Янтарь. Вирус бессмертия

– Тут тело, Док, – он указал стволом на нечто лежащее в нескольких метрах от чернеющего пятна потухшего костра.

Сагитай в это же время осторожно подходил к стоянке сталкеров с другой стороны, после чего махнул рукой, показывая, что можно подойти.

– Это Клише, – сказал он.

Действительно, в нескольких метрах от костра на спине, раскинув руки и ноги, выгнувшись дугой, лежало окоченевшее тело сталкера. Его трудно было узнать: резко осунувшееся лицо, впалые щеки, провалившиеся от истощения глаза… провалившиеся глаза. Трофим, заранее зная, что его ждет, прощупал пульс. Уже протягивая руку, он знал, что сталкер мертв, холод кожи также говорил сам за себя.

– Кровосос? – тревожно спросил Яков, припав на одно колено и всматриваясь в пространство, откуда ранее рычал кровосос.

– Нет, – ответил Трофим, он уже видел подобные тела, всегда выгнутые дугой и окоченевшие так, словно спазм не отпускал их даже после смерти, – сто пятьдесят шестой… он или его друзья.

Мощный удар сотряс воздух. Якова швырнуло назад, автомат вылетел в неизвестность. Словно преломление воздуха пронеслось рядом с бойцом. Коротко стрекотнул автомат Сагитая, где-то на грани видимости преломление воздуха покрылось двумя крапинками крови. Яков, кувыркнувшись назад, кошачьим движением встал на ноги, одновременно выхватывая два пистолета, которые выглядели гораздо серьезнее игрушечных ПМ-ов ученых. Броня на груди бойца вспучилась и застыла тремя рваными бороздами. Ученые встали между бойцами, целясь в туман. Никто ничего не говорил, все знали, что кровосос начал свой танец с людьми. Ему нужен лишь один, которого он утащит с собой в туман и выпьет, сломав перед этим кости. Внезапно развернувшись, Яков открыл огонь с обеих рук, преломление воздуха метнулось в сторону, яростно рыкнув. На этот раз еще два кровяных цветка появилось на теле мутанта, хриплое дыхание понеслось в сторону, словно чудовище закашлялось. Рык затих одновременно с эхом пистолетных выстрелов. Тишина. Туман белой взвесью висел в воздухе, предательски скрадывая очертания предметов, но звук в этом тумане, в отличие от других, слышался четко, едва только шуршание ног отряда замирало. Слабо слышимое сипение легкого переместилось слева направо, где стоял, крепко сжимая автомат в руках, Сагитай. Тихое сипение то отдалялось, исчезая, то приближалось. Бойцы каменными изваяниями целились на звук. Кровосос был возбужден и раздосадован, ранения, доставившие ему неудобство, не были смертельными, но контролировать себя он, видимо, уже не мог. Шаги его перестали быть бесшумными, дыхание выдавало местоположение. Вот легкое сипение прекратилось, и едва слышимое шуршание травы торопливой сточкой метнулось к группе. Сагитай стремительно швырнул автомат в сторону звука и, одновременно пригнувшись, ринулся навстречу мутанту. Остолбеневший от удивления Трофим увидел, как наткнувшись на нечто буквально в паре метров от его лица, автомат отлетел в сторону, а боец, наткнувшись на полупрозрачное тело кровососа, схватив его за пояс, полетел в его сторону. Еще в полете Сагитай обхватил тело мутанта ногами и, пряча голову в подмышку кровососу, свалился на землю. Поскольку мутант был тяжелее и его скорость была выше, они, пролетев между учеными, сцепившись, упали на землю. Тут кровосос при всей его силе оказался не в своей стихии. Упав, он, упираясь руками в землю, попытался встать, но ноги, обвитые бойцом, не позволили ему сделать это. Взревев, мутант что было силы полоснул когтистой лапой, пытаясь срезать человека, висевшего у него под брюхом, но его уже там не было. Боец, молниеносно вынырнув из-под мутанта, уже сидел у него на пояснице, просунув ноги между бедер кровососа, а руки, проведя подмышками, сцепил у него на шее за головой. В ярости взметая комья земли и травы, повинуясь вынужденному положению, кровосос перевалился на спину, не в силах разорвать захват борца. Еще секунда, и приставленный в упор пистолет Якова в два выстрела снес черепную коробку кровососа, оставив лишь связку судорожно извивающихся щупалец и почти черную кровь мутанта, льющуюся на забрало лежащего под ним бойца.

– Хорош! – с явным удовлетворением сказал Яков.

