С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

– И мне нравятся! Я тут представляла, как действовала бы, если бы мне пришлось убить двоих таких же. Наверное это непросто…

Человек уже собрался отписать что-то в ответ… да призадумался. Закусив большой палец он молча и не моргая прочёл всё, что Славка написала с начала, потом ещё раз последнее. Подушечки зависли над клавиатурой… и только через долгое мгновение нехотя ожили. Каждая клавиша стала вдавливаться с такой осторожностью, словно нажатие может спровоцировать взрыв.

– Ну, это смотря как это делать… – Человек снова остановился, закусил губу. – Важно ещё, о чём идёт речь – о спонтанном убийстве или запланированном…

Повисла тишина. Комната показалась такой глухой, словно она в космосе: летит, огороженная вакуумом. И даже если рядом взорвётся звезда – её не будет слышно.

Ладони вспотели, лоб покрыла испарина. Пальцы с такой силой вцепились в подлокотники, что где-то там, в отдалении, в глубине сознания маленькое Я закричало от паники… Однако огромное, по-настоящему хищное сосредоточение подчинило себе чувства и сидящий замер, ожидая ответа, как замирает крокодил в ожидании газели.

Что-то Славка не спешит… Может она сейчас там, на другом конце провода так же сосредоточена, обдумывает вопрос и формулирует ответ… а может быть, она отошла… а может быть она отвлеклась на какой-нибудь пустяк и вся эта нахлынувшая на него серьёзность зря…

– Ну, по-моему, здесь о подготовленном убийстве и речи идти не может. – Славка напечатала, подождала, будто обдумывая, потом медленно, останавливаясь на каждом слове продолжила: – Наверное тут всё, как ты выразился, спотанно произошло.*Спонтанно.

Человек снова искренне ухмыльнулся, ободрился.

– Ну, это смотря, кто планирует и кто исполняет! Это убийство могло быть спланированно, пусть на то и непохоже. Я даже так скажу: пока перед судом не встанет человек, на котором повиснут железобетонные доказательства вины, говорить, ловко всё было провёрнуто или нет – преждевременно. В любом злодеянии и особенно в убийстве ловкость измеряется не только лишь умением не оставлять следов.

– А чём же ещё?..

Вопрос этот возбудил интерес настолько, что человек застрочил, потеряв всякую мнительность:

– Делать всё бесшумно, тихо, без улик – это, конечно, красиво. Но иногда это не самый лучший способ уйти от системы. Иногда самое лучшее – это кого-то подставить. Видишь ли, Славка, полицейским, следователям, оперативникам – им к любому преступлению необходим виновный. Нет виновного – нет раскрытия. Есть виновный – есть хороший отчёт. Смекаешь?

– Смекаю)

– Так иногда и делают. Чикаешь кого-нибудь, кого хочешь, но сначала следы к другому оставляешь. Косвенные, лёгкие. А один какой-нибудь тяжёлый, увесистый. Дело расследуется; опер распутывает клубок и у него сначала складывается картина неполная, но зато та, которая нужна тебе. Потом, если ты всё сделал правильно, он сам по ниточке дополняет рисунок и вдруг, найдя твою последнюю большую подсказку, понимает, кто преступник) Тот, на кого укажешь ты, конечно же)

Закончив человек с хрустом выгнул пальцы и стал перечитывать написанное. Губы его засияли улыбкой… потом она немного увяла… потом ещё… в конце от неё не осталось и следа.

Он написал лишнего. Очень много! Непозволительно увлёкся!

– Поэт… А ты сам убивал кого-нибудь? Я имею ввиду людей…

Вопрос замёрз. Человек не захотел отвечать. Пропало всякое желание касаться клавиатуры, но вот другое резко возникло – удалить все следы, исчезнуть, испариться как «Поэт» и больше в чужом поле зрения не возникать никогда! До добра болтливость ещё никого не доводила.

– Поэт, ты чего молчишь?..

Человек замер в нерешительности. Пальцы уже тянуться выйти из мессенджера, разум требует решительно действовать. Уходить! Исчезать! Защищаться тайной! Только тайна есть единственная настоящая защита, все остальные – ложные. Никто не может убить, навредить, причинить ущерб тому, о ком не знает, кого не видит, кого нет…

…Только вот среди пересохших губ, вспотевших ладоней и курсора, уже готового кликнуть на крестик в углу экрана, всё же пробивается иной голос. Сердце хочет верить! Сердцу одиноко; ему жаждется дружбы, понимания, одобрения… Но оно так наивно!

Что ж делать-то?..

– Поэт… – Славка остановилась будто в нерешительности. – Если я спросила лишнего, так ты прости. Не напрягайся. Мне любопытно такое, конечно. Я думаю, что нам обоим это любопытно, иначе мы бы не познакомились. Мы общаемся друг с другом не зная ни настоящих имён, ни возрастов. Не зная ничего. Мы знаем только, что с нами обоими всё не так, как с другими. Мы иные, мы с гнильцой.

