Все пышечки делают ЭТО

– Мартыхан? – обморочно интересуюсь я, вспоминая нашего бедолагу однокурсника, облысевшего по вине Полинки проплешинами. Мы с ним даже дружили, на фоне общего увлечений кулинарией, а потом поругались из-за какой-то мелочи. Ну и из-за Польки конечно. – А ты точно его случайно? Ну, того, этого?

– Да точно, точно. Я же не виновата, что в том стакане, которым мы его шапку тушили не вода оказалась, а водка. Слушаааай. Точняк. Мартыхан. Я все кликуху его не могла вспомнить. Только его таперича Марселем кличут. Тоже мне Марсель-плешивый кобель. Нарядный такой стал. Я его видела на днях. Он тоже всем свистит, что на Парижской неделе моды его торты ели селебрити, и всем в морду тычет диплом парижского конкурса кулинаров. А на деле ему эту бумажку выписали в поселке Париж, под Челябинском, и явно там слаще морковки жюри ничего не пробовало. А какой из него кондитер? Так, говно на палке. Но гонору…

– Подожди, Марсель – это Мартыхан что ли? – я аж рот от удивления открыла. Пашка то не блистал никогда ни умом, ни фантазией.

– Точняк. А еще, я погуглила. Он один в нашем курмыше такой хранцуз. Так что…

– Что?

– Вы еще кипятите? Тогда мы идем к вам. Вот Пашка обрадуется, когда мы к нему нагрянем. Ты оденься понаряднее. Мало ли, – хихикнула Полька. Так. Главное сдержаться и не убить ее сразу. Хот, Мартыхан вряд-ли даже на порог своего офиса нам позволит зайти, если узнает, что Полька идет по его душу. И слава богу. Потому что я уже что-то совсем не уверена, что хочу Лавра уничтожить. По сути он просто подонок, которому я сама себя предложила. И виноват он в папиной болезни косвенно. Никто же не заставлял отца брать у него деньги на сомнительные сделки. Да и Корюшка. Моя Корюшка… – Слушай, как думаешь, может ему в подарок взять свечи те, что ты купила, негаснущие? Ну, которые как фонтан такой с искрами. Он оценит, отвечаю.

– Ага, и водки бутылку, – бездумно киваю, прикидывая шансы соскочить. Шансы стремятся к нулю, судя по Полькиному воодушевлению.

Ах, кабы мне знать, что она мой подкол воспримет как призыв к действию. Но я сейчас не в состоянии была думать о несчастном Мартыхане.

Сейчас я хотела просто добраться до дома. Свалиться в кровать и не сдохнуть усилием воли. А потом я обещала Корюшке, что приду на сегодняшнее ее выступление. Оно очень важное, мою дочь сегодня будут награждать за активное участие в соревнованиях. И вручать ей награду будет какой-то очень серьезный меценат, крутой бизнесмен, и это очень почетно. А Кира так ждала этого дня, что я просто не могу не пойти. Даже если мне ползти придется, я явлюсь на мероприятие. Кстати, Полька права, надо нарядиться. Надену белое кружевное платье, которое привезла из Италии год назад. Оно мне идет вроде, а сверху накину палантин и соберу волосы в «ракушку».

– Эй. Ты где там витаешь?

– Слушай, как думаешь, если я на награждение Кирюшки надену платье мое белое, не слишком будет? – задумчиво бубню, наматывая на палец локон.

– Ты еще монашеский балахон нацепи, – хрюкает Полинка. Вот зараза. Ну и черт с ней. Я сама разберусь со всеми своими проблемами. – Эх, вот я бы нарядилась если б меня пригласила моя лучшая подруга на награждение моей крестницы. Этого мецената бы сразила наповал, прямо бах и обморок. Жаль не зовет никть. не зовет, слышишь? – я все слышу, но молчу. не хватало еще, чтобы любящая крестная сегодня испортила моей малышке торжество, а она испортит, можно не ходить к гадалке. Например мецената покрасит в зеленый цвет, как однажды профессора кафедры. Но я молчу. Как партизан. Спорить с Полиной бессмысленно и опасно для здоровья. А ее несет по кочкам. – И не пришлось бы нам на Ярова охотиться. Хотя, у тебя в белых платьях хорошо получается мужиков соблазнять.

– Убью, – хриплю я, чувствуя, как к щекам приливает кровь, при воспоминании о… О моем грешном позоре. И о том, что творил со мной чертов Лавр Ярцев в том номере гостиницы. – Поль, ты несешь чушь. Я никому не нужна. Я мать одиночка. С кучей комплексов, лишним весом и нависшим над головой кредитом.

– Глупая ты Варька. Да ты у нас красотка обалденная. Мужики шею сворачивают. Сиськи большие. Талия тонкая, зад колесом. Секс-бомба. Иди и подорви того мецената в клочья. Просто цены себе не знаешь. И Яров твой тебя глазами сжирал на ужине. Как питон прямо заглотить хотел.

– Фантазерка ты, Полька, – злюсь я. Выдумывает глупости всякие. Но мне приятно, черт подери. И в груди растет странное чувство полета.

