Багровая полночь. Слухач. Начало истории

Сборы не заняли много времени. Я уходил самым последним. Спортивная сумка все так же стояла у двери. Скинув в нее мои мачете, я разрядил пистолет полицейского, достав из него обойму и зашвырнул все в кучу хлама, наваленного у противоположной стены.

– А я узнал тебя, гнида, – откашлявшись, заговорил полицейский. – Ты тот гад, что вчера напал в комендантский час на патруль. Знаешь, что с тобой сделают, когда поймают?

Остановившись в дверном проеме, я устало посмотрел на него…

– Тебя расчленят на маленькие кусочки и ты будешь подыхать очень медленно и мучительно!

… и не говоря ни слова пошел наверх. Надев на лицо маску и выскользнув из подвала, я направился в сторону дяди Саши.

Небывалая обезлюденность пугала. Никогда такого не было. Из-за тучи выкатилась красноватая луна, словно обрызгавшаяся кровью, она освещала мне путь до самого дома друга отца.

– Алло, это Игнат Андреевич? Очень хорошо. Я звоню вам по поручению вашего сына – Данилы Игнатьевича. Он просил передать, что с ним все в порядке. Пару дней назад его выпустили из мест лишения свободы, но пока он не может навестить вас. Как только появится возможность, Данила обязательно приедет к вам, но думаю в ближайшие годы этого не произойдет. Что? Хорошо. Обязательно сообщу. И еще. Он прочитал изданную трилогию «аддонов» и выражает большую признательность за этот труд. Теперь все. До свидания!

Отключив телефон, я не раздумываясь, кинул его в унитаз и смыл в канализацию. Моя бывшая квартира оказалась под завязку набита людьми, вознамерившимися остановить меня любыми способами: шесть нацгвардейцев, четверо полицейских, несколько сотрудников ФСБ, судя по документам и трое бойцов спецназа с балаклавами на голове. Сам хозяин квартиры, скуля, лежал на полу с отрубленным ухом.

Кровищей был залит каждый метр пространства. Такое чувство, что я попал в мясоразделочный цех. Осмотрев все еще раз на наличие признаков жизни и убедившись в обратном, мне не оставалось ничего другого, как покинуть место побоища.

В квартиру дяди Саши я попал за полночь. Он не стал спрашивать где я был и почему так поздно. Понимал? Да конечно. Дураком не был. Расположившись в Настиной комнате, я из кусков кожзаменителя и плотного шпагата соорудил незамысловатый чехол для мачете. Наверняка девушка занималась сувенирными поделками, раз держала такие странные предметы у себя под кроватью.

Наутро я попросил начертить местоположение захоронения жены и сославшись на срочные незаконченные дела, поспешил отклониться и оставить мужчину в одиночестве. То, что он не выдаст моего пребывания в своей квартире, я знал на все сто. Не тот он человек, чтобы так поступать. Мой отец всегда хвалил его и всегда отзывался с положительной точки зрения.

Взгляд упал на нарисованный неким умельцем портрет Анастасии, висящий на кухне, когда я уплетал сваренные на завтрак хинкали. Сделан он был мастерски. На меня смотрело улыбающееся лицо девушки, не обремененное никакими заботами, не связанной обязательствами и ограничениями. Золотистые кудряшки волной спадали до плеч. Лукавый взгляд светился радостью и безмятежностью. Захотелось наяву увидеть эту девушку, поговорить, как мы делали в детстве, сравнить произошедшие изменения, да и просто поболтать.

Отбросив нахлынувшие эмоции, я поспешил закончить с завтраком, забрал план Тихвинского кладбища, где находилось последнее телесное пристанище моей драгоценной Маришки, прикрепил к спине кожаные чехлы с мачете, оделся, подобрал сумку с тюремным скрабом и вышел на улицу.

Перво-наперво решено было вновь заглянуть в свою бывшую квартиру. После посещения семейного гнездышка Илья и Полины у меня остались некоторые подозрения относительно того, кто выкупил у судебных приствов квартиру. Да и ее новому владельцу хотелось задать пару давно интересующих вопросов.

То, что там ждет организованная засада, я даже не сомневался. Уж очень много шума возникло за последние дни вокруг моей персоны. Поэтому я сразу перешел в нападение, как только Сергей открыл дверь, показавшись в проеме в полосатой майке и шортах. Свалив его одним точным ударом в челюсть, я прошел вовнутрь и дальше события понеслись по произвольному, но очевидному сценарию.

Меня хотели взять живым и в этом не приходилось сомневаться. Люди в штатском и камуфляжном обмундировании заполонили узкий коридорчик. Не рассчитывая на серьезное сопротивление, они просчитались в моих способностях и теперь были наказаны появившимся в моих руках мачете. Глупый приказ. Никогда его не исполнял, пока не выводил противника из игры. Сломанная рука или нога, простреленное плечо или колено – дело поправимое и недолговременное. Как говорится «до свадьбы заживет». Зато с такими увечьями можно брать любого преступника «тепленьким». И сдачи не даст, и ты не запыхаешься по его скручиванию.

