Лирика панелек

– Не знаю, – буркнула она изменившимся, даже грубоватым голосом.

– А вчера он приходил домой?

– Нет. Так, тебе пора выходить, а ты еще даже не одет. Ваня встал из-за стола и пошел собираться. Умылся, причесался, надел старенький костюм, кожаный ранец на плечо.

– Мам, я пошел. Хорошего дня тебе, – крикнул Ваня и хлопнул дверью.

Раннее утро. Люди с угрюмыми лицами идут на работу, дети капризничают, не желая идти в детский садик. И только Ваня шел против этого потока с глуповатой улыбкой. Обойдя все дворы и пятиэтажки, Ваня вышел к школе. Непримечательная, в три этажа, местами с облупленной штукатуркой на стенах. Перед школой стояла толпа школьников. Помладше играли в «собачку» портфелем одноклассницы. Постарше что-то обсуждали в кругах. Только Ваня зашел на территорию школьного двора, как тут же раздался оклик откуда-то издалека:

– Бобби! – к Ване устремились четверо. Перебивая друг друга, они пытались ему что-то рассказать.

– Так, кто-нибудь один говорите, – важно сказал Ваня.

– В общем, – начал рассказ Кипа, ухватившись за плечо Вани. – Твоя Катя в школьном дворе плачет. Она рассказала, что ее обидел Рома из кадетского класса. Иди к ней, успокой, а мы к Роме забьемся после школы.

Ваня сразу же помрачнел.

– Стенкой или один? – немного подумав, спросил Ваня.

– Обижаешь. Мы люди высоких качеств, а тут даму оскорбляют. Исключительно стенка. Манеры не позволяют оставаться в стороне. Но ты сейчас не об этом думай. Иди к Кате.

Друзья удалились искать кадетов. Ваня ушел в школьный двор. В парке на скамейке плакала Катя, рядом с ней сидела подруга, которая пыталась её успокоить. Увидев Ваню, подруга молча ушла. Ваня сел рядом и обнял Катю.

– Что случилось? – спросил Ваня.

– Ничего, Вань, не волнуйся.

– Так не бывает, чтобы полшколы стояло на ушах, ты плачешь, и при этом ничего не случилось.

– Да не волнуйтесь вы так. Просто мальчик пошутил неудачно, а я расстроилась. Глупая я, ты же знаешь. Все хорошо, – она обняла Ваню. – Спасибо, что нашел меня.

– Рад, что я смог поддержать тебя. Скоро звонок будет, нужно уже на уроки идти. А с Ромой я поговорю еще.

– Ваня, не надо, пожалуйста. Я же сказала: все хорошо.

Ничего страшного он не сделал.

– А что он тогда сделал?

– Это неважно, просто не надо.

– Пора идти на уроки, – взяв за руку, Ваня повел Катю в школу.

– Записываем сегодняшнюю дату. Двадцать восьмое ноль девятое две тысячи седьмого. Учитель еще что-то диктовал, но Ваня был погружен в себя. Он был взволнован в предвкушении встречи с Ромой. При этом показывая спокойствие окружающим, зная, что давать слабину сейчас не время.

Существуют такие парни, для которых тронуть и обидеть девушку – непростительный поступок. Им противно слушать гадкие истории про девушек, и спокойно смотреть на то, как обижают девушку, они не могут. Ваня был одним из таких парней. Да, бывают девушки, которые развязно себя ведут и, возможно даже, заслуживают дурного отношения, но в этом случае лучше полностью игнорировать таких, чтобы не портить общее впечатление о прекрасных существах.

Ваня решил поговорить с Ромой после первого урока. Собрав на перемене свою компанию, он направился на встречу. Найдя кадетов, которые были заметно больше и старше, компания потребовала выдать им Рому, с которым была назначена встреча. Посмеявшись, кадеты позвали того самого Рому – виновника с противнейшей улыбкой на смазливой мордашке.

– Что хотел, шкет? – начал кадет. – Ты же после школы разговаривать планировал. Или решил все-таки сейчас огрести, чтобы не задерживать людей?

– После уроков мы, как и договаривались, выйдем. А сейчас я хочу узнать, что ты сделал Кате.

– Да ничего я ей не делал. Она сама ко мне пристает, гулять зовет постоянно. Гулящая, в общем, твоя Катя.

После этих слов разум для Бобби был потерян, он наотмашь ударил кадета, очень удачно и сильно, разбив губу. То ли оттого, что кадет не ожидал такой смелости, то ли оттого, что был редким хлюпиком, он пошатнулся. А вот вся остальная свора в форме ринулась на компанию.

– Малых не бить, только самого наглого, – выкрикнул один из них.

Бобби тут же словил удар под дых и свалился, следом прилетело еще три удара в голову. Друзей же просто скрутили и начали уводить. Те в силу физических качеств и все-таки уступая в численности, не смогли успешно противостоять. Ване скрутили руки и потащили в школьный туалет. Ваня попытался вырваться, но его пыл тут же охладили двумя пинками. Ваню поволокли к унитазу, тут же получив новую волну отпора. Упираясь ногами, Ваня не оставлял попыток вырваться, головой разбив нос стоявшему за спиной противнику. Освободив руки, он тут же занял боевую стойку, не желая сдаваться. Но одной смелости не всегда хватает для победы. Ваню просто забили, зажав в углу. Раздался звонок, кадеты поспешили на урок. Бобби не спеша встал, умылся, оценил свое состояние в зеркале. Ничего страшного, кроме синяка на щеке. Тут подбежали друзья, расспрашивая в подробностях о произошедшем.

– Немного потолкали, ничего особенного. Но после уроков нас будет поровну. А сейчас быстрее на урок. Не хочу опять опаздывать, у нас математика.

Остаток учебного времени они были в своих мыслях, морально готовясь. Бобби был бы погружен в себя, если б не урок литературы.

– Безродный, тварь ли ты дрожащая или право имеешь?

– Еще не выяснил, Светлана Михайловна. А к чему вопрос? Не о Достоевском вроде речь.

– Действительно, но я приятно поражена тем, что ты понял, о чем речь. Читал ли ты Достоевского?

– Было дело.

– Позволь узнать, чем дума твоя занята.

– Проблемами земными, Светлана Михайловна, не о высоком думы мои.

– Отчего же?

– Думы о высоком могут посещать только свободного человека, который не обременен земным. К сожалению, свободным я сейчас не являюсь.

– А что же ограничивает твою свободу?

– Любовь, Светлана Михайловна. Подлое чувство, которое зачастую лишает людей свободы.

– Ты считаешь любовь чем-то плохим?

– Нет. Есть чувства, которые можно ощутить, только находясь рядом с любимым человеком. Они заставляют человека жить, творить и думать о хорошем. Но вместе с тем связывают с человеком, нещадно плетя прочные узлы.

– И что же в этом плохого? Это же хорошо, когда человеку хочется жить и творить.

– Любовь не зависит от одного человека. Поступки одного в десятикратном размере отражаются на втором. Я благодарен тому, что чувствую ее. И порадуюсь за каждого, кто когда-либо любил.

– И в чем же тогда проблема?

– Но если бы я мог, я бы выбрал не любить.

– Интересно ты мыслишь. Но если ты считаешь, что это хорошее чувство, почему же предпочел бы избегать его? Ты боишься не взаимности и предательства. Это же не обязательно так.