Сагитай выбрался из-под тела, почти ничего не видя из-за залитого кровью забрала. Позади него раздалось шипенье, он замер, медленно опуская руку к кобуре. Яков, окаменев, целил с обеих рук в пространство позади него. Кровосос, забившись в последних судорогах, затихал, лишь редкая мелкая дрожь протягивала его тело.

– Спокойно… – сказал Берик, – это я знаю, это я сам.

С этими словами он прошел мимо Якова к Сагитаю, рука которого уже почти касалась кобуры, и протянул руку к спине бойца. Тихо крякнув, он повернул вентиль баллона до конца. С шумом вырвался освобожденный из заплечного плоского баллона воздух, не менее облегченно выдохнули оба бойца.

– Сломал, зараза, лучше совсем давление стравить, чем шипеть всю дорогу, – по возможности спокойнее сказал он, но в конце дал петуха, фальцетом выкрикнув слово «шипеть», сказывалось только что пережитое напряжение.

– Чего орешь-то? – сдерживая неуместный смех, спросил Яков, у которого также пережитый всплеск адреналина искал выхода.

– Док, салфетку дай, – попросил Сагитай, не в силах очистить замызганное забрало грязной рукой.

Трофим вынул из кармана салфетки, которые носил с собой, и, протягивая их, сделал несколько шагов вперед, запнувшись о что-то на земле, он нелепо упал на Сагитая, который, ничего не видя, отшатнулся и споткнулся о тело кровососа, упав на него спиной.

– А, твою ж дивизию, Док, – ругнулся он, – теперь еще и сзади чистить…

Яков громогласно расхохотался. Отряд пришел в себя, теперь нужно было пересчитывать потери. В потерях числился один автомат Якова, который улетел неизвестно куда, выбитый кровососом, его же бронежилет, сохранивший ему жизнь и внешний вид Сагитая. Автомат, брошенный навстречу кровососу, оказался без повреждений, за исключением сбитой оптики, которую боец снял и положил в подсумок. Весь отряд остался при пистолетах. Автомат можно было найти, когда туман разойдется, но сколько ждать до этого момента, было неизвестно, а до тех пор нужно быть наготове. Кроме кровососа, в тумане могут быть и другие любители человечины.

Но долго ждать не пришлось. Метрах в сорока, свистнув и расплывшись ярким пятном, взлетела сигнальная ракета. Бойцы переглянулись. Они поняли назначение этой сигнализации и, присев на одно колено, приготовились для стрельбы. Детектор жизненных форм молчал, казалось бы, всего несколько десятков метров он должен был одолеть и просканировать туман, но с этим туманом он был не в силах сладить. Сама жидкость такого тумана была источником электромагнитных помех. И вот, наконец, разрывая клубящиеся клочья тумана, проявился силуэт идущего человека, детектор показал условное обозначение сталкера Капусты, которого можно было узнать уже спустя несколько секунд и без детектора. Подойдя ближе с каменным лицом, он опустился на колени перед телом напарника и снял шлем, обнажив седеющую голову.

– Забрала Зона напарника… – он утер лицо рукавом. – На, Док, это тебе, – он протянул камеру. – Твои мертвяки на юг пошли до Пепелища, там я их и оставил. Сутки кончились. Мы в расчете.

– Помочь? – с сочувствием спросил Трофим.

– А? – поднял непонимающие глаза к спросившему сталкер. – Не, не надо, я сам. Схороню брата, мы уже с ним два года вместе Зону мнем. Мяли… – поправил он, помедлив. – Я его не трогал, оставил как есть, думал Док подскажет, что случилось.

– Так ты не видел, что было? – спросил Трофим, присаживаясь рядом.

– Нет. Я первую смену отстоял, все тихо было… кровосос только где-то недалеко ютился… но он наш дух чует, не рискует.

Капуста посмотрел на испачканного черной кровью Сагитая, потом его взгляд скользнул по брошенной стоянке, и он увидел обезглавленный труп кровососа возле навеса.

– А, я смотрю, вы его уже прижучили, – он невесело усмехнулся, – молодцы. Так напарник мой… – Капуста хлопнул по нагрудному карману комбинезона Заря погибшего сталкера и достал оттуда пачку сигарет. – Угости, друже, – обратился он к покойнику. – Мои вышли.

Достав одну сигарету и прикурив, он засунул пачку обратно в карман напарника.

– Так напарник мой, – продолжил Капуста, – вторую часть отстоять должен, только не достоял. Я чутко сплю, бывает, и не сплю даже, так, лежу для вида с закрытыми глазами и то ничего не услышал. Только к утру чувствую, не то что-то, глянь, а он уже прибран… – сталкер затянулся, задумавшись о чем-то своем.

