаешь свой поплавок. Или, быть может, сам поплавок расскажет нам о своей мудрости? Нам было бы очень интересно послушать. Мы-путники. И мы направляемся на юг.

Илья писал свой роман уже вторую неделю. Герои начинали переплетаться, а знаки-четко указывать на конечную цель. На идею текста. Илья хотел создать роман, обучающий слушателей ремеслу жизни. Илья в своей голове уже даже дал эпилог для книги: «Жизнь-это танец. Танцуй любовь». И вот, однажды в сумерках, когда ребята только проплыли мимо парома на Стокгольм, после скудного, но вкусного ужина, Илья решил почитать своим друзьям вслух. Тем более, все они так давно этого просили. Владимир включил двигатели на половину их мощностей. Отти зажег настоящий фонарь, бережливо припасенный им из Мариенхамины. Кристиан, наконец отдохнув от последнего своего ныряния, отодвинул печку от себя и направил её на путников. В руке у Ильи были хлебцы и банка, полная малинового варенья. Он поставил ее на стол, приглашая ребят на десерт, и взял в руки рукописи. Окна каюты расплывались в дымке счастья, на перегонки бежали крупные, морские капельки по стеклу. Лодка представляла собой такую ментальную энергию, что, казалось, всех лампочек в мире не хватило бы, чтобы ее потратить, чтобы светить, как разрумяненное лицо Ильи:

Действие, происходившее в гавани, вдруг перевернуло с ног на голову сознание Петри. С ног на голову. Эти пальмы, растущие столь бережно, темно-фиолетовая вязь южных, тропических звёзд, корабли, груженые сахаром и пряностями, все заставляло Петри пробовать жизнь на вкус ещё и ещё. Петри был восторжен собой и той речью, которой его наделил вождь. Петри задал вождю, конечно, простой, но тем не менее терзавший его всю дорогу вопрос: «Есть ли жизнь после смерти? И тогда, для чего мы живем?». Именно этот вопрос задал Петри, будучи уверенным, что ощущает эмоциональный спад. Конечно, события этой ночи любого бы заставили почувствовать себя неважно: драка с Орлом, падение Хижины, ложь самого Петри, превратившаяся в золото, и дальше по накатанной. Петри грустил и не знал, к чему приведёт его его смысл жизни.