Здесь же разыгралось Бородинская баталия. По долгу службы мне часто приходилось пользоваться холодным оружием, но предпочитал я все же огнестрельное. В данной ситуации выбирать не приходилось. Мне пришлось изрядно повозиться. Но полиция и даже нацгвардия – это не спецназ. У них нет той подготовки, который каждый должен пройти чтобы удостоиться права быть зачисленным в отряд специального назначения. Мне с братом повезло, а вот всем этим, кто сейчас в неестественных позах валялся по всей квартире – нет.

Сергея – иуду и предателя я оставил на последок и не важно, он ли вызвал все это сборище народа или просто они меня уже вычислили и прислали группу захвата. Не важно. Главное, хозяин квартиры их пустил, а меня не предупредил. В тюремных кругах за такое – пером по шее, но мы же цивилизованные люди. Отрезанного уха с него хватило, чтобы мужчина ползал на коленях и скулил как собака.

Специально позвонив с его телефона отцу, я предполагал, что за загородным домом семьи уже установлено видеонаблюдение и прослушка. Чтобы не палиться самому, пусть все думают, будто Сергей со мной заодно и по моей просьбе передает Игнату послание. Я от этого только в плюсе, а вот у ползающего на коленях мужчины, явно возникнут крупные неприятности. Да мне плевать. Не хотел идти на контакт – вот и результат – пусть ищет часть своего тела в помойке. Если и дальше будет противиться – нос отрежем, палец, руку, ногу… да мало ли что еще. У человека, как оказалась, много всего лишнего. Вот и пусть пеняет потом сам на себя.

Я вытер окровавленное мачете о форму лежащего вниз лицом полицейского и спрятал оружие на свое место под куртку. Вторым же клинком я дотронулся до щеки Сергея и больно надавив, заставив сесть и посмотреть на меня.

В широко раскрытых глазах читался такой неподдельный ужас, что просто жалко было смотреть на представителя мужского рода. Мать мне всегда говорила: «Если ты грешен – терпи наказание, если нет – доказывай свою правоту вплоть до содранных кулаков и разбитого носа». Я запомнил эти слова на всю жизнь. Здесь же не наблюдалось ни одного ни другого – тупая покорность и страх, мертвой хваткой сдавливающий все внутренние органы и не желающий покидать бренное тело.

– Твой ответ оказался неверным, друг, – перекинув мачете на плечо и встав в межкомнатном проеме, спокойно сообщил я. – У тебя было время подумать еще раз, более осмысленно, пока я совершал один важный звонок. Ну так что, будет нужный ответ или дальше продолжишь водить за нос?

Кровь обильно текла оттуда, где недавно находилось ухо. Мужчина кое-как пытался прикрыть это место ладонью, но остановить ее никак не мог.

– Я ничего не делал и не знаю. Отпустите меня!

– Обычно, в таких ситуациях говорят, что две руки – это роскошь, – смерив его холодным взглядом, проговорил я, – но у тебя опять есть выбор: либо сказать правду, либо лишиться той части тела, которая не нужна.

Опустив мачете на его предплечье, я слегка похлопал по руке, наглядно демонстрируя, чего он лишится, если даст неправильный ответ. Сергей завизжал и стал отползать назад, но уперся в распростертого на полу гвардейца и захрипев, заскользил по ламинату коленями.

– Я не виноват. Меня заставили.

– Кто?

– Ювеналы. Решалась моя судьба: либо свобода, либо колючая проволока. Я, естественно, выбрал свободу. Меня подселили в соседнюю с вашей квартиру, чтобы я все выведывал, пронюхивал и докладывал в компетентные органы. В итоге я заложил твоих детей и жену. За малышками приехали: ювенальная юстиция, участковый и нацгвардейцы. Детей отобрали, жена, не выдержав всего совершила суицид, а мне, в знак расположенности властей, перешла квартира в безвременное пользование без права дарения либо завещания. Мне действительно очень жаль Марину, но выхода не было. Я спасал свою шкуру!

– Вот значит как все обстояло на самом деле.

Замахнувшись, для очередного удара, мужчина выставил вперед руку и закрыл глаза. Оружие со свистом разрезало воздух и вонзилось в ламинат.

– Живи, гад! Но знай, что когда-нибудь я приду за тобой и верну весь причитающийся мне долг.

Сергей заныл, из глаз потекли слезы и упав на брюхо, он попытался обнять мои ноги в знак глубочайшей преданности. Оглядев еле живого, от страха гниду, я вытащил мачете, вытер о его же кровавую рубашку и спрятал на свое место под куртку. Оттолкнув ногой пытающегося вцепиться в меня мужчину, я подобрал оставленную в коридоре спортивную сумку и уняв ярость, с удовлетворением закрыл входную металлическую дверь.

