Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1961 год

В доме была старенькая застеклённая веранда. Из неё вела одна дверь в основной дом, а другая в пристроенную к дому комнатку, тоже типа веранды.

Там летом спал Батя. В основном доме планировка была "трамвайчиком".

Сначала маленькая кухонька. Кроме плиты и столика там была раковина с холодной водой и в углу – лестница на чердак, где был установлен газовый котёл, обогревающий дом зимой (он стоял в кухне, и в первый приезд его ещё не было, как и газа).

Из кухоньки входили в первую комнату, затем во вторую. Первая служила гостиной. Стоял большой стол, стулья, диван и этажерка с книгами. Во второй комнате царил какой-то особый дух. Над кроватью во всю стену висел старинный красивый немецкий ковёр. На круглом столике – зелёная бархатная скатерть. Стояло трюмо и большой одежный шкаф. Вся мебель было довоенной (немецкой), а ковёр, скатерть и занавески придавали всему какой-то особый декор. Правда, мне всегда казалось, что от всего этого должно пахнуть пылью и древностью. Но, нет, не пахло. Батя, вообще, был аккуратист, а в этой парадной комнате он поддерживал особый порядок, ухитряясь не сдвигать всё устоявшееся со своих мест. Эта комната уступалась нам с Ираидой, и детьми, а позже – с внучатами.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

В гостиной комнате я каждый день накрывала стол. Аппетит у всех был всегда хороший. Поэтому, кроме завтраков, обедов и ужинов, мы часто присаживались за стол и уплетали то ягоды, то фрукты из дедушкиного сада. А годы спустя, когда приезжал в гости одновременно с нами Женя с Тонечкой и детьми, то на столе появлялись Женины излюбленные: вобла с пивом и пельмени с уксусом…

Загорать мы ходили, вернее, ездили на Муховец. Берег песчаный. Течение не очень быстрое. Ребятишки плескались с удовольствием…

Выезжая в Брест, мы старались загрузить машину напитками: сухим вином, которым мы одно время увлекались и крепкими напитками. Покупали доступные продукты. А когда я работала в Госснабе, старалась подкупить дефицитных продуктов из заказов.

Обязательно покупали Бате подарок. Чаще всего это был какой-нибудь свитер или пуловер. Однажды, когда мы приготовились дарить ему очередной свитер, он воскликнул – "Ну, я надеюсь это не свитер! Их у меня уже так много". Но мы его разочаровали…

Когда у нас в отпуске кончалось спиртное, Батя нас угощал своими напитками. У него всегда стояла огромная бутыль, литров на 20. В ней, как в аквариуме, в жидкости плавали веточки какого-то растения. Если бутылку пошевелить, то эти веточки начинали шевелить своими тонкими длинными веточками и листочками. Но настоянная на этих веточках самогоночка была очень даже ничего…

Батя, вероятно, за свою жизнь выпил немало, как и многие из нас. У него уже была ежедневная потребность в маленьких дозах спиртного. Позже мы поняли, что у него уже начинал сдавать организм, и спиртное снимало первые легкие боли в желудке.

Но тогда он нам поведал свою версию: у каждого человека в крови находится определённый процент алкоголя. У тех, кто много попил в жизни, этот процент повышен. Т. е. организм требует поддержание этого уровня алкоголя в крови. Поэтому надо этот уровень поддерживать. В этих целях каждое утро, дедушка начинал с рюмочки своего напитка. Немного, но обязательно перед работой. Плохо то, что, будучи холостяком, Батя почти ничего себе не готовил. Может быть, это не лечило, а калечило. У него сначала просто болел желудок, потом определили рак, потом метастазы. Диагноз поставили очень поздно, и, почти случайно, когда Батя попал в больницу с крупозным воспалением лёгких.

Но это будет позже. А пока мы пользовались его гостеприимством.

Кстати, я потом узнала, что травка, на которой настаивался домашний напиток, была обычным эстрагоном. Но рецепт любопытный.

Если уж вспомнить про напитки, то нельзя не рассказать про Батиных соседей. Это были два пожилых человечка: тётя Маруся и дядя Женя. Тётя Маруся – рыжая, толстая женщина, в прошлом – проводница, а тогда и поныне – пенсионер.

Она – жадная и хитрая бестия. Занималась она разведением цветов и их продажей. Но цветам нужна земля, а её всегда не хватает… Сначала тетя Маруся подъехала к Бате с просьбой разрешить посадить перед домом цветочки.

Вскоре весь двор превратился в грядки с цветами. Потом цветы медленно заполняли всё другое пространство в саду. Пользуясь тем, что Батя почти не сажал овощи, тётя Маруся сажала свои овощи на его грядках и т. д., а на своих выращивала те же цветы. Но Батя жил круглый год один, и поэтому его это не волновало. Тётя Маруся до сих пор жива (я имею в виду год нашего первого приезда к Бате – 1961-й), и до сих пор эксплуатирует Батину землю и сад.