– Ладно, не злись. Лучше думай, какой торт будешь на свадьбу Лавру печь. На свадьбу, Варь, ау. Марселька этот, вот увидишь, тоже не устоит перед твоей харизьмой. Ты у нас роковая дама, сводящая с ума козлов всех возрастов. Давай Варька, нас ждут великие дела.

– Про кредит узнай, – вздыхаю я. Полькины фантазии не принесут мне ни копейки. Чтобы накопить денег на папину операцию, мне надо денно и ночно стоять у плиты в течение года. Ни пить, ни есть. Не покупать дочери девочкиных радостей. Но у меня нет этого года. Папе нужно сделать операцию срочно. И я не знаю, что мне делать. Совсем не знаю. А еще я совсем не хочу печь торт гадкому мерзкому проходимцу и его невесте. Не хочу, потому что… Потому что я ни фига не роковая. Я трусиха и слабачка.

– Ладно, вали давай. Я пока Мартыхана выслежу. Завтра наведаемся к другу юности. Ох, он обрадуется.

И снова я глупо пропускаю мимо ушей Полькины экзерсисы. Сейчас мне не до ее глупостей. Я уже опаздываю. Как и всегда.

Глава 10

Лавр Яров

Детей я ненавижу. Нет, не так. Детей я не понимаю и не терплю. Эти маленькие люди для меня существа, сродни фантастическим мелким вредным демонам. Они отнимают самое дорогое, и лишают надежды. Они… У меня была когда-то женщина, которую я любил. Была когда-то. А потом она забеременела. Забеременела моим ребенком. У нас должна была родиться дочь. Должна была. Это крошечное существо лишило меня всего. Она отобрала у меня то, ради чего я жил. Лиза умерла в родах, не выдержало сердце. А девочка… Девочка просто не закричала. Срок был маленький. Все что мне осталось – кулон, который Лиза сунула мне в руку, прежде чем ее увезли в операционную. Тогда я видел ее в последний раз. Но и ту память я промохал.

Черт, гребаный галстук. Ненавижу. Все и всех. И бабочка эта херова. Никогда не научусь ее завязывать. Сдираю уродливую удавку, с трудом сдерживая рвущийся из горла злобный рев. Опять эти воспоминания выбили меня из колеи. Надо просто успокоиться. Это легко тому, у кого нет души.

– Дорогой, я готова, – Алиска идеальна. Как у нее это выходит, я никогда не пойму. Она встает с кровати утром, едва проснувшись. Свежая, как майская роза, похожая на куклу. Странно, но меня эта ее эталонность страшно бесит. Пальчики, украшенные кроваво-красным маникюром. Ловко затягивают на моей шее сорванную мною в сердцах «бабочку». Красиво, идеально, страшно мерзко. И я не сдержавшись снова сдираю с себя чертову тряпку, под удивленным взглядом моей «дорогущей» невесты. – Зря ты, тебе очень шел этот галстук. Ты же меценат, должен соответствовать. Нищим детишкам важен антураж. Сопляки будут в восторге. Лавр, слушай, ты же их не любишь, зачем спонсируешь дурацкие детские соревнования? Грехи не отмолишь этим.

– За тем, куколка, что благотворительность очень хорошо влияет на бизнес, – хмыкаю я, сбрасывая с плеча легкую руку невестушка. – А по поводу грехов… Тебе виднее, дорогая. Прелюбодейство тоже грех, Лисенок. Я бы на твоем месте задумался. Но, боюсь. Что даже у твоего дражайшего папочки не хватит средств, чтобы отмолить твои загулы. Кстати, твой папа хочет, чтобы ты воспроизвела на свет еще одного сопляка, так ты кажется называешь наследника будущей империи. Вся фишка нашего будущего брака именно в этом биологическом действе, Алиса. У тебя оплывет фигура, появятся растяжки, волосы начнут сечься. Это ли не счастье? И все ради того, чтобы мы с твоим отцом стали еще богаче.

– Гад ты, – щурит лисьи глаза красотка. Злится. Прекрасно. Градус моего настроения стремительно растет. – Я поеду с тобой. В конце концов, пора тебе привыкать, что мы с тобой станем семьей. И, мы уже опоздали. Яров. Не слишком то ты спешишь быть милым душкой.

Плевать. Пусть едет. Может хоть тогда мне не будет так омерзительно пусто и противно.

Весны в этом году явно не предвидится. Тусклое солнце, зависшее над головой, кажется ненатуральным и ледяным. Таким же, как баба повисшая на моем локте. Я опаздываю на час. Прекрасно. Может там уже обошлись без меня. И мне не придется растягивать губы в фальшивой улыбке, награждая очередную мелкую бездарность, дешевой грамотой и кубком из самоварного золота. И произносить радостную ложь со сцены. Я просто хочу… Я хочу чертов торт. Проклятый, воняющий ванилью. Торт и бабу натуральную. Которую желаю выковырять из подвенечного платья. И…

– Мы приехали, – гнусит Лиска. Ждет, пока я выберусь из машины, открою ей дверь и подам руку. Обломится. Молча вываливаюсь в ледяной уличный смог, воняющий выхлопными газами и иду ко входу в спортивный комплекс. Мы не станем одним целым. Я больше не хочу быть ни с кем одним целым. – Лавр, ну ты и… – Лиска догоняет меня уже у стеклянных дверей, котрые разъезжаются автоматически с протяжным скрипом.