Яков придирчиво осмотрел труп.

– Значит, ни звука, ни следов? – переспросил он.

– Да, – подтвердил сталкер, – я-то многих видел. Тех, кто так умирал, тоже. Их Зона прибирает. Только уж не думал, что Саньку-то тоже примет, – он вздохнул.

– И давно такое? – спросил Трофим, чувствуя, как холодок пробежал у него по спине.

– Какое? Такое, чтоб в небо смотрели на последнем? – уточнил Капуста, – это посчитай… я тут уже года четыре хожу, ну вот считай, года три назад стала Зона мужиков прибирать. Я это точно помню, Слипый мне тогда про Черного Сталкера рассказывал, как раз в сентябре это было, – Капуста встал с колен и отошел от тела, жестом пригласив за собой остальных.

Ученые переглянулись. Три года – это самый большой срок из когда-либо слышанных. По их наблюдениям, первые подобные случаи стали возникать месяцев восемь назад.

– Знаешь небось, Док, про Черного Сталкера-то? – сталкер сплюнул в сторону.

Трофим знал несколько баек про этого сталкера, но никогда не прислушивался к ним. Зона всегда полна всяких суеверий, примет, мифов, и разгадывать их и переслушивать не хватит ни сил, ни времени. Но теперь что-то жуткое проявилось в этом образе Черного Сталкера. Трофим вдруг вспомнил острые, конические, далеко отставленные друг от друга зубы сто пятьдесят шестого на почти человеческом лице ожившего мертвеца. Бессмертного сталкера. Трофим встряхнул головой, наваждение какое-то. Миф – это миф, а его работа – это работа с вирусами, вжившимися в тело человека, заставляющими его двигаться и добывать для них пропитание.

– Я вот сколько по Зоне хожу, никогда не видел тех, кто его видел и кто с ним разговаривал, – заявил Капуста, – вон были пару человек, под пузырьком рассказывали всякое, да только под пузырьком, в баре, после ходки и не такое расскажешь. Так что, брехня это все, Док, – сталкер махнул рукой.

Трофим боролся с некоторым раздвоением в его голове. Сто пятьдесят шестой, третья категория, переходящая в четвертую и пятую… Черный Сталкер, первые умерщвляющие истощения три года назад. Сагитай пристально смотрел на Трофима. Истолковав молчание Дока как окончание разговора, вступил Яков.

– Ты, Капуста, где его хоронить будешь? – спросил он.

– Тут до похоронного недалеко, мы еще при жизни договорились, что если кто первый из нас душу Богу отдаст, то другой его в аномалию снесет, чтобы Зона не тревожила больше. Негоже сталкеру после смерти по ее прихоти побираться, – ответил Капуста. – Я его в озеро снесу.

– Помочь? – предложил Яков.

– Да нет, он сейчас легкий… я не трогал, но я знаю. Выпила его Зонушка насухо, как кровосос. Так что я один отнесу, это наше дело. Ты бы это, Док, – сталкер посмотрел на Трофима, – ты бы шел за своим зомбаком, а то он шустрый больно.

Трофим озадаченно посмотрел на Капусту.

– Я говорю, шустрый твой зомбак, ходит быстро, почти по-людски, – повторил сталкер, – я его с утра на детекторе вел, сразу после того как Санька-то отбыл, тумана не было. Если бы не детектор, я б не уследил.

– А что с другим, который с нашивками? – спросил Трофим.

– За ним не смотрел, Капезыч мне на этого как на главного указал, – Капуста кивнул на стоящего рядом ученого. – Сдается мне, тот с нашивками тоже на Пепелище подался, только своим путем. Там, – сталкер указал рукой направление, откуда пришел, – туман метров через двести заканчивается, идти можно, так что решайте.

Тем временем Яков с Сагитаем нашли автомат. При ударе кровососа он отлетел метров на десять за спину бойца и воткнулся стволом в землю посреди кустарника. Найти его в таком положении было почти невозможно, но бойцы каким-то чутьем отыскали его среди зарослей. Яков, споро почистив его, определил, что тот совсем не пострадал.

