Все пышечки делают ЭТО

Лавр Яров

Свадьбы я ненавижу. Свадьбы незнакомых мне людей вдвойне. И я бы ни за что не согласился ехать черт знает к кому, ради куска херового приторного торта, сляпанного шаловливыми ручонкам какого-нибудь супермодного кондитера, если бы это не было так важно для моего бизнеса. И надо было взять с собой Янку, но она надоела мне до оскомины. Кстати, отсутствие опостылевшей любовницы стало единственным плюсом этой поездки. И давно бы надо ее послать, но… Мне с ней удобно. Как с тапками. Они старые, разношенные, но выкинуть не поворачивается рука, потому что в них отдыхаешь телом и разгружаешься психологически. Но иногда хочется нацепить на лапы неудобные лыжные ботинки, потому что когда все супер хорошо, порой даже плохо.

Гостиница, хоть и дорогая, снятая моим компаньоном полностью под мероприятие, тоже вызвала во мне глухое раздражение. Слишком пафосная и абсолютно непригодная для жизни. Как там меня Янка называет? Ядовитый Лавр? Говорит я вечно всем недоволен. Может она права, и дело во мне?

Надо просто принять душ, выпить чего-нибудь и пережить этот вечер. Очень надеюсь, что тамада будет адекватный и в конкурсе типа попади карандашом в бутылку меня не задействуют. То, что такой конкурс будет я почти уверен. Даже у супербогатых провинциалов свадьбы пишет самый отбитый сценарист.

Я только успел снять халат, когда услышал грохот, несущийся из комнаты. Судорожно схватил полотенце и устремился на звук. Горничную порву. Неужели она не видела табличку «Не беспокоить». Слишком навязчивый сервис в этой дыре.

Выскочил из ванной комнаты, наверняка похожий на бешеного варана и замер охренев от… Просто охренев. Нет, я и бабу то сначала не разглядел в ворохе уродских, но судя по тонкой вязи, очень дорогих кружев. Вздрогнул, когда куча зашевелилась и всхлипнула. А я уставился на торчащие из-под кружевного безумия ноги, точнее на полные округлые колени и белые бедра, затянутые в кружевные чулочки и пожалел, что на мне только полотенце, которым я успел прикрыть свои мощи. Что-то тут наверное подсыпают в воду, иначе чем объяснить реакцию моего организма на сдобные булки, которые я терпеть не могу. Женщина не должна быть похожей на пончик в глазури. Не мой типаж совсем, но…

– Простите. У вас дверь была открыта, а мне жених изменил, – простонала чертова баба, и я наконец-то смог перевести взгляд с ее ляжек туда, откуда шел звук. Надо будет пойти на рецепцию и размотать там всех к херам собачьим, за то, что они позволяют шляться по этой чертовой богадельне ненормальным идиоткам.

– Ты кто вообще? – рычу я, рассматривая нос кнопку, высокие скулы пухляшки, усеянные мелкими смешными веснушками и глаза цвета фиалок, глядящие на меня с испугом и какой-то упрямой решимостью, что ли. Откуда она свалилась на мою голову? «Рязанская» физиономия у девки, но от чего-то притягательная. А она несет какой-то бред, но я не слышу ни черта, потому что… Что она творит? Выскальзывает из этого своего платья поганого. Чертова баба, слишком пухлая, не в моем вкусе, почти голая. И лифчик с нее спадает, как будто по волшебству. А грудь у этой пухляшки просто отвал башки. Тяжелая, округлая, торчит вперед, задорно заострившись крупными сосками. Я от неожиданности разжимаю руки, которыми держу на своих бедрах чертово полотенце. Но оно не падет, а повисает на охреневшем от такого поворота «маленьком генерале»– Ты что творишь? Ты…

– Я вам себя предлагаю, в качестве извинений. Трахните меня. Я отомщу моему жениху, а вы…

А мне плевать. Нельзя отказываться от того, что само плывет в руки. Комната буквально воняет повисшими в воздухе феромонами и запахом бабы, и чем-то сладким, ванилью что-ли? Она подходит ко мне так близко, облизывает розовые губки, а в глазах ее столько… Страха? И у меня срывает все стоп-краны, отключаются стоп-сигналы.

