Слипер и Дример

– Я в некотором роде вольнонаёмный и праздношатающийся в этом палисаднике.

– Это как это так?! – Все воззрились на зубастую полосатость.

Кошачьи глаза приобрели янтарный оттенок, и исчезающая в воздухе пасть с явной неохотой проворчала:

– Хожу где хочу, типа, понимаете? Я по доброй воле в Лесу оказался. Точнее, по безалаберности природной своей.

– Так, стало быть, ты знал, куда направлялся и откуда явился, и молчал? – Слипер не могла поверить в это.

– Не совсем. Я ж феномен. Я уже говорил как-то об этом. Но вы не удосужились обратить всецело своё внимание на мои чуткие слова о тонкой природе кошачьей пунктирной вездесущности. А дело сложное, надо сказать. Во вселенной, дрррузья мои, есть много Блуждающих Коридоров По Связям С Общественностью.

– А-а-а-а, это я помню, ты что-то такое говорил уже, – Слипер наморщила лоб.

– Не отшибло! – радостно подтвердил кот. – Так вот, я не только сам по себе имею возможность к расширенной воспринимаемой территории для променадов. Но меня ещё и стаскивает в эти самые Коридоры, едва они слишком близко появятся, шкандыбая по вселенной, словно пьяный почтальон ощупью по зимнему вечернему подъезду, в котором ещё весной подрезали все лампочки. И вообще, сдаётся мне, лучше б вам закончить это задушевное собрание и пойти до того самого дому, и спросить там живущего обо всём этом. Чует моя правая задняя лапа, что он вам больше интересного расскажет. И не спрашивайте, откель сие знаю. Я ж стррранный, сам себя не разумею. Знаю и всё. Приход у меня такой, напрочь пунктирный. То здесь прихватит, то там подцепит. Короче, где накрыло – там и уразумел!

Все переглянулись и поняли, что, сколько ни оттягивай момент, а шагнуть в окно придётся. И от этого стало неуютно и чужедально.

– Ладно, феномен, пошли, – сказал Дример коту, залез на подоконник и сел, свесив ноги в сандалиях вниз. Затем обернулся к Слиперу: – Кота не сожрали. Глядишь, и нами побрезгуют!

– Какой цинизм! Какое варррварство! – Кот фыркнул и неожиданно пихнул Дримера задней лапой, столкнув его в окно.

Чертыхания на узбекском подтвердили посадку.

– Кутунгескэ джаляб! – прошипел Дример снизу.

– Извиняй, молодой чемодан, Котовасия вышла, – промурчал кот вслед.

– Вас бы с этим Васей… – Братец поднялся, потирая ушибленную задницу. – Ну, что замерли, словно субботняя очередь за пивом? Давай по одному сюда!

Слипер полезла на подоконник. Загрибука оглянулся и, внезапно осознав, что сейчас останется один наверху, на краю этой зловещей тёмной квартиры, дёрнул её за футболку:

– Слышь, Слипер, ты бы меня с собой как-нить…

– Залазь уж, только не щекотись!

Карлик поспешно залез за спину в рюкзак, и тандемным прыжком они сиганули вниз. Заученным до автоматизма приёмом девушка мягко приземлилась на три точки, то бишь на две полусогнутые ноги и согнутую в локте руку. В футболочке и шортиках тут было весьма прохладно и промозгло. Кот на подоконнике зевнул на всё это сверху и попросту неуклюже боком свалился вниз, исчезнув из видимого спектра ещё в полёте. Наши бравые коммандос стояли, окружённые толстыми стеблями растительности с ветвящимися многочисленными усиками. В пояс челобрекам росла трава, по всему видать, вроде как тёмно-зелёная, смахивающая на болотную осоку, но в такой темноте было трудно что-либо разглядеть ясно. Над головами шелестели огромные лиловые лепестки. А выше них чужое сиреневое небо разрывало негромкими разноцветными молниями. Все четверо постояли некоторое время молча, чтобы привыкнуть к обстановке, заодно напряжённо вслушиваясь в заросли на всякий Противный Случай.

– Отличное место для любителей непрожаренных бифштексов с кровью, – мрачно заметил Дример, надевая покрепче Шапку-Невредимку.

– Не пугай Загрибыча, – шепнула в ответ Слипер на ухо, – он и так еле жив со страху.

Братец натянул поверх Шапки-Невредимки свой серый капюшон и по возможности ласково подмигнул:

– Ныкайся в капюшон, Загрибыч. Так и быстрее, и безопаснее будет. Только ухи востро держи! И носом шмыгай, мало ли чего унюхаешь.

Карлик благодарно хмыкнул и перебрался из рюкзака Слипера под защиту к братцу, где сразу успокоился. Внизу, под ногами, неожиданно проявился Башкирский Кот, который кругами ходил вокруг, нервно подёргивая хвостом.

– Не елозь, уважаемый, щекотно же! – проворчал Дример, почёсывая лодыжки.

– Да па-ашшшли уже! – Кот вился вокруг гюрзой от нетерпения.

