Янтарь. Вирус бессмертия

– Кидай, – ответил Трофим и тут же негромко добавил, – что бы ни случилось, не паникуем, если надо, притворитесь мертвыми, мы ей не интересны как еда, ее интересуют только мыши.

– Есть притвориться мертвым, – сказал Яков и усмехнулся, – ты знаешь, Док, что мне тут нравится больше всего?

– Что?

– Что каждый раз, когда происходит что-то вроде этого, у меня подмышками щекочет.

– Почему это?

– Волосы дыбом встают.

Группа коротко нервно хохотнула. Сагитай, стараясь незаметно увидеть химеру, забросил трос, пытаясь не делать резких движений. Зацепы упали почти на кристалл, но не дотянулись всего чуть-чуть. Трос опять начал дымить. Боец вынул его из аномалии. Яков тем временем достал из рюкзака тактическое зеркало и, повернувшись боком к противоположному краю обрыва, разглядывал мутанта.

– Я ее вижу, – сказал он нарочито таким тоном, словно обсуждал погоду. – Лежит, морду закрыла, наблюдает. Вы знаете, что к хищникам нельзя поворачиваться спиной? Это сто процентов кошка по природе своей, для них надо делать вид, что ее не существует. Мы про нее отдельный курс слушали.

– Это где же? – спросил Берик, смотрящий себе под ноги, по всему видно совершенно не стремящийся разглядеть химеру.

– Это в НИИ Ладога, – негромко ответил Яков. – Говорили, что она телепат.

– Трос перегорает, Док, – пожаловался Сагитай, – вон нитки уже лопаются, – он указал пальцем на крошащиеся стальные витки. – Еще пара попыток, и амба.

– Кидай, дружище, кидай, у нас вариантов не так уж и много, – ответил Трофим.

Боец достал, покатал по земле и снова скрутил трос, тот потрескивал и стрелял мелкими кусочками металла. Он действительно был перекален. Еще одна попытка зацепиться за кристалл, теперь даже несмотря на ужасное состояние троса зацепы легли так, как надо. Немного покрутив и подвигав нехитрое устройство для выемки артефактов, Сагитай добился того, чтобы зацепы приложились к большему количеству граней, и потащил кристалл. Медленно оставляя в раскаленном дне искрящие борозды, кристалл подбирался к стеклянному краю обрыва. Сталкеры подошли чуть ближе к краю, на миг забыв о химере. Напряженно и плавно вытаскивая раскаленный трос, который к этому времени превратился в хрупкое светящееся стальное копье, боец подтащил артефакт к самому подножью стеклянной стены. Перчатки его комбинезона задымились, боец зашипел от боли, но продолжал тащить трос. Раскаленное до малинового свечения железо делало свое дело.

– Давай я перехвачу, – предложил Трофим и взялся за инструмент.

– Давай, Док, – едва сдерживаясь, сказал боец и отступил от края.

Металл, шикнув, оказался в руках Трофима. Стараясь не делать резких движений, он тянул трос на себя, на конце которого висел артефакт, мягко отсвечивая рассеянный свет полированными гранями. Вот он поднимался на метр, вот с неимоверным усилием и начинающимися дымиться перчатками Трофима он поднялся еще на метр. Берик встал позади Трофима, намереваясь сменить его. Словно кошка, следящая за уползающим за угол манком, химера подняла заднюю часть тела и с громовым рыком перепрыгнула к сталкерам. Трофим вздрогнул и выронил кристалл, тот с тихим постукиванием скатился по стеклянной поверхности обратно на дно разлома. Трос, который уже спекся в цельную конструкцию и не гнулся, переломился и упал красным колом на хребет химеры. Еще один рык, и сизый дымок паленых волос. Трофим обернулся, Яков уже сел на землю, подтянул ноги к животу, спрятал между ними голову и накрыл руками, Сагитай сделал так же. Берик просто лег на живот и развел руки и ноги в стороны, чтобы не перевернули. Трофим же от растерянности так и остался стоять с обломком троса в руках, тупо таращась на страшного хищника, который, раздраженно подергивая опаленной шкурой, двигался к нему. Именно сейчас он пожалел, что не может терять сознание от страха, как женщины, и даже если пройдет коричневая нота, это никак не повлияет на химеру, поскольку он был в герметичном комбинезоне. Химера, чья голова достигала груди человека, вплотную подошла к сталкеру, неотрывно глядя ему в глаза. Обнюхала стекло комбинезона, лизнула его, перед лицом ученого мелькнул широкий, как лопата, язык с сотнями мелких шипов на поверхности, огромные острые зубы и черная каемка губ. Через мгновенье стекло, замазанное слюной, перестало давать четкую картинку, только пятно, определяющее положение мутанта. Химера обошла сталкера и вдруг сильным ударом сзади по щиколоткам сбила его с ног. Он упал навзничь и замер, прижав руки к груди. Недовольная его поведением кошка перевернула его лицом вниз, слегка прихватила затылок комбинезона, но тот, сопротивляясь скорлупой шлема, выскользнул из ее пасти. Химера рыкнула и перевернула человека обратно, лицом вверх, он все также лежал неподвижно, прижав руки к груди. Отошла. Обнюхала, осмотрела остальных сталкеров, замерших в принятых позах. Вернулась к первому, лежащему у самого края обрыва. Понюхала еще раз и, мотнув головой, чихнула. Никто из них не показался ей интересен. Раздосадованная двуногими химера, пощупав Трофима когтистой лапой, словно играющая кошка клубок ниток, ударом лапы скинула его в разлом.