– Кто тебя подослал? – хриплю я, подхватывая на руки чертову булку. Точно. Она и пахнет этой гребаной ванилью, запах которой я не могу выносить с детства. – И почему от тебя так несет ванилью?

– Я вчера целый день пекла свадебный торт, – шепчут пулые губки, – не пригодился. Так что, еще поболтаем, или…?

– Или, – рычу я. В конце концов, почему бы и нет? Иногда можно себе позволить и чего-то вредного. Мстить так мстить. У меня были вроде презервативы, надо их…

Не надо. Она вдруг вжимается в меня грудью, и все разумные мысли улетучиваются как дым из моей головы. Я роняю ее на чертовы руины кружев, подминаю под себя. Да. Она боится, замирает на месте. Но я уже не могу остановиться. Сама, дура, виновата. Сама… О черт…

– Ты что? Ты… – стону я, чувствую тонкую преграду, больше похожую на точку невозврата.

– Не останавливайтесь. Пожалуйста, только не останавливайтесь, – скулит пухляшка. А я уже и не могу. Даже при всем желании. Врываюсь в ее лоно, охерев от яростного, какого-то искрящегося удовольствия. Она лишь вскрикивает, сдавленно и обмякает ненадолго. Черт, девка огонь. Девка бомба. Девка просто свадебный салют. Сладкий приторный торт. Я рычу, подойдя к пику, чувствую, как она вибрирует, выгибается подо мной. Сука, я лишил ее девственности, ей наверное было больно, но она испытала оргазм. Это нечто. Это… Сука, в моем теле взрывается ядерная бомба, яйца гудят от удовольствия такой силы, что вся моя предыдущая половая жизнь кажется мне онанизмом девственника.

– Ты…

– Тихо, – выдыхает чертова баба. На ее губах играет улыбка. – Там в дверь стучат.

– Да и хер с ними. Продолжим?

– Да. Все равно мне некуда больше спешить. Хотя. Как думаете, может мне все таки сходить на свою свадьбу?

– Конечно, – хриплю я. Не до болтовни. И рот еще этот ее. Ему тоже надо устроить тест-драйв. А потом пусть валит куда пожелает. Свадебная плюшка.

Глава 3

Варвара

– Согласны ли вы стать супругой Роберта, любить его до конца дней, хранить верность, и в горе и в радости? Бла-бла-бла, – господи только бы не свалиться в обморок. Ноги мои все еще дрожат, внизу живота ноет, а свербящая тонкая боль в промежности сводит с ума. Зачем я явилась на этот фарс, нацепив на себя дурацкий брючный костюм в клетку, в котором мой зад кажется еще более чемоданообразным? Костюм в клетку и фату. Мамуля моя аж закашлялась, когда я вплыла павой в чертов зал дворца бракосочетаний. Платье-то мое, точнее то что от него осталось, так и лежит обрывками моей девичей чести в номере чужого незнакомого мне мужика. Ну да, я похожа на Карлсона в фате с вуалью. Только кнопки на пузе не хватает. И очень жаль, иначе бы я давно на нее нажала и свалила бодро тарахтя пропеллером.

– Варвара Геннадьевна, вы не ответили на вопрос. Согласны ли вы…

– Давай, детка, – горячо шепчет мне в ухо Роберт, уже справившийся с первым шоком от моего появления и вновь обретший дар речи. – Всего одно слово. И мы с тобой будем счастливы. Я же люблю тебя.