«Что же у нас выходит? Государство создало некую «Систему», в которую входят все органы власти. Ювеналы сотрудничают с судебными приставами, полицейские с нацгвардейцами и вояками и так далее, тому подобное. Чтобы заполучить детей, ювенальная юстиция прибегает к помощи судебных приставов и последние подбрасывают к нам некоего Сергея, в прошлом уголовника, чтобы он сливал информацию про все то, что происходит в моей квартире. Повязав меня и нахлобучив в суде кучу ложных обвинений, прокуратура развязала руки ювеналам и те, под крылом приставов опечатала квартиру за долги перед коммунальщиками города. Забрав детей, они поставляют их директору ФСБ… для чего? Скорее всего для того, чтобы тот либо совершил продажу за границу в целом виде, либо расфасованным по органам. Ничего себе, девки пляшут! Хрень какая-то получается. Что-то уж совсем мрачная картина. Нужно поинтересоваться у кого, были ли еще подобные прецеденты с отъемом детей или у меня произошел единичный случай. Собственные мысли могут завести в любую сторону, а вот факты… вот доберусь до Кирилла Антоновича и уж тогда все встанет на свои места. Уж директора ФСБ я смогу разговорить».

Одев маску, я вышел на улицу. Двенадцати дня еще не было, поэтому приходилось быть на пределе внимания. Лишние горожане отсутствовали. В столь ранний час имели ограниченное передвижение лишь некоторые люди, которые заранее обзавелись соответственными документами с целью визита и проложенным маршрутом.

– Сейчас используют так называемые «QR- коды», – говорил дядя Саша, посвящая меня во все премудрости «Системы». – Это можно сказать своеобразный маршрутизатор для пешеходов. В этот код вносятся все данные на предстоящий день: время выхода из дома, время пребывания на месте, цель визита, время там нахождения, обратная дорога… в общем каждое движение индивидуума должно быть полностью расписано. Почему индивидуума? Да потому, что буквенное значение имени, фамилии и отчества заменилось числовым выражением при присвоении СНИЛСа в пенсионном фонде. Теперь он дается с самого рождения, а не при первом выходе на работу и полностью заменяет буквы личности. Так что в электронном виде ты не Белов Данила Игнатьевич, а совсем другое число. И вот этот «QR-код» человек должен предъявлять при каждой проверке его правоохранительными органами. Первые его вариации были бумажного типа. Затем, стали применяться только на планшетах и смартфонах. Но венцом творения «Системы» стала их обязательная прошивка на налобные метки штрих-кода и вживленные в тело микрочипы. Все это делалось под предлогом легкодоступности, но на самом деле ты прекрасно понимаешь зачем это было нужно.

Из размышлений меня так некстати вывел непонятный шум и возня, происходящая за ближайшей машиной у трансформаторной будки. Осторожно подойдя ближе я стал свидетелем удивительной картины: в пятнадцати метрах, с открытыми дверцами стоял полицейский «УАЗик», а двое представителей власти вытаскивали из «Мерседеса» дяди Юры пьяного Виталика. Он уперся в дверной проем фургона и схватившись за поручень, ногой отбивался от наседающих полицейских. В дальнем углу «Мерседеса», даже с такого расстояния все так же виднелось пьяное тело дальнобойщика (в прошлом) Сергея.

«Помер он там что ли?» – пронеслось у меня в голове.

Полицейские прикладывали не дюжую силу и постепенно у них стало получаться вытаскивать неподдающееся тело соседа.

«Вот, блин, алкашня. Когда уже завяжут с этим делом?»

Подойдя ближе, я со всей силы пнул ближайшего блюстителя закона, но не рассчитал собственной силы. Его нога, словно спичка, сложилась пополам. Отчаянный крик боли раздался по пустынной улице. Мужчина схватил болтающуюся конечность и катался по пыльному асфальту, пытаясь унять шок.

– Ну чего ты кричишь? – вспомнил я знаменитую фразу из мультфильма про Карлсона. – Кошек всех распугаешь!

Второй полицейский отпустил Виталика, отчего тот сразу же забился в дальний угол и выхватив резиновую дубинку, едва не угодил мне по голове. В последнее мгновение я перехватил его руку, резко завернул назад и выкрутил по часовой стрелке. Запястье хрустнуло и завывающих стало уже двое.

Перешагнув через содрогающиеся тела, я подошел к их автомобилю и поискав взглядом нужный предмет, нашел его на заднем сиденье. Это оказалась рация. То ли они не успели ее повесить на нужное место, то ли специально туда положили… я не стал заморачивать себя такими вопросами. Проверил – работает. Сорвав заднюю крышку, мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти поставленную там микросхему слежения за перемещением устройства и еще столько же, чтобы извлечь ее оттуда, бросить на асфальт и раздавить ногой.

Положив ворованную вещь в спортивную сумку, я направился прочь от этого места.

– Эй, приятель! – окликнул меня сзади знакомый голос.

Обернувшись, я увидел все-таки вышедшего из «Мерседеса» Виталия. Выглядел он плохо. Стоял на ногах еще хуже.

– Спасибо, друг! – заплетающимся голосом, разделяя каждое слово на слоги, произнес он.

– На здоровье. Шли бы вы, дядя Виталий… домой. Доиграетесь когда-нибудь. Никто вам в следующий раз не поможет!

Не дожидаясь ответа, я закинул сумку на плечо и быстро зашагал подальше отсюда.