Планета изменяющихся

Нюррсс, вновь, обессилено опустилась на скамью и закрыла глаза. Дыхание женщины выравнялось, лицо приобрело сосредоточенное выражение. Затем брови ее непроизвольно нахмурились, как будто леди-конунг вела неприятный разговор.

– Нет! Сейчас для вас самое главное – не допустить межрасовой войны! – неожиданно пробормотала она сквозь зубы. – Мы нейтрализовали баньши, но необходимо удержать людей от необдуманных действий. Герцог Ройс один не справится! Когда рассветет, отправите по реке, в город, Джейриса и Мирриамм.

Несколько минут прошло в молчании, затем Нюррсс снова заговорила:

– Я думаю, что нам не обойтись без твоего корабля, Язон! А на борту должен быть кто-то из семьи. Мне кажется, что Тесей вполне способен справиться с задачей, он почти твоя идеальная копия. Нам нужна серьезная аппаратура для исследования генетического кода жителей, мне кажется, что они уже взаимодействуют с облаком кристаллического вируса, хотя, на первый взгляд, оно еще не вышло на орбиту планеты. Или мы чего-то недопонимаем во влиянии Объединенного Поля Измененных Мыслящих.

После этих слов лицо женщины расслабилось, дыхание стало еще реже. Локки решил, что общение закончилось, и он может заняться обработкой раны. Кожица, стягивающая ее края, была совсем тонкой. Удар жала баньши пришелся на ту часть, где шерстка становилась очень короткой и редкой, дальше шла гладкая розовая кожа, как у обычной женщины. Менестрель вспомнил, что спина Нюррсс была покрыта довольно плотным шерстяным покровом, вдоль позвоночника волосы оказались еще длиннее, но шея, плечи, грудь и живот были гладкими и нежными. Пока тело было покрыто серебристой пленкой, создавалось впечатление, что женщина одета. Да, и сама леди—конунг не стеснялась своего тела, но теперь она выглядела беззащитной. Локки, совсем было, собрался найти какое-нибудь покрывало, но в комнате появилась Рамина с ведерком льда и кувшином воды.

Знахарка присела рядом с больной, проверила ее пульс. А на предложение, укрыть Нюррсс, отрицательно покачала головой:

– У нее жар усиливается! Хотя, выглядит она иначе, чем мы, но все, теплокровные, живые существа устроены одинаково. От сильного жара может свернуться кровь.

Травница смочила в воде полотенце и провела по лицу женщины, ткань стала бледно-зеленой. Рамина еще сильнее помрачнела, высыпала лед в тазик с водой и заявила:

– Придется тебе заняться леди! Будешь обтирать все ее тело, необходимо не только охлаждать его, но и удалять выделяющийся яд. Мне же необходимо проследить за тем, как проходит преображение Риммы, да, и Тимми ведет себя беспокойно, несмотря на сильное снотворное, которое я ему дала. Позовешь меня только в том случае, если состояние резко изменится.

Знахарка вручила юноше еще пару полотенец и вышла из комнаты.

Локки тяжело вздохнул и принялся за дело. Обтирая влажным полотенцем кожу Нюррсс, юноша невольно сравнивал ее с теми женщинами, что он встречал ранее. Как менестрель, Локки был желанным гостем в поместьях и замках, где многие прелестницы стремились отблагодарить его за песни, самым интимным образом. А как член воинства сенешаля, он встречал многих изменяющихся, находившихся в активном состоянии. И женщины среди них тоже попадались.

Леди-конунг не походила ни на одну из них. Если не принимать во внимание хвост, то Нюррсс можно было считать удивительно пропорционально сложенной женщиной. Длинные стройные ноги заканчивались маленькими ступнями с изящными пальчиками, когти из которых выдвигались только по мере необходимости. Густая на икрах, выше колен шерсть постепенно редела, а внутренняя часть бедер была, и вовсе, безволосой. Руки выглядели подобным же образом. Стройная шея и высокая грудь с маленькими темными сосками вызвали бы зависть у любой девицы. Нежная кожа живота была совсем лишена волос, даже там, где они присутствовали у нормальных женщин.

И в то же время, Локки помнил, какой силой и ловкостью обладало это прелестное тело. Сенешаль рассказывал ему, что изменяющиеся преображают свои тела, внося изменения в свое строение, направленные на выполнение заданной функции. Они прибавляли в силе и быстроте движений, выносливости к погодным невзгодам, но теряли красоту и гармонию, присущую человеческому телу. Нюррсс же абсолютно гармонично сочетала в себе силу и красоту. А разум ее был таким же, как у Локки и Тимми, подвижным и очень восприимчивым к чувствам других людей.