– Нет, – радостно гаркаю я. Тетка регистраторша едва не выронив папку свою красивенную, смотрит на меня как на муравьеда. Ну, все бы офигели, если бы в наших широтах в ЗАГС заполз муравьед. По кучке присутствующих на церемонии гостей проходит волна шепотков. Мама меня убьет, точно, судя по ее растерянной улыбке и взгляду африканской кобры. Папа молча играет желваками, ожидая объяснений, видимо.

– Детка, ты с ума сошла? – шипит мой несостоявшийся муженек, нервно дергая щекой. Черт, и что я в нем увидела такого уж прекрасного? Обыкновенный хлыщ, Альфонс и предатель. Проигрывает в сравнении даже моему случайному любовнику. О черт, что же я натворила? – Солнышко, гости уже в ресторане сидят. Ждут банкет. Господи, хорошо, что тут только свои. Родня. Иначе позора не обобрались бы. Я понимаю, ты нервничаешь. Давай еще разок попробуем. Давайте там, еще раз спросите мою любимую, – поворачивает он к замершей тетке-регистраторше пунцовое лицо. И уши у него уродские, как я раньше то не заметила? Из-за них голова Роба похожа на перевернутую кастрюлю. Он весь какой-то не такой. Не такой, как…

– Варвара, вы согласны? – словно сквозь вату доносятся до меня слова тетки. Странно, но мне от чего-то становится очень весело.

– Нет, – говорю громко, при этом нервно хихикнув. – Я не хочу выходить замуж за этого человека. Я брезгую. Папочка, прости, я снова тебя разочаровала, – смотрю на отца, который явно очень зол, потому что не понимает, что происходит. Мама висит на его локте, как игрушка елочная, такая же блестящая и красивая. – Роб, я не богатая, и ты ни черта бы все равно не получил. Потому что деньги все у моего отца, и я давно ему сказала, что всего в жизни хочу добиться сама. И знаешь, он меня поддержал в этом моем стремлении. Так что пришлось бы тебе спать с бочкой с салом за бесплатно, потому что брачный контракт, составленный папиными юристами тебе вообще не оставил бы шансов. А что ты думал, что умнее всех? Хрен тебе, Бобик, на воротник.

– Доча, что за выражения? – обморочно шепчет моя мамуля. А мне реально очень весело, словно под хвост попала хулиганская шлея. И морда у Роберта сейчас злая, куда делась его лизоблюдская заискивающая улыбочка, ее словно стерли грязной тряпкой. – Кстати, папа, мой жених мне изменил прямо в номере для новобрачных. Да, в том, что ты нам с ним снял для брачной ночи. А еще он тебя назвал старым дураком, а меня жиробасиной. Мамочка, ты была права, не стоило мне разгуливать в свадебном платье по гостинице. Но это не плохая примета. Самая плохая примета – это потаскушка в постели моего жениха.

– Дура, что ты творишь? Сука, – рычит Роберт. А вот это он зря. Папа мой страшно не любит, когда обижают его принцессу. Ну, а мне пора. Не люблю смотреть на казни. А папа уже готов сказать фас своим нукерам. Хотя, нет. Еще не все.

– Ах, да. Я знаешь что поняла, что ты не единственный мужчина на свете. Час назад у меня был страстный секс с незнакомцем. Первым встречным. И он оказался мужиком. Настоящим. А вот по поводу тебя у меня огромные сомнения.

– Да кому ты нужна то? – хохочет этот идиот. Он что себя бессмертным считает? – Фантазерка блин. Ты давно в зеркало то смотрелась? Страшная толстая корова, да ты рада должна была быть, что я в твою сторону просто посмотрел. И родители твои все это понимали прекрасно, потому и согласие на брак дали, лишь бы с рук сбыть ягодку. Проснись, Варвара. Твой отец сам наш брак благословил, и мне пообещал за внука полцарства, потому что ты гордая и все сама. Дальше булок своих не видишь. Бизнесменша, блин. У тебя мысли все только о муке и масле для крема.