Кувыркнувшись несколько на стеклянной поверхности склона, Трофим с шумом взревевшего разлома оказался на дне. Звуковой сигнал определения критических условий для комбинезона захлебнулся писком и замолк. Не очень понимая, что происходит, Трофим инстинктивно встал на ноги. Кругом, словно в замедленном режиме воспроизведения, на оранжевом фоне жара поднимались вверх искры, плавно перемещались тлеющие остатки золы, потревоженные им, казалось, волны раскаленного воздуха били в стекло забрала. Он замер, подсознательно ожидая вдруг возникшей боли от не выдерживающего жар комбинезона. Откуда-то сверху появилась тень, перелетела поперек оврага. Трофим поднял глаза, через преломления воздуха и дрожащий жар он увидел морду химеры, наблюдающей за ним с края обрыва. «Уж тут-то она мне ничего не сделает», – подумал он, на секунду позабыв об окружающем его жаре. Глянул на внутреннее стекло забрала, где проецируется ряд показателей как внешней среды, так и человека. Температура внешнего воздуха – минус десять градусов по Цельсию. Минус десять! Трофим, не веря в достоверность сведений, оглянулся, вокруг танцевал жар, он глянул под ноги, под ногами был мелкий, раскрошенный в мелкую пыль, практически прах песок, чуть дальше впереди он менял окрас, и после его цвет становился неразличимым в игре света и тени. Это было невероятно! Трофим вытянул руку, через перчатку через полметра он почувствовал шевеленье воздуха, отдернул руку обратно, легкий парок исходил от перчатки, там впереди, в полуметре начинался жар. Обернулся назад, протянул руку, то же самое, протянул руку влево, там почти сразу почувствовалось движение воздуха, справа… справа было свободнее. Не смея дергать удачу за усы, он не стал двигаться с места, кроме того, голова химеры все еще виднелась на краю обрыва. Левый зуммер начал тревожно пикать, пока еще редко, но постепенно учащаясь. Распределенные по всему комбинезону датчики давления и температуры подсказывали, что слева дела скоро будут очень плохи. Через пару секунд зуммер стал пикать чаще, тревожно оповещая человека. Трофим шагнул вправо. Зуммер замолчал. Что это было? Ученый огляделся по сторонам. Никто и никогда не говорил ему, что в разломах может существовать подобное явление, и, судя по всему… снова запикало, но уже в двух ушах. Что островок спасения исчезает? Трофим запаниковал, температура за бортом поднялась до пятидесяти градусов, и циферки бежали вверх, шестьдесят, семьдесят… Оба температурных фронта сходились и справа, и слева. Он выкинул руку вперед, там нет ощущения движения… сто градусов, сто пятьдесят, открыв рот и с трудом заставляя себя не паниковать и не побежать, он шагнул вперед. Зуммеры стихли, температура ушла к пятидесяти градусам и продолжила понижаться. Судя по всему, этот островок безопасности был блуждающим. Об этом, оказывается, можно было догадаться, иначе от постоянного жара поверхность дна тоже превратилась в стекло, а белый прах под ногами говорил о том, что от резких перепадов температур песок и успевшее образоваться стекло трескалось и разлеталось вдребезги. Это же физика, а четвертая лаборатория никогда не говорила об этом. Разумеется, откуда же им знать? Вот, наверное, почему регулярно поднималась искра в неподвижном разломе. В конце концов, некоторые сталкеры как-то же добывают и пламя, и огненный шар, и кучу других невероятно редких артефактов… неужели вот таким способом? Рискуя всем, но ведь приносят же… и регулярно бывалые одиночки, иногда в совсем неподходящих для этого комбинезонах, таких как, например, у… Трофим вспомнил Юрка, объект третьей категории, в куртке новичка. Вот такие же сталкеры, как Юрок. Снова запикало теперь уже справа и немного слева, Трофим вытянул руку прямо и повел ею влево, определенно жар спереди сходил на нет на десять часов от его нынешнего положения. Он шагнул в ту сторону. Зуммеры стихли. Трофим начал успокаиваться, ну, по крайней мере, он что-то понял. Блуждающий островок низкой температуры, который успевал остудить окружающее его пространство до минусовых температур, был такой же аномалией, как разлом, очевидно, неотрывной его частью.

