Смех и грех (сборник)

– Теперь кричи, что ты козел, пидор!

Палихин закричал.

– Громче! – зарычал незнакомец, пнув его ногой в лицо.

Федя вопил так старательно, что из окон окрестных домов повысовывались их обитатели, наблюдая занимательную картину. Сплетен хватит теперь на целый месяц!

Наконец его мучитель, казалось, удовлетворился.

– Еще раз так сделаешь – убью! – бросил он на прощание и, усевшись в машину, уехал.

Естественно, что после этого случая Федин авторитет рассыпался как карточный домик. Залечив травмы, он поспешно отправился в туристическую поездку, старательно избегая недавних друзей, которые теперь вовсю потешались над Палихиным и тоже норовили дать по морде. Федя был в отчаянии, не зная, что делать дальше, но, прослышав о Кащеевых сокровищах, оживился. Проклятье? Да хрен с ним! Грехов своих Федя не признавал, поскольку совести не имел. Он думал, как возьмет золото, откроет собственный бизнес, наймет мордоворотов-телохранителей и станет таким крутым, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Поспешно одевшись, Палихин выбежал на улицу. Толпу демонстрантов он миновал благополучно. Видя кожаную куртку и бритую голову, те приняли его за мафиози. Поэтому решили не связываться. Вдруг пристрелит?!

В поисках музея Федя углубился в запутанные пустынные переулки города Кащеева. Спросить дорогу было не у кого. Долго блуждал он, брезгливо обходя вонючие лужи, спотыкаясь на колдобинах.

Наконец вдали показалась фигура, обряженная в пятнистый комбинезон.

«Ну, наконец-то, сейчас узнаю дорогу», – радостно подумал Федя, кидаясь навстречу.

– Вы не скажете, как пройти в музей? – запыхавшись от быстрого бега, выпалил он.

Зомби тупо уставился на Палихина. Неожиданно в мертвых глазах вспыхнула радость.

– Внимание, внимание, – загундосил он в рацию, – обнаружена «кожаная куртка», повторяю, «кожаная куртка».

– Ты что, ты что, – испуганно заголосил Федя, – ведь я ничего…

Однако договорить ему не дали. Со всех сторон послышались топот и восторженные завывания целой стаи мертвецов. На Федю обрушился резиновый град ударов.

Некоторое время озоновцы добросовестно лупцевали свою жертву, затем выкрутили руки и куда-то поволокли.

Говорящий дуб майор Меркулов пребывал сегодня в прескверном настроении. Недавно обнаружили было «кожаную куртку», но упустили. Виноват этот новенький, триста восемнадцатый, не сумел догнать! (Надо сказать, что, постоянно общаясь с озоновцами, коренные жители Кащеева приобрели изрядную сноровку в беге на длинные дистанции, однако дуб не желал принимать это во внимание.)

Сейчас он с ненавистью разглядывал стоявшего навытяжку Учватова и скрипел ветками, с трудом сдерживая ярость. Майор тужился изобрести провинившемуся достойное наказание, но ничего путного на ум не приходило.

– Как стоишь перед начальством? – рявкнул он, пытаясь выиграть время.

Учватов, тараща оловянные глаза, вытянулся еще сильнее.

– Строевым шагом вокруг меня марш! – придумал наконец майор.

Мертвец послушно выполнил приказ. Ему было все равно, что выполнять. Бывший гаишник Семен Учватов, а ныне зомби № 318, не испытывал ни усталости, ни боли, ни жалости, вообще никаких чувств. Да и не соображал, что творит, поскольку душа его, или что там у Семена вместо нее было, короче, личность бывшего гаишника пребывала сейчас далеко-далеко, в самом вонючем закоулке Преисподней.

– Р-раз-раз, два, три! – командовал дуб. – Выше ногу, четче шаг! Делай раз!

Зомби застыл, вытянув в воздухе левую ногу.

Тут до слуха майора донеслись торжествующие вопли, и на поляну перед ним вывалилась целая толпа озоновцев, которые волокли под руки бритоголового парня в кожаной куртке. Дуб так обрадовался, что полностью забыл о триста восемнадцатом, и если б был, скажем, яблоней, то непременно бы расцвел!