Обидно. Страшно обидно и очень больно. Это же не правда. Не может быть правдой. Всю мою веселость нервозную выбивает из меня, словно под дых ударом. И чертова фата сжимает голову как тиски. И Полька моя охает слишком громко. Боже, она ведь мне говорила, что Роберт прощелыга. А я словно ослепла. И родители… Предатели…

– Пап, скажи, что он врет, – нет, не заплачу. Ни за что не покажу, как мне больно.

– Доченька. Родная, мы просто хотели, чтобы ты была счастливой, – отводит взгляд отец. – Чтобы ты пользовалась тем, что я для тебя создал, а не корячилась возле плиты. Конечно, Роб бы не получил ничего. Все принадлежит тебе. Но…

– Мне ничего не нужно. Ясно? Я счастлива у плиты, мне нравится быть собой. А вы все… Не надо делать меня счастливой насильно. Я сама могу, и докажу это, – сжав кулаки почти бегу к выходу из этого помпезного душного зала, на ходу срывая с головы мерзкий символ потерянной невинности.

Глава 4

Наши дни

Варвара

Пончики. Три штуки. Я складываю шикарную выпечку в дорогой футляр из крафтовой бумаги, украшенный позолоченным вензелем. Стараюсь расположить их сердечком и не попортить золотую глазурь и карамельную капсулу, в которой закреплено дорогущее кольцо с двух каратным бриллиантом. Пищевое золото – материал капризный, поэтому я вся испариной покрылась. Интересно, почему именно пончики, а не пирожные или капкейки? Но, клиент всегда прав.

– Мама, ты не спала сегодня что-ли вообще? – заспанный голосок моей любимой девочки заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Золотой лепесток на глазури трепещет, рискуя свалиться, и тогда мне придется все начинать снова. А времени у меня нет. Через час я должна доставить заказ.

– Детка, купим тебе новый смартфон с этого заказа. Только дай мне доделать работу. Полчаса.

– Ты забыла? – недовольно сопит мое счастье. И я знаю, сейчас она морщит свой нос-кнопку, и хмурит брови. Она на меня почти не похожа. Тоненькая, как веточка, глазища огромные синие, пронзительные как осколки весеннего неба, высокие скулы и губы бантиком как у… Не важно, я давно забыла мужчину, которого и не знала. Один раз не водолаз же, а он просто подонок, воспользовавшийся моим безумием. Так что позор мой давно сменился счастьем от самого дорогого в мире подарка, который он мне, сам того не ведая оставил. Только нос мой ей достался. Жаль, в этом моей малышке не повезло. – Ма, ну я же говорила тебе, у нас сегодня важная тренировка перед завтрашним матчем. Ну, мам.

О, черт. Я забыла. Совсем забыла. Корюшка все уши мне прожужжала своей командой поддержки, а я забыла.

– Тетя Полина тебя отвезет. А я приеду сразу, как досталю заказ, – боже, как же я звучу уныло. – Малыш, ну ты же понимаешь.

– Я то понимаю, что в первый класс меня за руку повела бабушка. И вместо цветов я перла училке зефирный букет. На первый утренник меня сопровождал дед, потому что сама бы я коробку с десятикилограммовым тортом до школы не доперла. На первую дискотеку правда ты меня отвезла, а забрать не смогла, потому что у тебя в духовке стояло безе, и оно могло опасть.

– Кир, ну я же работаю. Телефон ты хотела новый, и для твоего выступления нужна форма. Мне правда очень стыдно, но… Я чуть успеваю. Это моя работа. Мы живем на это.

– Ты же ведь дочь магната, и можешь вообще не работать, – снова выпаливает моя любимая доченька. В очередной раз. – А форму мне дед купил, и помпоны. И если бы ты чуть чаще отвлекалась от своих пончиков, то знала бы, что телефон у меня новый уже полтора месяца. Ба купила последней модели. Мам, послушай, я понимаю, ты хочешь меня сделать счастливой. И всех вокруг тоже. Но сама ты ведь ничего не видишь кроме булок своих.