– Да идём, идём! – Дример встряхнул ношу на своей шее и обернулся на сестрицу: – Ну что, с Потолочным Разумением да во благой путь?

– Ох, было б неплохо! – заметила Слипер в ответ и улыбнулась: – Пойдём. Где наша не шастала!

Кот воинственно рыкнул, поводил вокруг ставшими ярко-жёлтыми окулярами, определил направление и решительно ломанулся в заросли:

– Ррррота, за мной! Держаться след в след! Вьетконговцы рядом, так что всё помним про боекомплект. Курить на марше запрещается…

– Триетить его в печёнки! – сплюнул тихо Дример и двинулся за котом, придерживая Загрибуку на шее.

Слипер хохотнула и шагнула за ним вслед.

– Смотри, кокосы падают с яблонь… Это жатва, это сентябрь… – затянул песню удаляющийся кот где-то впереди среди зарослей.

Трава сомкнулась, и стало тихо. Никто из них не видел, как в окне, из которого они только что прыгали, показалась очумелая физиономия с косичками набекрень и взглядом имбецила. Морда лица эта поводила ушами и, услыхав удаляющиеся в траве куплеты на башкирском, оскалилась размалёванной улыбкой, от которой у всякого нормального человека наверняка сразу бы поседела причёска.

– Ад-пад! – пискнула Зверогёрл, сунула в глубь квартиры пятерню и выудила оттуда за шкирку трепыхающегося пса Грызлика с завязанной тряпкой пастью. Поставила его на подоконник. А затем шмякнулась с окна, не выпуская свою жертву, отряхнула свободной рукой мятую грязную мини-юбку и опустила на землю собаку. Глаза Зверогёрлы сверкнули радостным дебильным безумием, и, вытянув в направлении удаляющейся бравой разведроты указательный палец с обгрызанным ногтем, она тихо взвизгнула:

– Грызлик, след! Ищи!

Тот послушно и жалобно заворчал сквозь тряпку и потрусил в помятую траву. Зверогёрл, весело скалясь щербатыми зубами, припустила рысцой за ним.

Наши бравые коммандос только начали свой переход через цветочное поле, а в голове у них уже звучали незнакомые голоса. Чувство тревоги мгновенно уступало место внезапному шокирующему счастью, а затем проваливалось в непролазную хандру. Кот, постоянно оборачивающийся на своих спутников, увидел их кривящиеся лица и нежно промяукал:

– Товарищи матррросы, не палите мозги в напрасной надежде понять своё ошалевшее настроение. Это всё цветочки, как говорится. Ягода-малина будет опосля. Там, на малине сладкой, вас и приютят.

– Что «васи и котят»? – Дример пытался стряхнуть с себя ботаническое наваждение.

– Я говорю, эти милые «анютины глазки» с вами играются в старинную татарскую игру «чехать-арда». Нечасто им приходится здесь пообщаться с загулявшими астронавтами. Главное, не трухайте! Покопошатся у вас в извилинах, да успокоятся. Ща доберёмся до шалмана, сразу всё закончится.

– Главное, с катушек не съехать до этого! – Слипер явно мучалась, испуганно пытаясь взять себя в руки. Она уже слегка порезала ладони о высокую траву и теперь старалась не касаться её ногами, ибо короткие шорты не больно-то защищали.

– Не ставьте барьеров в уме! Расслабьтесь! Вдохну-у-у-уть и не дыша-а-а-ать! – нравоучительно заметил Башкирец. – Помните главное правило любой движухи: то, чему ты упорствуешь, растёт!

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы… – тянул Загрибука из-под капюшона Дримера.

– Коллега, мужайтесь, скоро вы помашете представителям не в меру любопытной флоры «аста ла виста»! – Кот как ни в чём не бывало поскакал дальше, пошло виляя полосатым задом.

По всему было видать, что его ничто не берёт. Очевидно, за многие годы, проведённые в самых удивительных уголках вселенной, у него выработался некий иммунитет к инопланетным игрищам проживающих там субъектов.

А может, попросту мозгов ни шиша не было соответственных.

Лопочущим околёсную чушь шизофреническим табором путешественники шумно ломились сквозь заросли. Цветы поворачивали свои бутоны вслед за ними, встречая и провожая гостей. Спустя какое-то время, в данных условиях тянувшееся словно заправский «бубль-гум», Слипер увидела сквозь одуряюще пахнущие парфюмерией джунгли серую громаду дома. Зрелище было, прямо скажем, зловещее. Вблизи дом показался ей ещё более мрачным, ещё более пустым и страшным.

– Триетить мою налево! Ни хрена себе охрененная хреновина! – Дример поднял глаза от кошачьих мелькающих пяток и тоже увидал смутный силуэт многоэтажки. Башкирский Кот молча шагал вперёд, как к себе домой, ни в ус не дуя. Внезапно они вывалились из зарослей и вышли на небольшую полосу травы, окаймлявшую дом по кругу.

– Вон подъезд! – указала Слипер на крайнюю слева облупленную дверь с выбитыми стёклами.