Сосед дядя Женя – маленький, толстенький, добродушный, живущий полностью под каблуком у рыжей мадонны, был добрым и улыбчивым.

Сколько его помню, как только начинали поспевать яблоки, он всегда сидел на своём крылечке и натирал яблоки на тёрке, превращая их в жидкую тюрю. Он делал домашнее яблочное вино и соки. Как он их готовил, не знаю. Но помню только эти бесконечные тазы с натёртыми яблоками, которые потом куда-то исчезали. Вроде бы их процеживали, отжимали и т. д….

Если вспоминать соседей, то можно упомянуть ещё – тётю Олю с мужем Володей. В уголку нашего участка была калиточка, которая вела через их участок на другую улочку (Витя поправляет: это не верно. Калитка была, но через другой участок).

Тётя Оля запомнилась тем, что часто ездила к родне в Польшу и привозила модные шмотки, которые распродавала по своим знакомым. Вообще-то Брест был заполнен польскими вещами. В них ходили местные модницы. Их продавали в общественных туалетах и других подворотнях. Так что тётя Оля была одной из первых "челночниц".

Ещё один сосед, справа от Бати, по их улице «Медовой» – Женя. Он работал стоматологом. Купив старенький домик покойных родителей тёти Оли, он начал свою новостройку.

Отгрохал домище. Земли было мало, так он построил ещё один домик, расположив одну из его стен на уровне дедушкиного забора, загубив при этом Батину старую разросшуюся вишню. Но тогда Бати уже не было в живых, а мы, приезжая в Батин дом на короткое время, не стали ввязываться в дрязги по этому поводу…

Соседа слева я не помню. Но он был знаменит тем, что разводил нутрий. Они несколько раз у него убегали, и мы помогали их вылавливать в нашем саду.

На рынок, как это было в Каменец-Подольском, мы не ходили, т. к. рядом было два (Кооп) магазина. Один – овощной, другой – продуктовый. Было всё, что хочешь, так что не было необходимости ездить на рынки. Были на центральном рынке пару раз ради любопытства.

Уезжая из Бреста домой, мы каждый раз загружали машину прекрасной белорусской картошкой. Эта картошка славилась на весь Союз. В Белоруссии картошка является основным национальным кушаньем.

Есть в городе столовые, (бульбяные – от слова бульба, по-белорусски – картошка) в которых готовят только картофельные блюда.

Но самыми вкусными блюдами являются вареники с картошкой и драники. Ну, вареники едали, наверное все. Мы их любили кушать в знаменитой вареничной в центре Киева, куда заезжали пообедать по дороге в Каменец-Подольский. А вот драники пробовали далеко не все. Их надо уметь готовить.

Много позже, когда я часто ездила в командировки в разные города и республики, мы от ОКБА были с комиссией на приёмке программного обеспечения одной из подсистем ОАСУ-ХИМ в Минске, где нас угостили настоящими драниками

Женщины приготовили драники дома, завернули в телогрейку, и горячими доставили прямо на рабочий стол. Все бумаги сгребли в кучу. На стол кинули белорусские вышитые рушники. Поставили деревенские из обоженной глины тарелочки, в центр стола поставили большую миску с густой сметаной, в которой ложка стояла дыбом. Появилась Беловежская настойка, стопочки и, наконец – большая крынка, вернее глечик – горшок с драниками. Мы наложили в тарелки горкой сметану, затем брали руками из горшка драник, макали в сметану и заглатывали, давясь от восторга и размазывая сметану по всему рту, подбородку, носу. Необыкновенная вкуснота.

Я как-то раз попробовала приготовить драники дома, но у меня так вкусно не получилось. Для приготовления драников необходимо очищенный картофель натереть на мелкой тёрке, и немного посолить. Через несколько минут массу отжать, добавить муку, молоко, яйца, сахар, соль. Все тщательно перемешать, и выпекать блинчики – драники. На 6 порций потребуется: 600 грамм картофеля, полстакана молока, 6 столовых ложек муки, 1 яйцо, половину чайной ложки сахара, 2 столовых ложки растительного масла, соль. Но главное – особо вкусные драники получаются только из белорусской бульбы.