– Попался, бандит! – проскрипел он, грозно потрясая ветвями.

Бритоголовый ничего не ответил. Как выяснилось, он был без сознания. Зомби всегда отличались излишним усердием.

Некоторое время Меркулов соображал, что делать. Прошло минут пять.

– Облить задержанного холодной водой, – внезапно догадался он, но Палихин уже пришел в себя. Ошалело мотая головой, он озирался по сторонам. Его окружали только тупые морды мертвецов.

– Сознавайся, к какой преступной группировке принадлежишь, – громыхнул дуб, – количество единиц огнестрельного оружия, имена главарей!

Федя в результате сотрясения мозга почти не понял вопроса и что-то пробормотал разбитыми губами.

– Крепкий орешек попался! – констатировал майор. – Ну-ка, обработайте его, ребята! – распорядился он.

Зомби принялись усердно избивать задержанного дубинками и пинать ногами.

Один лишь триста восемнадцатый, который не получил отмены ранее полученного приказа, продолжал неподвижно стоять, вытянув в воздухе ногу и бессмысленно тараща пустые глаза.

– Хватит пока, – наконец решил дуб и повторил прежний вопрос: – К какой преступной группировке принадлежишь, сколько единиц огнестрельного…

Но Федя Палихин уже ничего не мог ответить по той простой причине, что был мертв.

Уразумев создавшуюся ситуацию, дуб досадливо крякнул:

– Опять сорвалось, никакой возможности работать, до чего упорные, злодеи!

«Ладно, – подумал он про себя, – по крайней мере еще один сотрудник будет!»

– Па-адъем, равняйсь, смирно! – рявкнул майор, и мертвец тут же вскочил на ноги, словно Ванька-встанька.

– Номер триста девятнадцатый, шагом марш на склад за обмундированием! По забору и направо!

– Есть! – отчеканил новоиспеченный зомби и послушно замаршировал в указанном направлении.

Глава 8

Вскоре после Феди Палихина продрали глаза Анна Матвеевна и Владлен Изотопович Марципановы. Пыхтя и почесываясь, толстые супруги неторопливо выбрались из кровати. Марципановы бессменно, много лет подряд руководили крупным мясокомбинатом: Владлен Изотопович являлся директором, Анна Матвеевна – главным бухгалтером. Наворовать они успели предостаточно, особенно до перестройки, в эпоху всеобщего дефицита.

Сейчас им тоже жилось совсем неплохо, но раньше было лучше. Дело даже не в деньгах, а в уважении! При социализме Марципановы чувствовали себя важными персонами, все с ними старались дружить, все заискивали. Теперь же развелось столько новоявленных богатеев, что Марципановы затерялись в их толпе. Поэтому перестройку супруги не одобряли. В туристическую поездку они поехали, дабы поправить здоровье, пошатнувшееся в результате чрезмерного обжорства. Вот почему первым делом Марципановы решили совершить моцион, конечной целью которого являлись все те же пресловутые Кащеевы сокровища. Они, конечно, слышали о проклятии, оборотнях, но информация, особенно мистическая, всегда с трудом проникала в их ожиревшие мозги и воспринималась частично. Есть золото, можно взять, ну и все, чего тут думать! К тому же значение слова «грех» они вообще не понимали, это что-то церковное, а «религия – опиум для народа», так их в школе учили. Все же Владлен Изотопович немного недоумевал. Как это можно просто взять, когда испокон веков нужно было обязательно украсть? Долго, тяжело шевелил он извилинами, пока наконец не сообразил – приватизация!

– Приватизация! – произнес он вслух, многозначительно поглядев на жену. – Пойдем, Аннушка, за золотом!

Та в настоящий момент примеряла перед зеркалом платье. Местная деревенщина небось таких сроду не видывала! Правда, по причине внушительных габаритов Аннушка в зеркало не вмещалась и ей никак не удавалось осмотреть свой наряд целиком. В лучшем случае одну треть.

Поэтому она не услышала мужа, поглощенная всецело собственными проблемами.

– Приватизация, говорю! – разозлился Владлен Изотопович. – Слышишь, дура!