– Гад, я знаю. Лис, это ведь ты отца надоумила со мной объединиться? Зачем?

– Чтобы ты мучился? – скалит белые зубки моя невеста. Она такая же, как я. Абсолютная стервь, бездушная и злючая. Наверное мы станем идеальной семьей. – Помнишь, когда мы с тобой проснулись в одной постели, после дурацкой вечеринки в доме Васильева. Что ты сказал?

Не помню. Ни хера. Даже то, что когда-то спал с ней. Стерлось из памяти. Странно, правда. Как и сонм баб, прошедших через мою кровать. Все смазалось, кроме… Блядь, како-то дурдом.

– Ты сказал, что я…

– Мы с тобой потом предадимся воспоминаниям, – морщусь, глядя на спешащего к нам толстяка – директора детского спортивного комплекса. Он похож на сытого пингвина. А волосы, зачесанные сбоку на бок на его лысину, при каждом движение смешно подпрыгивают на его голове, как крышечка на кипящем чайнике.

– Заждались, заждались, – одышливо отфыркивается жирный пингвин. Интересно, какая часть спонсорской помощи осела в кармане его дешевого костюма? – Господин Яров, дети собраны в зале. Готовы к выступлению. Сначала небольшая культурная про…

– Избавь меня и мою невесту от такого огненного удовольствия, – я и вправду не выдержу получас самодеятельности. – У нас двадцать минут. Торт, знаешь ли, надо заказать. Это гораздо важнее вакханалии.

– Но дети… Пять ребят надо наградить. Лавр Федорович… И мама Киры Вишневецкой приготовила сюрприз для всех. Мы рассчитывали… Вашу спутницу охранник проводит в зал, а вы идите за мной. Мы постараемся уложиться, хорошо.

– Мне плевать, на что вы… – бухчу я, шагая за чертовым придурком по длинному кишкообразному коридору, даже не глянув на протестующую невесту. Башка гудит, тошнит, и воняет… Черт, воняет гребаной ванилью. Я слепну от яркого света, оказавшись на дурацкой сцене, украшенной яркими шарами и дурацкими рукодельным плакатами. Слышу тихие аплодисменты.

– Вот грамота. Первую награждаем Киру. Она наша гордость. Девочка очень целеустремлённая. Создала команду поддержки для нашей команды. И сама девочек собрала. И тренируются самостоятельно. Ей даже премию дала администрация за активность.

Я стою как дурак. Хлопаю глазами, держа в одной руке грамоту в дешевой рамке. В другой легкий, будто пластмассовый кубок. Стою и смотрю в зал, в котором… Черт, у меня галлюцинации уже что ли?

Толстая плюшка в белом кружеве, сидит округлив свои проклятые губешки буквой О. В башке начинают рваться петарды. Господи, я схожу с ума.

– На сцену приглашается наша гордость. Наша Кирочка Вишневецкая, для награждения, – орет рядом дурниной директор этого адского места, в котором оживают потаенные фантазии одуревших мужиков. И самые страшные кошмары. Надо им микрофоны что ли купить в следующий раз.

– Опс. Это вы? – звучит рядом тоненький голосок. Я смотрю на девчонку, внучку Геннадия и не могу выдавить слова сквозь сжавшиеся связки. Это она что ли Кира. Кира Вишнеыецкая. Значит я не рехнулся еще. И Плюгшка в платье мне не привидилась. Слава богу. – Дяденька вор, великий меценат. Надо же. Я думала вы только отнимать умеете. А вы знаете, что мой дедушка в больнице, – детский высокий голос звучит оглушительно. И в зале все замолкают. – Так, а чего вы кубок то какой дешманский притаранили? Уж могли бы и подороже на сворованные денежки прикупить. Жлоб.

– Кира, – шипит рядом дядька с прической ветерок. – Прекрати, девочка. Надо уметь быть благодарной.

– А знает что, дяденька. Спасибо, а теперь, засуньте себе свои подарки… Мама, ты зачем поднялась на сцену? Мама…

Я смотрю на плюшку, и кажется схожу с ума. Десять лет назад я с ней переспал. Десять лет. А девочке сейчас. В грамоте написан год рождения. Да ну на хер. Да не может быть. Она похожа… Похожа… Я ненавижу детей.

– Простите нас. Кира, пойдем. Хотя, моя дочь в чем то очень права. Во всем. Нам от вас ничего не надо. Прощайте.

– Варвара, я могу… – сиплю я. Но она не слушает. Молча идет к ступенькам, таща за руку сердитую девочку. Да и пошли они. Обе. Мне вообще не нужны сейчас проблемы. У меня скоро свадьба. И я могу лишиться всего, если начну поддаваться на глупые идиотски домыслы. Мне никто не нужен.

Глава 11

Варвара