К Бате в гости один раз приезжали поездом мои родители. Вернулись они очень довольные. Мой отец с Батей пропустили, видимо, не одну рюмочку. А мама варила им свои фирменные щи. Варится большой кусок мяса на мозговой косточке, так, чтобы бульон был наваристым. Конечно, кладутся: морковка, лук, картошка, капуста. Всё в определенной последовательности. Например, если картошку положить после капусты, она может не провариться, т. к. капуста выделяет при варке кислоту, которая делает остальные овощи сыроватыми. Я, например, люблю класть помидоры кусочками, особенно, когда капуста молодая. А мама всегда проваривала помидоры, а потом их протирала, и прожаривала на сковородке, уваривая до густоты. Потом разводила готовую свежую томатную пасту бульоном, и выливала в щи. А главное, она в обязательном порядке обжаривала лучок, и в лук добавляла – пару столовых ложек муки.

Затем в щи запускалась горсть рубленого чеснока и укропа. Все это выключалось, закрывалось крышкой, и настаивалось…

В тарелку в щи добавлялась большая ложка сметаны. Интересно, что в холодильник большая кастрюля щей не влезала, и Батя оставлял её на терраске в коридоре на ночь. При этом он никогда не вынимал из кастрюли половник, и уверял, что именно эта хитрость помогает щам не прокиснуть.

Мама с папой с удовольствием вспоминали, как просыпаясь утром, они обнаруживали на столике рядом вазу со свежими фруктами. Особенно хороши были груши. Папа всегда удивлялся – "Зачем было рвать свежие, если не доели ещё вчерашние, ведь они начали портиться, и их скорее нужно есть"…

Это напоминало мне притчу. Смысл её тот же. Жил старик. У него был чудесный сад. Ежедневно он приходил и с сожалением видел на земле переспевшие плоды, начинавшие гнить. Ему жалко было их выбрасывать, он подбирал их, и ел. Лёжа на смертном одре, он высказал свое последнее желание – попросил принести ему сорванные с дерева плоды. Он съел их, и сказал: – "Какой же я был дурак! Всю жизнь я питался падалью. А те свежие фрукты, что я не срывал с дерева тоже падали на землю, и пропадали… А ведь, я мог их съесть, срывая свежими с дерева!"

Когда мы с Витей приезжали в Брест, мы там встречались с Женей, Витиным братом по отцу, и с его семьёй.

Женя родился в Берлине. Когда кончилась служба, Батя с новой женой (матерью Жени) и Женей обосновались в Бресте. Так что этот город и дом был его родимым, отчим домом.

Женя, ещё будучи мальчиком, потом студентом, позже курсантом и, наконец, офицером не раз приезжал к нам в Москву погостить.

И, конечно, при первых же возможностях он гостил у Бати в Бресте.

Но я, упомянув о Жене и его семье, забежала далеко вперёд. А в 1961 году Женя был ещё мальчишкой, и жизнь у него складывалась далеко не радостно…

Пока не было у нас своей машины, мы ездили в Брест поездом.

От ж/д станции в Бресте, пешком, вдоль путей, ведущих в Гродно, до дома Бати идти не так далеко – минут 15–20 ходьбы (Добавляет Виктор: что я иногда делал ещё студентом, а потом, правда редко, тоже).

Переходишь через железную дорогу, и попадаешь в привокзальный посёлочек, напоминающий деревню. Только, кроме деревянных домов, много было и каменных. Скорее, это всё-таки можно было бы назвать пригородным посёлком.

В этот, наш первый совместный отпуск, я и Витя отдыхали, как в деревне.

Тогда же Батя научил меня варить варенье из сливы, которое мы увезли домой с собой. Из свежесобранной сливы мы вынимали косточки, клали её в большой таз, засыпали сахарным песком, и оставляли на ночь. И только на другой день варили варенье.

Конечно, Батя водил нас на экскурсию в крепость и показал город Брест. Если забежать вперёд, то я могу ещё вспомнить случай, который нас мистически связал с Брестской крепостью. Однажды, когда мы впервые приехали в Брест на своей машине, как обычно, в один из дней, мы бродили по Брестской крепости. Тогда ещё не был построен монумент, и крепость напоминала о былой войне своей первозданностью.

На каких-то развалинах, пострадавших от взрывов и огня, валялись обгорелые кирпичи, с надколами и покрытые копотью. Как уж мы додумались, не помню, но мы решили один такой кирпич привезти в качестве памятного сувенира о Брестской крепости.

Привезли. А что дальше делать с ним? Не выставлять же его на полке в серванте. В конце концов, отнесли его в гараж…

А дальше с гаражом начались «приключения». Наш гараж был крайним слева на первой линии. Сразу за ним была небольшая пешеходная дорожка поднимавшаяся на небольшую горку (высотой в половину высоты боковой стенки.) Гаражи строились рядами, и между ними были проезжие дорожки. Если пойти по нашей дорожке, и повернуть налево – выходишь на узкий проезд перед длинным домом, на первом этаже которого размещались магазинчики, сберкасса и аптека. Но обычно туда никто через гаражи не ездил, а к дому машины заезжали со стороны площади.