Багровая полночь. Слухач. Начало истории

Автомобиль остановился в полукилометре от базы федералов. Проложив обратный маршрут и включив автопилот, я отправил его (словно коня из детской сказки) обратно восвояси – выбираться с Кариной будем иным маршрутом.

Дождался темноты. Ночное небо заполнила громадная красная луна. Уж не знаю, каким образом она смогла это сделать, но выглядело подобное явление устрашающе. Никогда не видел ничего подобного. Ее идеально круглый диск возвышался над городом, словно всевидящее око, обратившее свой взор на жителей, выискивая одного-единственного, бросившего вызов «Системе». Я никогда не был суеверным, но видя такое всерьез задумываешься о потустороннем мире, пристально следящим за тобой.

Остановился я только тогда, когда до обнесенной бетонным забором с колючей проволокой, базы, оставалось не больше сотни метров. Последние низкорослые кусты заставили меня распластаться на траве и прислушаться. Очень хорошо прислушаться, чтобы не наделать глупостей, а заодно и проверить свои новые, свалившиеся на голову, возможности, от которых следовало не то радоваться, не то плакать.

Легкий ветер колыхал траву вокруг территории федералов. Насекомые копошились в своих земляных укрытиях. Одинокая птица пересекала лес, подлетая ближе. В гнездах на деревьях кто-то копошился – скорее всего детеныши. Лес шелестел листвой, словно переговариваясь друг с другом. Где-то уж совсем далеко пробежал испуганный заяц (биение его взволнованного сердца говорило об этом). За ним по пятам кралась лиса, поминутно останавливаясь и прислушиваясь.

«Нет, все те то! Слишком удалился от цели. Как сузить радиус поиска? Возможно, стоит представить это строение или внутренние помещения, или… Блин, во что я превратился?»

Поймать нужную волну никак не получалось. То-ли мозг еще плохо соображал и ему требовалось настроиться, то ли посторонние шумы мешали, забивая голову всякой тарабарщиной… Более-менее картина прояснилась спустя полчаса напряженной работы над собой, когда на небе проявилась из-за туч красная луна. Отчего ее диск выглядел так, а не иначе оставалось загадкой. Она словно чувствовала мое настроение и присоединялась к решимости покончить с делом раз и навсегда, восстановив справедливость и расставив все по местам.

У федералов стояла небывалая гнетущая тишина. Обычно там всегда присутствовало как минимум сотня человек, но сейчас можно было расслышать не более десятка. «Что там происходит?» Обман ли это слуха или же какие-то иные факторы вставшие на моем пути – я не знал. Слух утверждал одно – в громадном подземном комплексе бьется лишь восемь сердец. Разум противился этому, говорил о невозможности всего происходящего и трезво оценивал ситуацию – до цели не пробраться, вновь арест, пытки, а может что и похуже!

«Интересно девки пляшут!»

Услышав ослабленно бьющееся сердце, я приблизительно понял, где находится тот человек, кому оно принадлежало. «Карина!» – пронеслось у меня в голове, но тут же пропало, под странностью происходящего. Семь из восьми явственно слышимых биений находились в критическом состоянии, балансируя на грани жизни и смерти. Только одно стучало четко и ясно, свидетельствуя о стопроцентном здоровье и небывалой силе. «Явно какой-нибудь элитный оперативник, обкаченный стероидами и протеинами для охраны, скорее всего, Кирилла Антоновича. Да что там вообще за хрень происходит?»

Не выдержав, я, пригнувшись, побежал к двери, за которой должен был находиться пункт охраны.

Луна своим кровавым глазом смотрела на меня, словно утопающая в крови планета. Будто пророк, предсказывая сколько жизней оборвется в эту ночь.

Тишина стояла абсолютная, если судить по меркам обычного человека. Даже проезжающих в отдалении машин и патрулирующих местность квадрокоптеров не было видно. Свой автомобиль, на котором я сюда добрался, пришлось на автопилоте отправить восвояси. Он сослужил мне службу, но дальнейшее его использование не имело никакого смысла – требовалось нечто более существенное…

«Господи, помилуй меня грешного!» – мысленно воззвал я к Спасителю и, рванув на себя дверь, кувырком ушел вперед, оказавшись в помещении охраны с пистолетом в рук.

– Хрена се девки пляшут! – присвистнул я, оглядывая комнату и поднимаясь с заляпанного кровью пола.

То, где я оказался, больше напоминало мясницкий отдел гипермаркета «Магнитка», где довелось проработать несколько дней. Там также разделывали туши зверушек, привезенных огромной фурой с мясоперерабатывающей фабрики. С одной лишь разницей – там их рубили на куски и заворачивали в полиэтилен. А здесь – нет.

