Сухое небо, душно, ни души
На всем пути… пруды, ступени лестниц
И все шаги как будто за спиной,
Не более, не боле, ангел мой.
И то мне странно: что мне Галилея,
Пески, Ершалаимские пруды?
А в северной Венеции сады
И ночи, ночи крыл твоих белее,
Как снег зимой, как легкий снег зимой.
И ты ведь помнишь, я была не здесь:
Почти как ты, пожалуй, чуть подальше
От этих мест, от этих милых мест.
Мой ангел, я их помнила, и даже
Что небо там – подобие слюды,
Что сон Невы насторожен и чуток,
Еще двух сфинксов – царскую причуду
И между них ступени до воды.
Еще дожди, которым не отмыть
Египетской, пропахшей солнцем пыли,
Еще друзей, с которыми любили
Сюда прийти до наступленья тьмы.
Здесь, на ступенях, времена почили —
Полувремен коснулись только мы.
Здесь место нам, и разве мы не скрыли,
Как близко нам случалось быть к концу,
Как падал снег до всех краев земли,
И что в руках по небу пронесли
Две женщины – и ветер бил в их крылья,
И волосы хлестали по лицу…
Мы здесь почти не жили. Не спеши,
И сам пришел сюда ты не за тем ли?
Вот лист летит, и вот другой лежит,
Листья шуршат, в них тонет свет и земли.
Пик листопада, день всегда прошедший,
Пропущенный, поскольку – выше сил,
Как тот, второй из датских сумасшедших,
Нас безрассудно прошлым оделил.
Мы не уйдем. Если уйдем – вернемся.
Мы здесь почти не жили. У воды,
Как ты, сложив ненужные крыла,
Увидим – по реке плывут листы.
И у ступеней, где вода светла.
Свои увидим лица. Мы вернемся.
И снова заторопимся – скорей —
Опять уйти, или еще стареть
С теми, кто плачет – или с тем, кто платит
За белый снег, за белый шелк знамен,
Не все ль равно – и до конца времен
Всегда нам полувремени не хватит.
Теперь прощай. Октябрьские дожди —