Трое из Скотланд-Ярда

Через некоторое время вышли и верзилы, а следом за ними трактирщик с пустым жестяным бочонком в руках. Его нижняя челюсть дрожала. Он еле слышно простонал:

– Чтоб тебя…

Тут внутри послышался треск бутылок. Вверх стал подниматься дым. Наконец крыша полыхнула огнём. Только тогда вышел и Дроглэр. Трактирщик упал на колени, смотря на свой паб.

– Хорошо горит, – отметил Уинстон, потирая ладони.

Бутылки затрещали ещё сильнее. Стали сбегаться зеваки.

– Сэр, давайте же арестуем его! – Уильям старался перекричать нарастающий шум огня.

– Мы не сможем доказать, что мы из полиции- – Артур заткнул юношу жестом. – Даже если бы мы были в форме и с документами, то ничего бы не смогли сделать.

– Но почему?

– Потому что Дроглэр нам не по зубам. Уходим. Мы узнали, что хотели.

6.

На кухне шипела только что приготовленная яичница. Уильям читал свежую газету, заголовок которой кричал: “Очередной паб сгорел дотла! Кто же стоит за ужасными поджогами в Ист-Энде?” Разумеется, газета не давала ответа на поставленный ей же самой вопрос. Даже догадок тут не было. Говорилось лишь, что ничем не примечательный паб, вероятно, был сожжён местными бандитами, но ответственность за это никто нести не будет. Владелец же заведения, тот самый трактирщик, заявляет, что в момент поджога он отдыхал с семьёй в парке. Странная история, которая не давала покоя Уильяму. Больше всего его волновал Уинстон Дроглэр.

– Мисс Толмен, – пробормотал полицейский, – а вы не боитесь, что пепел из вашей трубки упадёт в еду?

Старушка не спеша оглянулась и пустила струю дыма в сторону Уильяма, после чего продолжила готовить.

– Вы мне лучше вот что скажите, – помахав рукой у лица, вновь проговорил Осмонд, – кто такой Уинстон Дроглэр?

Мисс Толмен перекинула трубку на другие зубы. Посмотрела на Уильяма через зеркало, висевшее неподалёку.

– Зачем тебе?

– Просто интересно. Мне сказали, что он весьма влиятелен.

– Весьма, в самом деле. Ладно. Не будь ты из полиции, не стала бы рассказывать. Говорят, что он как-то связан с “Бескрылыми стервятниками”. Говорят, что он выдаёт займы под огромные проценты. Говорят, торгует наркотиками, оружием и всем прилегающим. Но говорят у нас разное.

– Да, много о нём болтают. А проверенные сведения есть?

– За проверенными сведениями нужно идти не к старой, но элегантной карге, а в архив. Джеймс там работал.

– Джеймс Томпсон? Секретарь мистера Несбита?

– Он самый.

– А вы откуда его знаете?

– Он тоже жил тут, – старушка стала раскладывать яичницу по тарелкам. – Уж не знаю, за какие такие заслуги, но Несбит сам платил за него, как за тебя сейчас. Пожил он тут у меня пару месяцев и купил себе домишко недалеко от этого вашего Скотланд-Ярда. Но вскоре зачем-то продал.

– Каким он был? Ну, когда жил у вас.

– Тихим. Он много времени проводил на работе. Кстати, секретарём твоего начальника он стал аккурат в день заселения в этот дом, а до того трудился в архиве. Рассказывал, что работает там с детства.

– Да, это я знаю.

– Завтрак готов! – прокричала мисс Толмен.

Тут же послышались шаги. Сначала появился солдат. Он был уже бодрым и весело спускался по лестнице. Его длинный красный халат с золотыми лентами чем-то напоминал мундир. Следом шёл Эрик, рабочий. Он уже нарядил пальто, чтобы отправиться на завод, но, почувствовав запах яичницы, решил задержаться. По другой лестнице спускалась молоденькая студентка. Девушке едва стукнуло 18. Она была такой лёгкой. Серое платье делало её похожей на газетный лист. Наконец старики-шахматисты тоже объявились. Они были одинаковы, как две капли воды: невысокие, пухлые, сутулые. Их обвисшие лица напоминали морды английских бульдогов.