Четверо охранников (удвоили все-таки после недавнего инцидента) лежали в комнате в неестественно изогнутых позах: трое на полу, один – за пультами управления мониторов. Такое чувство, что их рубили мясницким топором. «так значит не подвел меня слух, а я-то гадал: «что такое»! Изрезанные, располосованные вдоль и поперек, они, грудой мяса валялись в собственной крови, разлившейся почти по всему полу маленькой комнатушки. Я даже не стал проходить вперед и узнавать что да как – и так видно, что ничего хорошо.

«Мать честная, да за что же их так?» Поднявшись с пола, но все еще держа оружие наготове, я осмотрелся. Кровавые следы вели дальше по коридору: непосредственно к лифту, к сердцу самой базы и на уличную территорию.

Там творилась такая же картина. На взлетной площадке стоял федеральный вертолет с заглушенным двигателем, а около него – дюжина оперативников с оружием в всех мастей в руках: от обычного личного пистолета, до автомата и даже бортового пулемета стальной птицы. Картина явно соответствовала зависшей в неподвижности луне и говорила об обреченности этого места.

«Любопытно!» Прислонившись к стене и закрыв глаза, я вновь прислушался. На этот раз более внимательно, в свете произошедших событий. Уже семь разных по структуре звуковых колебаний сердец. Одно хорошее, остальные на грани даже моего слуха. «Уж не оставшиеся ли это в живых?»

Спуск вглубь оперативного штаба и дальнейшее его исследование подтвердили мои опасения – кругом творился хаос и разорение. Чувство такое, словно попал на поле бородинского сражения. Меня окружали трупы… много трупов… настолько много, что я потерял их счет, сбившись где-то на шестом десятке. В каждой комнате, по всем коридорам и помещениям…

Неизвестные, проникшие на базу, как раз попали на пересменку: ночная смена менялась с дневной или наоборот. Присутствовали, как я понимал, абсолютно все. Зачем потребовалось уничтожать такое количество народа – являлось загадкой. Разбросанные вещи, изломанная мебель, перевернутые ящики, комоды, кровати, столы и прочее. Люди прятались везде куда могли – даже в шкафах и личных кабинках и одеждой я нашел немало жмуриков.

Пока проходил бесполезный осмотр и так понятной ситуации, звуковая волна доносила до меня лишь четыре разных биений сердца. Стараясь не тратить драгоценное время, уходящее безвозвратно, я направился к ближайшему звуку, исходящему из дальней комнаты на этом этаже. По фотографической памяти, я вспомнил, что она являлась смежной с кабинетом Кирилла Антоновича.

Обходя лужи крови и стараясь не наступать на распростертых оперативников, я быстро добрался до нужного места и готовый ко всему, резко отворил дверь.

Директор службы безопасности лежал на полу, уткнувшись лицом в разбросанные по всей комнате бумаги и папки с файлами. Расползшаяся вокруг него лужа бурой жидкости, говорила о незавидном его положении. Щупать пульс даже не требовалось – все слышалось и так. Жить ему оставалось не более десятка минут.

Перевернув его и осторожно усадив спиной к перевернутому столу, я похлопал его по щекам, приводя мужчину в кратковременное чувство и присев напротив, снял с лица маску для большей узнаваемости.

– Кирилл Антонович! Генерал! Да просыпайтесь уже! Вам осталось не так много времени!

– Знаю, – тихо практически на грани человеческого слуха, произнес он после продолжительной паузы.

– Где мои дочери?

Мне так часто приходилось прокручивать в голове эту фразу, но я и подумать не мог, что она будет произнесена в подобных условиях. Часто виделось избиение бывшего начальника, допрос с пристрастиями, но вот чтобы все происходило именно так – никогда!

Кирилл захрипел, закашлялся… Левый бок его военной одеждой был разорван чем-то острым и большим. Остатки жизни вытекали из его пока еще дышащего тела. Он пытался сказать что-то важное. Это угадывалось по его расширенным глазам и попыткам исторгнуть из себя воздух, которого оставалось все меньше и меньше. Его рот открывался и так же в безмолвии закрывался.

– Ну же, Кирилл, соверши в жизни хоть что-то хорошее!

Медленно, но верно я впадал в отчаяние. Что будет, если он не успеет все сказать? Не сможет! На сколько вздохов хватит его организма?

– Красный Бор… детский распределитель… Они пока там… до завтра…

Тело дернулось, голова медленно склонилась к груди и жизнь навсегда покинула это тело.