Снова запикало в обоих ушах. Успокоенный мозг заработал четко и уверенно, посторонние мысли покинули ученого. Он медленно повернулся вокруг своей оси, улавливая, с какой стороны зуммер звучит чаще, выяснил направление, когда пищало только с одного уха, и, проверив рукой, шагнул в сторону. Он уже не видел, как исчезла голова химеры, как через десяток минут с обрыва, открыв рты, смотрели на него Берик, Яков и Сагитай, как что-то кричали ему, там внизу не было слышно ни звука. Только марево жара, преломляющее все вокруг, да едва видимое потрескивающее шевеление праха под ногами, когда ледяной островок безопасности передвигался по раскаленному дну. Трофим действовал как машина, четко, выверенно. Блуждающий островок не имел никакой схемы в передвижении. Очевидно, под его воздействием перекатывались время от времени артефакты, огненные шары и пламя. Возможно, перекатываясь под его воздействием, они и становились круглыми. За полчаса Трофим прошел около ста метров, петляя, разворачиваясь, но островок никак не подходил к краю, кстати, он успел подобрать один из крупных кристаллов, который он сунул одним рогом в нагрудный карман. Скачки температур до трехсот градусов уже не вызывали в нем панику. Комбинезон Сева исправно подавал прохладный воздух из баллонов, подача которого своевременно автоматически включилась, когда сработала максимальная частота зуммеров сразу при падении. Но теперь индикатор показывал, что воздуха оставалось минут на десять, а движущийся островок безопасности так и не причаливал к краю аномалии. По пути Трофим зацепил ногой еще один кристалл, поднял его, неожиданно заболели ноги, одновременно немея почти до колена. Он бросил его на место, боль прошла. Странно. Запикали зуммеры, пора двигаться, снова выбрано направление, снова шаг в сторону. Ученый опасливо покосился на индикатор воздуха – еще восемь минут, если островок пойдет снова внутрь аномалии, то путешествие займет минут двадцать, а там… а там придется разгерметизироваться, и воздуха не будет, потому что выгорел. Трофим усмехнулся, он задохнется и сгорит одновременно. Но в то же время через стену жара он видел машущий зеленым кустик, растущий на склоне оврага. Это был шанс, так четко серо-зеленую поросль за пределами аномалии он увидел впервые, ранее она только угадывалась через инфернальное марево. Решать нужно было немедленно. Дистанция была совершенно непонятной, так мог выглядеть и здоровый куст за десяток метров, также мог выглядеть и маленький куст с трех метров. Зуммер тревожно набирал частоту, захлебываясь в приближающейся стене жара, триста сорок, четыреста пятьдесят за бортом. Трофим рванул. Зуммеры взвизгнули. Он бежал, словно в страшном сне, когда хочешь бежать быстрее, но нет силы в ногах, когда чувствуешь, как нечто настигает тебя и тянется когтистой огненной лапой. Он видел, как возмущенные волны жара стеной встали на его пути, несся вперед, ломая их грудью, закрыв лицо рукой, рвался только к одному видимому ему редкому кустику ивы, крепко держащемуся за песчаные склоны оврага. Рукав уже схватился пламенем, комбинезон словно уменьшился в размерах и прилип нагревающейся подкладкой к телу. Последние отчаянные шаги по праху, устилающему дно разлома, смешавшего в себе прах сталкеров, мутантов и земли. Трофим дымящейся кометой вырвался из аномалии, его тут же повалили на землю, растирая землей и поливая водой, забрало треснуло от попавшей на него воды. Не понимая, что происходит, он несколько секунд отбивался от удерживающих его рук.

– Тихо, тихо, Док, – успокаивал его Сагитай, тревожно заглядывая в лицо.

Берик аккуратно вынул осколки стекла. В лицо Трофиму ударил свежий воздух. Он схватился за фляжку дрожащими руками, жадно присосался к ней. Сердце бешено колотилось, словно только сейчас поняло, что произошло.

– Водки ему надо, Берик, – прогудел Яков.

– Ага, казыр истеймын, – от волнения перейдя на родной язык, сказал Берик и пулей выскочил из оврага к рюкзаку.

Через мгновенье Трофим уже сделал пару глотков из пластиковой бутылки. Задышал, успокаиваясь. Оглядел прояснившимся взором обступивших его людей.