Все расселись по своим местам. Квадратный стол делал всех их равными между собой. С одной стороны сел солдат, он сразу расстелил салфетку перед собой. Напротив него, наложив всем яичницы и наконец оставив трубку в покое, расположилась мисс Толмен. Справа от неё восседали шахматисты, несмотря на то, что они вдвоём делили одну сторону стола, места им хватало. Уильям и студентка уже принялись за еду. Отпив пару глотков чая, полицейский поднялся.

– Мне бы хотелось сказать кое-что. Я не совсем приятно вёл себя вчера при… расследовании. Я показал себя не с лучшей стороны, даже не удосужился спросить ваших имён. Сейчас я хочу исправиться, – он замялся, почувствовав повисшую в воздухе тяжесть. – Для начала представлюсь сам. Я Уильям Осмонд, как вы догадались, полицейский. Раньше жил в Брайтоне пока не… Теперь вот мой начальник снимает мне комнату у мисс Толмен. Я закончил, – он сел, невольно опустив глаза.

Долгая тишина, знак неодобрения, угнетала его.

– Кто же представляется за столом? – разорвав купол молчания, чавкая, проговорил рабочий. – За столом есть надо, а не болтать.

– Полно тебе, Эрик, – раздался хриплый голос одного из шахматистов. – Паренёк хочет пойти на контакт, нельзя ему в этом отказывать.

– Поддерживаю, – прохрипел второй. – Я вот могу представить нас с тобой. – он посмотрел на первого. – Я Чарльз, а это мой братец Кристофер Клиффорд.

Кристофер улыбнулся, показав маленькие сточенные зубы.

– Мы живём тут с самого рождения. Почти столько же играем в шахматы. А вы умеете играть, юноша?

– Скажем так, я не гроссмейстер.

– Это уже что-то. Можете присоединиться к нам, если будет время.

– Обязательно.

– Теперь, наверное, я, – выждав паузу и вытерев рот салфеткой, начал рабочий. – Зовут меня Эрик. Работаю в “Уайтчепельской мануфактуре”, ну она тут недалеко просто. Папку я не знал, мамку забрал туберкулёз. Хотя у всех почти так же. А теперь у меня всё хорошо. Грех жаловаться.

– Давайте я, – повернувшись к Уильяму, заговорила студентка. – Я просто Хлоя. Учусь в… забыла… не важно. – На вид девушка была славной и очень энергичной, только изо рта пахло пивом. – Вообще я очень люблю гулять, читать, слушать музыку с пластинок, вышивать крестиком, смотреть на ночное небо, разговаривать о погоде с моим преподавателем…

– Достаточно, – прервала её мисс Толмен. – Не стоит так грузить юношу.

– А, что? Ох, конечно. Извините.

– Я остался? – не выдержав общих взглядов, спросил солдат. – Ладно. Сержант Теодор Паркинсон. Вчера мисс Толмен сказала, что я был королевским гвардейцем, только это неправда. Я служил в кавалерии.

– Вот и отлично, – заметив, что Теодору больше нечего сказать, подытожила мисс Толмен. – А теперь давайте наконец позавтракаем.

7.

Начало ноября выдалось холодным. По утрам немногочисленная лондонская трава покрывалась инеем. Ежедневный туман становился гуще, таинственнее. Сквозь него черные столбы дыма, поднимавшиеся от заводов, напоминали колонны, держащие небо. Теперь почти каждый прохожий надевал пальто, прежде чем выйти не улицу. Люди выглядели одинаково, но было в этом что-то элегантное, правильное. Словно маленькие серые кирпичики они двигаются по шумному городу, чтобы занять свои места.

Из широких конских ноздрей валил пар. Огромный чёрный жеребец демонстрировал небывалую для своих габаритов ловкость. Он шустро преодолевал круги ипподрома, перепрыгивал через препятствия и молниеносно разворачивался. Дыхание же его оставалось совершенно ровным, словно он занимается подобным не первый год. Но нет, последние месяцы он стоял в конюшне и ждал своего часа. Ждал, пока он снова станет нужным. Наконец дождался. Седой высокий всадник умело управлял лошадью, не выражая эмоций. Его закрученные усы давно потеряли форму из-за стремительных потоков встречного ветра. Он не чувствовал холода, скакал в одной лишь коричневой клетчатой жилетке и, разумеется, белоснежной накрахмаленной рубашке. Всадник был един со своим скакуном.

На ипподром вышел старенький мужичок. Он взглядом провожал скачущую лошадь. Изумлённо смотрел на мастерство наездника.