Вернуть себя

Угроза в его голосе была вполне реальной. Я догадывалась, что своим ответом разозлю его ещё больше, но сказать то, что ему бы понравилось, не могла.

– Понятия не имею, о чём вы говорите. Я ничего не делала.

– Ну да, конечно, ничего! И информацию о завещании Виктора не ты слила? И в адвокатской конторе Олега тоже не ты вынюхивала? И это не твоя работа? – он бросил мне на колени газету. Прямо на передней странице была большая статья с названием "Брат на брата". Я бегло просмотрела её, в ней практически прямым текстом говорилось, что Максим сам заказал убийство брата. В качестве причины выдвигалась версия о том, что Виктор собирался забрать свои деньги из их общего бизнеса. Ещё сообщалось, что у него было завещание, которое после его смерти исчезло. Делались разные предположения, что в нём могло быть, но все они были далеки от истины. И имя Лены, к счастью, не упоминалось ни в каком контексте.

Никогда ещё я не соображала с такой скоростью, несмотря на страх. Тот, кто заказал статью, не видел самого завещания, это было мне ясно и могло бы помочь защититься. Однако я прекрасно понимала: если сообщу, что читала документ, моё положение станет ещё хуже. Поэтому решилась только признать, что работала в конторе и там узнала о существовании завещания. Сообщила, что устроилась к Олегу Петровичу в надежде выяснить то, что поможет остановить покушения на Лену. Но почти ничего не успела, потому что меня быстро уволили.

Мужчина мне не поверил и отпустил со словами:

– Деточка, ты не знаешь, с кем связалась. Этого поганого журналиста мы уже вычислили и хорошо потрясли. Он, конечно, божится, что информацию ему прислали по почте из анонимного источника, но мы покопаемся и докажем вашу связь. А потом Макс подаст на тебя в суд, и ты будешь всю жизнь расплачиваться за свою глупость. И это самый лёгкий для тебя вариант. Попробуешь ещё что-нибудь выкинуть – пеняй на себя!

***

То, что было дальше, я могла бы назвать войной, только психологической. Видимо, пытаясь вывести меня из равновесия и заставить совершить опрометчивые поступки, которые помогут доказать мою причастность к публикации, они давили мне на нервы. За мной постоянно и, практически не скрываясь, следили. Часто звонили на телефон, особенно по ночам, и молчали в трубку. В газете бесплатных объявлений дали мой номер, указав, что пишу за плату курсовые и контрольные. И я сначала неделю отбивалась от желающих. А потом эту заметку послали на почту моего декана, и меня чуть не исключили из института.

Во время ужасной беседы на кафедре я радовалась, что у них не хватило фантазии придумать про интимные услуги. Впрочем, это могло быть ещё впереди. Однажды в магазине мне в сумку подкинули неоплаченный товар. Я чудом успела заметить его в двух шагах от выхода, случайно заглянув в неё.

Они добились, чего хотели. Я стала плохо спать, вздрагивала от каждого звонка, обходила стороной магазины и еле удерживала себя на улице, чтобы не начать озираться. Только помочь им в их доказательствах не могла. Но тяжелее всего было другое. Самым страшным для меня было знать, что все эти вещи происходят с разрешения или даже одобрения Максима. Не мог же он быть не в курсе, раз эта охранная контора действовала в его интересах.

Я с тоской вспоминала, что совсем недавно он сам защитил меня от похожих выходок Бориса. Мои родители ещё не забыли, как я расставалась с неудачливым ухажёром, и я очень боялась, что они снова пострадают. Слава богу, пока их не трогали, сосредоточившись исключительно на мне.

Но однажды, сидя на лекции, я получила сообщение с незнакомого номера: "Зимой на дачах часто случаются пожары". Я выбежала из аудитории, даже не спросив разрешения у преподавателя. Выскочила на улицу и металась по скверу перед институтом, не зная, что делать – холодный зимний воздух не отрезвлял меня.

В отчаянии я набрала номер Максима, боясь, что он просто не возьмёт трубку. А когда услышала его голос, закричала:

– Максим, пожалуйста, не трогай моих родителей! Можешь доставать меня, если хочешь, только не их!

– Ты сошла с ума? О чём ты говоришь?

Я молчала, глотая слёзы, что ещё сказать, не знала.

– Что такое с твоими родителями? Ладно, я сейчас подъеду. Ты где?

Дрожащим голосом я объяснила, где нахожусь, и он отключился. Ожидая его, я пыталась успокоиться, чтобы поговорить без истерик. Но нервы у меня к этому времени уже были ни к чёрту. Когда Максим подошёл, я сжалась и бросила на него затравленный взгляд. Он с удивлением вгляделся в меня и обеспокоенно спросил:

– Что с тобой такое? Что-то случилось с родителями?

Я подумала, что он издевается – со мной именно то, чего они и добивались, и молча показала сообщение. Он прочитал и нахмурился.

– И что это значит?