– Мужики… мужики, у меня, кажется, методика есть…

– Ну тебя к черту, Док, – просиял вместе с остальными Сагитай, не находя слов. – Костюмчик твой отработал, – трогая пальцем скукожившийся и ставший твердым верхний слой комбинезона, сказал он.

Да, славный и верный комбинезон Сева отработал на все сто, спасая жизнь хозяина. Электроника, наверное, еще работала, но забрало треснуло и сейчас мутными осколками лежало на земле. Карманы спаялись, оболочка, остывая, стала хрустеть как пластик, да и сам комбинезон стал на размер или на полтора меньше и сидел теперь как подстреленный. Кристалл, который был засунут одним отростком в карман, теперь оказался спаянным с комбинезоном. Трофим подергал его туда-сюда и махнул рукой, оставив его на месте.

– Уходить надо, Док, – сказал Яков, – химера вернется, второй раз так не повезет.

– Щас отдышусь, – оглядываясь, сказал Трофим.

Его взгляд упал на широкий человеческий след на склоне оврага, след был на несколько размеров больше, чем у Якова, подошва была проста. Обычный полосатый протектор, такие оставляют рифленые подошвы экзоскелета. Цепочка глубоких следов вела к аномалии, проходила по ее краю, натоптав там небольшую площадку, и выходила с другого края оврага.

– Это что? Вы видели? – указал на следы Трофим.

– О! А вот и точка, где Бизон наследил, – прокомментировал Яков.

– Похоже, – сказал Берик, уже направивший лазерный щуп пирометра на приграничную зону аномалии. – Вот тут у нас в метре от разлома почти сто, а там у самого края семьсот градусов, все согласно данным от Кучера.

– Ну так место, где он ходил, нашли, а дальше что? – спросил Сагитай. – Объекта-то твоего четвертого здесь точно нет.

Трофим с трудом встал, поддерживаемый за локотки бойцами. Он вспомнил, как поднял кристалл, и неожиданная боль в ногах заставила бросить его на место, как с трудом, словно во сне, бежал на ватных ногах.

– Ошибаешься, Сагитай, – сказал он, осторожно подходя к краю разлома.

Открытое лицо почувствовало жар. В ногах заныло, почувствовалось легкое онемение, Трофим быстро отошел назад. Тот кристалл, который он поднял, был всего в четырех метрах от края аномалии.

– Я бежал с того места? – спросил он.

– Не, Док, ты не бежал, ты шел, – тихо сказал Сагитай, – ты горел и шел. Просто жуть, – еще тише сказал он.

– Объект с четвертой категорией здесь, – Трофим неопределенно указал рукой на кристалл, лежащий в аномалии, – он под поверхностью. Не знаю, как это возможно…

– В Зоне возможно все, – договорил за него Яков, удобнее перехватывая автомат. – Пойдем, Док, ты нашел своего объекта.

Трофим выдохнул. Если бы не частицы кристаллов в его одежде, он бы не выбрался, паралич бы взял его полностью. Он начал выкарабкиваться из оврага, комбинезон шуршал, поскрипывал, не давал нормально поднять руки и ноги, ему помогали, подталкивая снизу и подтягивая сверху.

– Куда, на базу? – спросил Трофим.

– Нет, мы тут проголосовали и решили, что вторую встречу с химерой лучше отложить, – пошутил Яков, – нам дорога только на Пепелище, стрелять еще стреляют, но, по крайней мере, там есть люди. Долг и, судя по всему, Свобода.

Он достал сигарету из пачки и прикурил, Сагитай, толкнув его в бок, потребовал себе одну.

– Вы же не курите… – удивился Берик.

– С вами тут не закуришь, – прикуривая, пробурчал Сагитай, – уже три месяца как бросил, так нет же, второй раз срываюсь, то мертвецы в яме, то химеру подсунут, то Док горит, зажигает… ну вас в баню с вашим Минздравом… меня о такой жизни тут не предупреждали.

– Ага, – согласился Яков, – я даже не хочу знать, как ты не сгорал почти полчаса, – сказал Яков, – и если эти сталкеры добывают свои артефакты таким макаром, то в гробу я видел такие заработки.

– Настоящие сталкеры они такие. Глаза умные, а из них и слова не вытащишь, – сказал Берик, – я с одним разговорился как-то, он мне такого рассказал, что я еще неделю пальцем у виска крутил, а сейчас на Дока… на Трофима смотрю… если бы сам не видел, то и не поверил бы, а рассказать… так некому рассказать. Не поверит никто.

Отряд выстроился в линию, первым шел Берик, за ним Трофим, следом Сагитай и Яков. Вскоре вдалеке показались обгоревшие остовы Пепелища.

Глава 17. Свобода и Долг