Я лично не такая, как все. Я это понимаю. Не знаю, нормально ли понимать такое в моём возрасте, но я понимаю. Может быть я повзрослела раньше, как это говорят в фильмах, но для меня это очевидно. Кто-то сказал бы, что я испорченная. Я могу добавить, что в моём случае это слово надо писать с большой буквы. Испорченная. Даже так – ИСПОРЧЕННАЯ.

Я уже приняла себя. Я чувствую, что не исправлюсь. По-другому мне никогда не будет комфортно. Уверена, многим было бы не по себе от того, что мы с тобой обсуждаем. Ты только вспомни! Мы перемыли кости, наверное, половине безумцев, которых поймали за последний век. Мы обсудили множество убийств, когда убийцы не были найдены. Мы рассуждали про заказные убийства, про теракты, про психов, которые отрезают головы детям и гуляют с ними по улицам.

Знаешь, если бы мои родители… если бы они всё ещё были вместе… увидели хотя бы десятую часть, о чём мы с тобой переписываемся – они бы, наверное, поседели. Мать бы психанула, а отец… даже и думать не хочется что бы он сделал… Или у них у обоих сразу прихватило бы сердце, я уверена.

Мне всегда было интересно твоё мнение. По любому поводу, по любой истории ты высказываешься так… не знаю, как это сказать… авторитетно?.. Да, наверное. Ты высказываешься так опытно и авторитетно, что у меня, если честно, дух захватывает! Я всё время думала, что ты либо болтун, каких мало, либо в самом деле… как бы… в теме.

Мы никогда не задавали друг другу личных вопросов. Но вот я сейчас задала…

Послание прервалось. Человек поймал себя на том, что его замерший над клавишей выхода указательный устал уже так, словно на нём висит гиря… а так же на мысли, что он жаждет продолжения, как задыхающийся жаждет воздуха.

Значок, что с другой стороны пишут, ожил. Человек волнительно сглотнул.

– Если тебе некомфортно, то ты не отвечай. Не отвечай, не надо, я пойму. Это уже лишнее. Это уже личное. Давай тогда просто ещё немного поболтаем. Хочешь? Просто немного ни к чему не обязывающего трёпа…

Новая заминка. Человек отчётливо, как наяву представил, как девушка с той стороны, если она в самом деле та, кем представилась, смотрит на клавиши и мучительно подбирает слова. Как на её лбу собираются складки, а губы шепчут, перечитывая. Пишет, стирает, снова пишет. Будто подбирает отмычку к замку.

– У меня нет другого такого знакомого, с которым я могла бы подобное обсудить. Не знаю, известно ли тебе это чувство – когда не с кем поделиться мыслью, когда нет родственной души. С тем, о чём мы с тобой говорим, я не пошла бы даже к лучшей подруге. Хотя у меня и подруг-то настоящих нет… Только с тобой я могу поболтать о своих настоящих интересах. О запретном. О порочном. Поболтать не опасаясь, что меня потащат в психушку или в полицию.

Поэт – ну чего ты молчишь?..

– Да, я убивал. – Пальцы человека набили это молниеносно, но вдруг замерли над ENTER… и всё-таки нажали. – Убивал. Я знаю, что такое лишать жизни, потому у меня и есть, чем поделиться. Только у меня вопрос.

– Какой?!

Написано это было быстрее, чем читающий успел моргнуть. Двигался и думал он всё ещё замедленно, нерешительно, но где-то в сердце он почувствовал, что его внутреннее Я один из двух путей уже выбрало; и что по-настоящему первый шаг по нему был сделан не сейчас, не вчера, и даже не неделю назад – он был свершён ещё когда он вообще решил с этой сумасшедшей… как и он… девчонкой пообщаться.

– Скажи… Неужели тебе и правда такое интересно?

– В смысле?

Человек облизал губы, сосредоточился на мысли.

– Неужели тебе и правда интересны подобные темы? Убийства, насилие. Кровь. Почему ты интересуешься этим?

Ответа пришлось подождать.

– Я могла бы спросить тебя о том же…

– Нет, ты должна ответить первая. – Человек почувствовал, что именно сейчас имеет право требовать. – Если хочешь, чтобы я водился с тобой и дальше, то скажи. Это важно.

Снова заминка, на этот раз такая долгая, что владелец камеры секретов успел даже допить кофе, сходить на кухню и вернуться с новой, исходящей паром чашкой, а ответ всё ещё не пришёл.

Неужели перегнул? Нет, он должен знать. Обязан. Это кране важно. Почему?.. Просто чувство такое, что важно. Раньше было неважно, а нынче вот.

– Не знаю, как сформулировать… – Славка стала писать так медленно, словно потеряла на клавиатуре нужные буквы. – Не знаю, как ответить. И я не думаю, что мой ответ тебе понравится.

– Может быть и не понравится. Есть только один способ выяснить.

Тут человек на миг усомнился – не слишком ли давит?.. Нет, смягчать нельзя. Пусть выкладывает.

Снова молчание. Уже сердясь на эти заминки человек стал безжалостно набатывать: