Цепная реакция. Сборник

– Синяя «Киа»! – нетерпеливо и возбужденно прикрикнул Гущин, показывая вперед.

Синий легковой автомобиль стоял напротив подъезда Вахи. В нижней части крыла машины была заметная вмятина с глубокой серой царапиной – след, оставшийся после встречи с бордюром.

– Дом Шарика. Вы когда к нему приехали, со двора выскочила эта самая тачка! Виктор, это они! И они уже здесь!

Богданов выругался сквозь зубы. Перегнувшись, распахнул бардачок и выудил оттуда пистолет, который всучил Гущину.

– Держи, это травматик. И звони в дежурку. Скажи, срочно. Здесь убийство. Происходит прямо сейчас.

Дав по газам, Богданов проехал вплотную к дому и замер у тротуара. Пока Гущин звонил в дежурную часть и торопливо и сбивчиво объяснял, что им нужно подкрепление, Богданов проверил собственный пистолет. Сейчас он благодарил бога, говорившего с ним через интуицию, за то, что тот подтолкнул его зайти в оружейку и вовремя заполучить табельный ствол.

– Готов? Пошли.

Они быстро направились к подъезду. Видя, как Гущин готовится перейти на бег и тянет руку к поясу, за ремнем которого спрятал травматический пистолет, Богданов прошипел:

– Тихо, твою мать. Мы не знаем, куда выходят окна. Они могут палить за двором.

Гущин не был готов к подобному и внутренне тихо паниковал, а внешне – просто следовал за наставником. Домофон и ключ-вездеход. Подъезд. Лифт. Третий этаж. Дверь в квартиру Вахи была металлической, но старой, обитой сверху дерматином. Прокравшись к двери, опера замерли по обе стороны от нее и прислушались. Изнутри доносились звуки возни. Потом что-то упало. Снова неопределенная возня – и приглушенный душераздирающий вопль.

– Твою же…! – выдохнул Богданов и дернул на себя ручку. Дверь оказалась заперта. – Отойди!

Рявкнув, он отскочил сам, прицелился в дверной замок и трижды выстрелил. Проорал «Полиция, всем на пол!» и снова дернул дверь. Она поддалась, но с трудом – пули разрушили личинку и один из штырей ригеля, но второй уцелел и никак не хотел поддаваться.

Изнутри прогремел выстрел. Пуля застряла в двери на уровне груди, исковеркав металл и оставив снаружи шишку – словно на двери выскочил прыщ.

– Вы окружены! Стволы на землю, стреляю! – орал Богданов. Снова дернул дверь. На этот раз она поддалась. Из квартиры загремели выстрелы. Гущин метнулся в сторону, но его зацепило – что-то огнем обожгло руку. Он зашипел, припав спиной к стене.

Богданов просунул в открытую дверь руку и пальнул, целясь вверх.

– Полиция! На пол!

Ответа не было, лишь где-то в глубине квартиры что-то грохнуло, потом раздался звон стекла.

– Гущин, живой?

– Да…!

– Прикрывай, что встал!

Гущин здоровой, правой рукой вскинул пистолет. Богданов заглянул внутрь и, не увидев никого, прыгнул в прихожую.

Основное действо развивалось в гостиной. В ее центре на компьютерном кресле покачивался влево-вправо извивающийся от адских мук, боли и удушья Ваха. На полу под креслом в луже крови, которая все прибывала, валялись несколько похожих на миниатюрные сосиски кровавых обрубков, в которых без труда можно было признать пальцы. На голове Вахи был нахлобучен полиэтиленовый пакет, на шее тугая петля из проволоки. Ваха отчаянно, утробно мычал – это было все, на что он был способен, потому что рот ему предусмотрительно заклеили куском скотча.

По комнате гулял ветер и звуки улицы, потому что широкое окно гостиной было распахнуто. Подоконник был усыпан осколками оконного стекла.

– Пакет! – гаркнул Богданов, прыгая к окну.

Гущин, стараясь не думать о полыхавшей и стремительно немевшей левой руке, подбежал к Вахе и рывком разорвал пакет. Сдернул с лица карманника кусок скотча. Ваха, пунцовый от удушья, с глазами навыкате, захрипел, делая мощный жадный вдох.

Окно выходило во двор. Все, что успел заметить Богданов – спины двух человек, прыгающих на заднее сиденье «Киа». В то же мгновение машина взревела и рванула с места. Богданов успел лишь вскинуть руку, но не смог даже взять уносящуюся машину на прицел, потому что она унеслась прочь и пропала из поля зрения.

Ваха хрипел и никак не мог надышаться. Он пускал пузыри и продолжал вдыхать и вдыхать спасительный кислород.

– Кто это был, Ваха? – кричал Гущин ему в лицо. – Эй, мужик, соберись! Все позади! Кто это был?

Кислород подействовал, но тут же организм Вахи напомнил о второй угрозе – о потере крови и отрезанных пальцев. Он скривился, захрипел что-то, а его глаза начали затуманиваться.

– Не отключайся! – Гущин хлопнул его по щеке. – Ваха, что им нужно было? Что они хотели от тебя?

Ваха собрал силы в кулак, как-то устало и сонно посмотрел на Гущина. Открыл рот и хрипло выдавил из себя «Флэ… Флэш… ка…» – а потом уронил голову на грудь и отключился.

8

Двор был забит битком. Несколько экипажей ППС, фургон дежурной части из ближайшего ОВД, несколько машин оперов из местного отдела и из окружного управления. Позже подъехал фургон СК и бригада из двух криминалистов с чемоданчиками. Также на место приехали сразу два экипажа «скорой помощи». Оно и к лучшему, потому что один тут же увез истекающего кровью Ваху в больницу, а фельдшеры второго занялись рукой Гущина. Все было не так страшно, как могло показаться. Оперу повезло: пуля лишь задела мягкие ткани по касательной, поэтому о бодибилдинге Гущину какое-то время и мечтать не придется – но это было легкой потерей, так как бодибилдингом Гущин не занимался. Эскулапы руку обработали, продезинфицировали и туго перебинтовали, после чего отпустили парня с миром.

От Следственного комитета прибыл незнакомый Богданову человек, но это тут же исправили – уже через полчаса на месте перестрелки объявился и старый их знакомый.

– Опять вы? – всплеснул следователь СК руками. – Гражданин, эээм, Богданов…!

– Можете звать меня просто Богданов. Все свои.

– …Вас изолировать нужно, честное слово!

– Да я здесь при чем? Вон, местные опера уже двух свидетелей нашли, те видели выскочивших из окна уродов.

– С ними я еще поговорю…!

– Сделайте милость.

– …А сейчас я говорю с вами. Кто потерпевший? Это же гражданин, эээм, Хевсуридзе, правильно? Я как услышал, глазам своим не поверил! Как вы здесь оказались? Что вы скрываете?

– Ничего!

– Ой ли!

– Ваха был напарником Кузьмы, они часто работали в метро. Мы приехали к нему, потому что он может что-то знать.

Следователь прищурился:

– Я дал поручение найти его, чтобы взять показания, но он же не прописан в Москве нигде. Это съемная квартира? Как вы узнали адрес?

– Это наша работа. Мы все-таки опера угрозыска. Ну, пока нас не посадили за то, что делаем свою работу.

Следователь пропустил колкость мимо ушей.

– Дальше.

– А дальше мы решили с ним поговорить. И спасли ему жизнь.