Я быстро заговорила, надо было убедить его оставить родителей в покое:

– Максим, признаю, я сама виновата! Тебе могло показаться, что я странно себя вела. Конечно, я не передавала никакой информации журналистам и не заказывала статей. Но понимаю, что ты мог так подумать и решил меня наказать. Только мои родители тут ни при чём! Они точно ничего не знали, не надо их пугать!

– Подожди.

Он достал телефон и отошёл в сторону. А я опустилась на лавочку, стараясь унять дрожь. Когда подняла глаза, он уже стоял рядом и мрачно смотрел на меня.

– Вот что, пойдём в машину. Там не так холодно.

Забравшись на переднее сиденье, я отодвинулась подальше от Максима и уставилась вниз. Сидела и наблюдала, как дрожат мои руки.

– Посмотри на меня! На улице ты пыталась сказать, что не говорила журналистам о завещании? Это правда?

Я кивнула.

– Но ты о нём знала?

Я опять кивнула и обрадовалась, что он не спросил, видела ли я его.

– Ты узнала об этом у Олега?

– Борис говорил, что было завещание.

– Борис? – он задумался, глядя в сторону. – Да, он мог. Но почему сейчас?

Через минуту Максим вздохнул и повернулся ко мне.

– Я понимаю, ты мне не поверишь, но я не знал. В "Сфинксе" перегнули палку. Я просил их только выяснить правду, а они пока не получили никаких доказательств – одни догадки. Прости! Тебя оставят в покое.

Я действительно не поверила, в голову сразу полезли мысли о плохом и хорошем полицейских. Подумала, что успокаивая меня, он тоже хочет что-то выведать – похоже, у меня всё-таки началась паранойя. Пробормотав спасибо, я стала открывать дверь.

– Подожди, отвезу тебя домой.

Я бросила на него испуганный взгляд, пыталась понять, что ему опять нужно?

– Нет, нет, не надо. Я сама, – выбралась из машины и медленно побрела в сторону метро, гадая верить ли ему? Действительно ли весь этот кошмар закончился? Когда повернула к переходу, то заметила, что он всё ещё не уехал.

***

Максим не обманул, меня действительно оставили в покое, только благодарности я не испытывала. Слишком сильным было ощущение предательства после всего пережитого. Илья старался поддержать меня и не раз заводил разговор, пытаясь разобраться, что происходит. Я молчала, как партизан. Во-первых, не хотела его впутывать, а во-вторых, было очень стыдно, что сама во всём виновата. Он же уговаривал меня уехать ещё тогда, в доме отдыха.

Сейчас, когда у него с работой стало полегче, мой друг стремился проводить со мной как можно больше времени. Я была ему благодарна, рядом с ним мне становилось спокойней. Несмотря на то, что преследование закончилось, моя нервная система ещё не восстановилась после психологической войны.

Однажды Илья отвозил меня из института домой, ему нужно было по дороге заскочить к приятелю. Когда я увидела, где он остановился, меня охватила паника – немного впереди был офис Бориса. Илья собирался ненадолго отлучиться, но посмотрев на меня, притормозил и испуганно спросил, почему я так побледнела? Пришлось ответить, что меня укачало. Я еле справилась с собой, чтобы не вцепиться в его руку и попросить поскорее уехать отсюда.

Глава 23

Из писем Лены я знала, что Максим так и не продвинулся в своих поисках. Девочка давно хотела вернуться домой, но он не разрешал, опасаясь за её безопасность. Между тем уже наступила весна, скоро должен был быть её день рождения. Я тоже родилась весной, только на месяц позже.

Лена сокрушалась, что придётся отмечать праздник в Испании. И строила нереальные планы, как бы она встретила его дома со мной, Максимом и здешними подругами. Прекрасно понимая, что её мечты несбыточны, я пыталась отвлечь девочку, предлагая альтернативные варианты. В конце концов, Лена поддалась на мои манёвры и перешла от сожалений к обсуждению предстоящего веселья.

Наша переписка и мне помогала отвлечься от тревожащих мыслей. Моя нервная система потихоньку восстанавливалась, но периодически накатывали волны страха и беспокойства. Я просматривала сайты по организации праздников, копировала интересные фотографии и посылала Лене. Она выбирала понравившиеся идеи и изучала местные магазины в поисках их воплощения. Девочка с радостью сообщила, что Максим пообещал приехать поздравить её.

За несколько дней до события Лена прислала огорчённое письмо. Она никак не могла найти у себя некоторые детали для праздника и умоляла купить их здесь и передать с её дядей. Меньше всего мне хотелось сейчас с ним видеться. Воспоминания о нашей предыдущей встрече отзывались страхом и напряжением. Но у меня была своя причина, чтобы согласиться на это – я собиралась передать девочке подарок.

Проехав после института по магазинам, я закупила всё, что было нужно. Осталось одно – связаться с Максимом. Оказалось, Лена уже его предупредила, он спокойно договорился вечером заехать ко мне домой.