Попрощавшись, отряд двинулся на юг, в указанном сталкером направлении. Туман, действительно, если не редел, то поднимался вверх. Скоро стали отчетливо видны травинки и мусор, если пригнуться и посмотреть вдоль земли, чуть позже туман освободил от себя расстояние до пояса, еще дальше поднялся до груди, оставаясь висеть выше плотным белым одеялом. Еще дальше он образовывал свод над головой и уходил вверх, плавно перетекая в облака. Складывалось такое ощущение, что облака воронкой сходили вниз, центром же воронки являлось Кисельное озеро. Бойцы крутили головами, разглядывая это странное явление. Еще через несколько сотен метров появилось солнце, окрасившее раскинувшееся перед ними пространство в чуть более контрастные цвета.

Тем временем до Пепелища идти было еще далеко. Трофим теоретически знал, как туда добраться. По прямой расстояние было не больше трех-четырех километров. Но прямых дорог в Зоне, как известно, нет, вернее, есть одна прямая дорога, но только на тот свет, ее, конечно, отряд не желал использовать. Скоро отряд миновал условные решетчатые заборчики, отделявшие сектор Янтаря от остальной территории. Дальше дорога была менее безопасной. Тут вполне могут быть бандиты и слепые псы, что, конечно, не исключает других мутантов. Но открытое пространство и ушедший вверх туман давали человеку преимущество. Детектор снова заработал в штатном режиме, определив нескольких зомбированных метрах в трехстах слева от движения отряда. Впереди виднелся выгоревший остов вертолета без лопастей. Местами плешивая, а местами поросшая метровой полынью земля давала возможность спрятаться мелким хищникам, брошенная кем-то винтовка Мосина, поросшая вьюнком, несколько притаившихся птичьих каруселей, которых Трофим, идущий по праву более опытного первым, разглядел по круговым остаткам разбросанных тряпиц. Возможно, кто-то из сталкеров пошвырял в аномалии для наглядности мусор. Еще дальше слева начинал прорезаться овраг, по дну которого мелкими невидимыми кучками поросли трамплины. Поравнявшись с оврагом, ученый бросил вниз комок земли. Тот, наткнувшись на невидимую преграду, с сухим шелестом вылетел обратно, разнесенный на мелкие кусочки. Бойцы и Берик почтительно держались чуть дальше от края оврага. Трофим же, искренне увлеченный процессом самостоятельного прокладывания дороги до Пепелища, часто поднимал голову в поисках примет аномалий, подкидывал вперед болт и шел за ним, старательно смотря себе под ноги. Получалось довольно неплохо, если сделать сноску на то, что за дальними рубежами он не следил, но это делала остальная команда. Овраг, поросший высокой серой полынью, тем временем продолжал расти и вглубь, и вширь. Через какое-то время впереди над оврагом стало заметно движение воздуха, а потом и сам виновник этого явления, большая и сравнительно безопасная в своей приметности аномалия – разлом.

Разлом всегда прятался в оврагах, ямах, земляных трещинах. Он представлял собой обширный тепловой участок, раскаленный до оранжевого свечения земли и камня, устилающего его дно, которое становилось тем глубже, чем старше была аномалия, постепенно прогорая вниз и вширь. Счетчик радиации показывал незначительное повышение уровня, хотя разломы славились своими запредельными показателями радиации. Склоны оврага из-за высокой температуры спеклись в стекло, превратившись в опасную ловушку, по стенкам которой невозможно было выбраться. Внутри аномалии, прочно зацепившись за раскаленную поверхность, то тут, то там росло несколько кристаллов и весело прыгало два оранжевых мяча, артефакты, достать которые было невозможно. Это подтверждали и несколько человеческих силуэтов на гладком раскаленном дне аномалии да небольшие хрупкие несгораемые останки комбинезонов —все, что осталось от сталкеров, рискнувших спуститься внутрь. Как оказалось, и комбинезоны, и люди – все оказалось сгораемым, вопрос только во времени. Сталкеров аномалия со временем съела вместе с костями, оставив только едва различимые контуры на дне и тени на толстых стеклянных стенах. То, что это были не зомбированные, подтверждала пара открытых и оставленных неподалеку рюкзаков. Если поискать с обеих сторон оврага, то наверняка бы нашлись и другие. Яков автоматом указал на что-то на дне разлома. Трофим присмотрелся, едва видимый, полупрозрачный артефакт, дрожащий и меняющий размеры, подрагивал, то чуть воспаряя над раскаленной поверхностью вместе с искорками прогорающей земли, то опускался вниз, взбивая своим небольшим весом раскаленный оранжевый пепел. Полупрозрачная поверхность артефакта преломляла свет разлома и отражала ровный, ни с чем не сравнимый мягкий оранжевый свет. Зачарованная красотой редкого артефакта группа остановилась.

– Пламя, – негромко сказал Яков.