Еще менестрель задумался над словами женщины, что дочери ее похожи сложением на мать, а сыновья во всем подобны людям. И о том, что она рассказала о межрасовых браках. Перед его мысленным взором всплыло мужественное лицо Язона, Кхаррикк и Тесей имели с ним столь сильное сходство, что об отцовстве вопрос не стоял. Помимо воли, Локки испытал сильнейшую зависть к Язону, хотя, прекрасно понимал, что такая женщина, как леди-конунг, сама выбирает себе спутника жизни. Ее желаниям не мог противостоять даже герцог де Рец, о неукротимом нраве которого молва разнеслась по всему континенту.

И, тем не менее, нежно касаясь бедер и живота Нюррсс влажным полотенцем, менестрель ловил себя на том, что испытывает к ней не только сострадание. Помимо своей воли, юноша пытался понять эту женщину, уловить картину эмоций и образ мыслей, чтобы привлечь к себе ее внимание. Неожиданно Локки осознал, что мелькающие в его мозгу образы не только плоды его распаленного воображения, но и нечто большее. Деревья-великаны, обвитые лианами, увешанными причудливыми плодами, совершенно не походили на те, к которым он привык в Сумеречном Лесу. Похожие на Нюррсс, девушки и женщины выходили из зеленых хижин, как будто, целиком состоящих из ветвей и огромных листьев. Маленькие хвостатые ребятишки плескались на берегах неглубоких речушек, в компании странных животных.

И уж точно, нигде он не встречал города, в котором среди гигантских деревьев к небу взметнулись причудливые башни из розового камня, сходящиеся к площади, где на постаменте стояла гигантская колонна из черного камня, подобного не было ни в одном известном ему городе, и ни в одной прочитанной книге. А еще очень часто мелькала площадь со статуей дракона из черного же камня, под странным зеленым небом. Промеж всех этих видений, часто всплывало лицо юноши с черными волосами и глазами, то светлыми, то полными пугающей черноты, отдаленно похожее на Язона и сыновей Нюррсс. В какое-то мгновение менестрелю показалось, что этот юноша смотрит прямо на него, сквозь пространство и время. И столь странным было это чувство, что Локки вздрогнул, контакт между ним и леди—конунг прервался.

И тут менестрель сообразил, что Нюррсс, определенно, стало хуже. Дыхание ее было прерывистым и неглубоким. Появившиеся на пальцах рук когти лихорадочно скребли скамью.

– Очнись, Нюррсс! – испуганно попросил Локки, осторожно встряхивая ее за плечо, но глаза женщины, по-прежнему, были закрыты, из-под век выступили зеленоватые слезы, а голова беспомощно металась из стороны в сторону.

Менестрель выскочил в коридор и принялся звать Рамину. Знахарка, в ту же минуту, выскочила из подвала и кинулась к больной.

– Это похоже на кризис! – озабоченно пробормотала она, ощупывая полыхающее тело. – Необходимо намочить целую простыню и завернуть в нее леди!

Вдвоем им удалось осуществить эту идею, однако, это не очень помогло. Рамина взглянула на почти полностью растаявший лед и предложила сходить в подвал за новой порцией.

Локки смотрел на осунувшееся лицо Нюррсс и последними словами ругал себя за то, что согласился с ее идеей, не беспокоить родных. Было очень похоже на то, что лекарства травницы плохо справляются, а времени, чтобы бежать за помощью в замок, могло не хватить.

– Не уходи, Нюррсс! – умоляюще прошептал юноша, сжимая ее безвольную руку. – Так не должно было случиться! Лучше бы я, сам, отдал жизнь, в битве с проклятой баньши, чем погибло бы такое прекрасное и доброе существо! Я готов на что угодно, лишь бы, ты осталась жива!

Тут Локки охватило очень странное чувство, в глазах потемнело, голова закружилась.

– Ты должен поделиться с ней своей жизненной энергией! – появилась в голове удивительно настойчивая и четкая мысль.

Не совсем осознавая, что именно он делает, менестрель сбросил свою тунику, развернул простыню, обмотавшую Нюррсс, и прижал к своей груди ее безвольное нагое тело. А потом прильнул к губам долгим поцелуем. Желание в голове Локки смешалось с ужасом от возможной потери, его разум лихорадочно пытался войти в контакт с разумом Нюррсс, поддержать его стремление бороться со смертью. В голове юноши снова возникла мешанина образов, перед глазами поплыла красная пелена, в ушах гремели неровные удары чужого сердца.

– Живи, прошу тебя, живи! – пробормотал юноша, отрываясь от горячих губ, чтобы вдохнуть немного воздуха.

И постепенно ему стало казаться, что их сердца бьются, как одно, жар яда полыхал в обоих телах. Внешний мир растворялся в кровавом тумане, остались только они с Нюррсс, балансирующие на краю смерти.

– Я не отпущу тебя! – яростно воскликнул менестрель, еще сильнее сжимая тело женщины, гнев подстегнул внутренние силы, и ему стало казаться, что он сливается с телом Нюррсс, заставляя свое сердце гнать кровь по ее телу и выдавливать зеленый яд из всех пор.