Было ли мне его жаль? Нет. Без всяких сомнений – нет. Но уважение к покойному я все же проявил: аккуратно опустил его тело на пол, закрыл ладонью остекленевшие глаза и произнес единственную известную мне молитву – «Отче Наш». Потом встал и не оборачиваясь вышел из комнаты.

Что ж, можно сказать, дело сделано и следовало возвращаться обратно. Следовало оставить все как есть и навестить дядю Сашу, перекантоваться до рассвета и отправиться за дочерями. Однако существовал за мной должок и не малый – Карина. Обещал я ее отцу, что верну его дочь в целости и сохранности.

«Подкорректируем планы: хватаем в охапку девчонку, отводим в безопасное место. Моем, переодеваем, кормим, поим, лечим… Я мотаюсь в Красный Бор за детьми, отправляемся на родину предков Карины – в сочинские горы. Что ж, беготня предстоит отменная. Главное успеть вовремя. Будем молиться Богу, чтобы все прошло успешно. Иначе другого шанса уйти в тень не представится. Надоело уже от силовиков улепетывать».

Я слышал нарастающий шум биения сердца, но никак не мог до него добраться. То двери, ведущие в следующие комнаты оказывались запертыми, то упирался в глухую стену, то сам звук уходил в другое место (не научился еще полноценно использовать свою возможность).

Очередное помещение оказалось местным моргом. Человек на сто, если верно определил взглядом, хотя могло быть немногим больше. Я проходил мимо них даже не вглядываясь в лица. Зачем? Все они были однозначно мертвы, а рассматривать жмуриков совершенно не хотелось. Накрытые белой простыней по самое горло, они не вызывали у меня никакого интереса.

Я проходил и проходил мимо их рядов, продолжая прислушиваться к биению сердца, как вдруг, взгляд вырвал из общей массы знакомое лицо. Остановившись, я поискал замеченного ранее и наткнулся на нужное в десятке метрах от меня. Да, без всякого сомнения это был он – несостоявшийся хозяин нашей с Мариной квартиры. «Интересно девки пляшут! Сергей! Значит вот они как с тобой поступили. Что ж, будем знать. Свое ты получил с полна. Хорошо, что руки тогда не замарал твоей кровью. Видишь, как оно все вышло. Значит, правда восторжествовала!» Обойдя тело мужчины, я посмотрел по сторонам, вырвав еще несколько образов, виденных ранее и пошел по своему направлению дальше. «Думаю здесь не мало тех, с кем мне довелось столкнуться по тем или иным причинам, начиная с момента выхода на свободу и заканчивая этими днями. Со мной опасно становится иметь дело. Пора заканчивать со всем этим сбродом. Где тут у нас живой человек?»

Пройдя помещение насквозь и выйдя через другую дверь в коридор, я прошел по нему до упора и убедившись, что живой именно там – открыл дверь.

Полутемный серый коридор сменился ярким светом подобии лаборатории в крупных научно-исследовательских институтах (доводилось побывать и там по долгу службы, когда работал еще на федералов.

Мягкий теплый свет лился из потолка из многочисленных светодиодных ламп. Его с лихвой хватило бы не на такую крохотную комнату, где-то четыре на четыре метра, а на целый спортивный зал. В развороченной мебели, под столом с перевернутыми химическими веществами, облитого с ног до головы какой-то плохо пахнущей жидкостью (даже мой нос учуял подобное) я обнаружил пожилого мужчину, с седыми ка мел волосами и такой же бородой. «Либо старик не следил за собой, либо имелись другие веские причины находиться в таком неряшливом состоянии». Спутанные в клубок, слипшиеся словно от масла, они вызывали отвращение. Да и сам человек больше походил на бомжа, чем на ученого.

Долго не раздумывая, я приподнял и отодвинул в сторону придавивший его стол, смахнул с тела пробирки, баночки и колбы, и перевернул его на спину…

– Клеменков Игорь Васильевич… младший научный сотрудник… – прочитал я его нашивку на халате.

«Ничего себе! Младший! Если он младший, то старшему тогда сколько лет?»

– Эй, отец, – похлопал я его по щекам, – ты живой? Идти сможешь?

В том, что он выживет, я не сомневался. Сердце, хотя и приглушенно, но работало четко. Страх – да. Ужас – тоже есть немного. Даже паника и обреченность, можно сказать. Но во всем остальном этот человек был здоров и мог составить конкуренцию любому среднестатистическому дедушке.

– Отец, ты меня слышишь? – вновь спросил я, приподнимая его за голову.

Мужчина глубоко прерывисто вздохнул и часто-часто задышал, словно от вспомнившегося потрясения. Затем открыл глаза и затравленно осмотрелся по сторонам.