Время потеряло свое значение, Локки только ощущал, как с каждым ударом сердца они на шаг отступали дальше от пропасти.

И с трудом заставил себя вернуться в реальный мир, когда к нему пробился встревоженный голос Рамины:

– Остановись, менестрель! Ей уже лучше, а ты можешь соскользнуть за грань смерти, отдав все свои силы!

И в самом деле, Локки почувствовал, как руки женщины скользнули вверх по его телу и уперлись в плечи. С трудом, сфокусировав взгляд на лице Нюррсс, менестрель увидел, что ее веки задрожали, зеленые глаза раскрылись, а с губ сорвался шепот:

– Спасибо, Адам!

– Меня зовут Локки! – напомнил менестрель, но глаза женщины закрылись, на губах появилась легкая улыбка.

– Я еще немного посплю! – пробормотала она, опускаясь на скамью.

Юноша снова кинулся к ней, но знахарка удержала его.

– Кризис миновал, ты оттащил ее от края пропасти! – успокаивающе промолвила Рамина, кладя руку ему на плечо. – Сейчас леди необходимо хорошо выспаться, да, и тебе, самому, не помешает отдых.

Травница предложила перенести Нюррсс на ее кровать, а самому менестрелю устроиться на скамье, но юноша отказался уходить от женщины и устроился на коврике, рядом с кроватью, таким образом, чтобы ему было видно лицо спящей. Рамина с осуждением покачала головой, но возражать не стала, а удалилась в комнатку, где спал ее внук. Локки еще некоторое время прислушивался к сонному дыханию Нюррсс, о потом и его сморила усталость.

Лучик рассветного солнца проник сквозь неплотно закрытые ставни и пощекотал реснички Нюррсс, она открыла глаза и с удовольствием потянулась на постели, восстанавливая послушность затекших мышц. В то же мгновение и Локки услышал шум и вскочил со своего жесткого ложа. Леди—конунг взглянула на его, осунувшееся и встревоженное, лицо и с осуждением покачала головой:

– Я должна не только выразить тебе благодарность, но и отругать за излишнее усердие! Выглядишь ты, как у вас тут говорится, краше в гроб кладут!

– Мне, и так, туда была бы прямая дорога, если бы ты не пережила эту ночь! – невольно вырвалось у юноши.

Лицо леди- конунг стало печальным, она обхватила ладонями его лицо и тихо промолвила:

– У тебя впереди еще слишком долгий путь, чтобы разбрасываться такими обещаниями! Жизнь слишком сложна и интересна, чтобы от нее отказываться, пусть, даже и по такому поводу! И я же тебя предупреждала, что вмешиваться надо тогда, когда я начну слишком походить на мертвое тело, то есть неподвижное и холодное. Пока кровь горяча, жизнь не покинет тело!

Но взглянув в расстроенные глаза менестреля, Нюррсс смягчилась, быстро поцеловала его дрожащие губы и соскользнула с кровати.

Пока Локки ошеломленно хлопал глазами, пытаясь оценить значение этого поцелуя, леди-конунг прошлась по комнате, глянула на себя в настенное зеркало, поморщилась и попробовала, действуя когтями, как гребнем, расчесать спутавшиеся волосы. Потом она осмотрела рану на плече, которая почти затянулась, прошлась ладонью по свалявшемуся волосяному покрову на руке.

– Я вся склеилась от этой зеленой дряни! – недовольно пробормотала она.

Затем взгляд Нюррсс упал на таз и ведро с растаявшим льдом. Она обмакнула пальцы в воду в ведерке, понюхала их, довольно улыбнулась, не почувствовав резкого запаха яда. Схватив со стола большую кружку, женщина забралась с ногами в таз и начала поливать себя водой и расчесывать когтями рыженькую шерстку. Мокрые волосы прилипали к коже, делая Нюррсс все более похожей на сильно загорелую девушку.

Локки, как зачарованный, смотрел на то, как женщина выгибает спину, и как струйки воды стекают по плечам, на живот и упругие ягодицы, радужными капельками зависая на сосках. Все страхи и тревоги прошлой ночи унеслись прочь, и осталось только чистое и незамутненное желание, столь острое, что менестрель решил поскорее покинуть комнату, пока еще он может сдерживать стремление, вновь, заключить в объятия эту невероятную женщину. Разыскивая под скамьей, сброшенную ночью, тунику, Локки старательно отводил глаза от соблазнительного зрелища. И поэтому сильно вздрогнул, почувствовав на своей спине прикосновение маленьких ладоней. Резко развернувшись, юноша почти уткнулся в упругие груди, на которых сверкали капельки воды.

– Прошедшей ночью ты подарил мне не только исцеление от болезни, но и прямой доступ к своим эмоциям! – промурлыкала Нюррсс, проводя мокрой рукой вниз по его голой груди. – И в данный момент они так сильны и определенны, что я не могу отказаться от твоего предложения!