Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Истоки. Книга 2. Детство и юность Ираиды. Глава 1. Дневник бабуси

Молоко – 30 руб. за четвертинку. Мясо – с 30 руб. хорошее не спадает. Картофель – 3 руб. за кг., масло – 75 руб. за кг. и т. д.

Дети стали выходить во двор. Как я рада за них!

30.10.41. Вчера в 7 часов вечера Воля срочно собрался и выехал вместе с другими на Волгу, на работы… Настроение такое тяжёлое… Страшит неизвестность…

(Добавляет Ираида…

Моему отцу, как и другим многим работникам, относящихся к министерству путей сообщения была выдана бронь… Но не просто бронь, для того, чтобы отсиживаться дома. Их использовали на работах, связанных с восстановлением железных дорог и ещё с какими-то другими специфическими в то время работами. Папа уезжал – это называлось командировками. Ему, как и всем давали паёк, платили какую-то зарплату. Когда он повредил ногу – её переехали гружёные сани – ему дали больничный. Несколько раз за долгие годы войны он приезжал домой на побывки (в краткосрочные отпуска). Наверное, всё, что делали «забронированные» тыловики, было не менее важно, чем остальные работы, выполняемые не на передовой. К сожалению, подробностей я не знаю, мне было шесть лет, и на всё я смотрела детскими глазами, а потом я его почему – то не расспрашивала.

Работы, на которых находился отец, выполнялись далеко от дома. И чем дальше продвигались войска, тем дальше уезжали на работу бригады, к которым был приписан отец).

А Милка сидит на сундуке и первый раз в её жизни она хохочет, как большая. Ее смешит Боря, делая гримасы. Вот контраст!

02.11.41. Всей семьёй ходили к доктору. Дочка взяла на руки сонную Милку, а Боря " охранял их". Они сели на ступеньках недалеко от поликлиники, а мы с Ниной пошли к врачу. День чудесный: солнышко, тепло. Врач (если верить) отменил диагноз первого врача (атеросклероз) и отменил диету. Если можно быть теперь счастливой, то я… Снова почувствовала желание жить. Нашел общий невроз.

Как-то Ида захотела перевернуться на оттоманке и так неудачно, что слетела на пол и ушиблась головой. Было утро. Сели заниматься. Стала жаловаться на головную боль. Лёжа в постели, позеленела, озябла, уснула. Я сейчас же выдумала, что с ней менингит. Начала плакать и нужно было всю свою волю употребить на то, чтобы дело не дошло до истерики. Как я люблю свою Идку!

Боря иногда берёт книжку, называет буквы. Старается правильно называть слова: – «Иднюк» – (сундук), – «Ати» – (смотри). Но я с ним бедным не занимаюсь. Ида любит арифметику. Я так занята, что очень мало уделяю ей времени на занятия с ней. В 9 утра она берёт учебник и самостоятельно работает над ним. Потом – русский учебник и тоже почти самостоятельно. Третий урок – немецкий. Какая она способная, понятливая, любознательная. Ах, если бы её в хорошие руки!

08.11.41. После снежных дней – снежная погода. Ночью была метель. Дети снова с санками. Вчера Дочка удивлялась, почему нет демонстрации.

Накануне по карточкам добилась немного муки и вчера испекли два пирога: с картошкой и кислой капустой. Конечно, без капли масла и сахара. Вот дети радовались и не могли дождаться – "Когда же пирог?" – почти с отчаянием кричал Боря. Но оба всё жалели, как это милый папочка не будет есть таких вкусных пирогов! После завтрака отправились все к знакомым по делу. Оттуда довезли их на машине (случайно). – "Вот как сегодня – и машина и пирог!" – говорит Боря. Разделись. Ида отправилась на сундук к печке (замёрзла) – читать свой – "Побеждённый Карабас", а Боря сел в столовой за стол. – "Ида, ты будешь читать?… Ну, ладно, читай, но только поди сюда на минуточку". – "Не пойду, я уже читаю" – "Раз так, я про тебя скажу!" – "А что ты скажешь?" – спрашиваю я. – "Боря, иди скорей сюда!" – перебивает Ида". – "Нет, скажи, скажи-ка, Боричка! – настаиваю я. – "Боря, Боря, иди сюда скорее, я покажу тебе картинку" – уже взволнованно говорит Ида. Я больше не настаиваю: все прошли через это. Тайна осталась тайной. Какая хорошая черта эта у Бори.

Прошлое воскресенье ходили на Дурова. Оба в восторге.

11.11.41. «Тайна» открыта: давно, давно, ещё зимой Ида сосала сосульку. – "А ты, Боря?" – "И я…" Вот вам! А мы потом еще удивляемся – где ребята подхватывают ангину и т. п. Сегодня суровый мороз.

От Воли – ни слуху, ни духу: все сердце изболелось за него. Он поехал даже без валенок. А, видимо, работа всё время в поле. Что-то будет!?

15.11.41. Получили письмо от Воли от 4 ноября., а выехал 30-го. Ещё не доехали. Пока едут сытые. Ида радуется: – "Ах, милый папочка! Как все за ним ухаживают: как хорошо ему ехать!" Невылазная грязь. Идут за подводой, еле вытаскивая ноги и отсчитывая километры… Хорошо: в Т… отсчитали 700 ступеней! Досталось! Ида написала ему самостоятельно письмо, начав так: – "Милый папочка! Ой, как я тебя люблю!" и заканчивает: – "Целую очень, очень, очень, очень. Ну, пока!"

Сегодня сделала лепёшки из годовалых сухарей (так их было есть не под силу): распарила, прибавила мучки (самой скверной, почти ржаной), содки и соли. Испекла. Чтобы съели, в особенности – Ида, чуть смазала их капелькой мёда. И как ели! Теперь сыты!

Взяли по трём карточкам муки. Теперь хлеба не хватает. Милку кормим лапшой. Аппетит колоссальный.

Постоянно мокрая. До того замучили её (крайне вонючие) пелёнки, что у меня от стирки появились на руках мозоли.

Сценка из «Ревизора» (Добчинский и Бобчинский): – "Бабуся, кошка сидит на плите, среди кастрюлей. Смотри, не сожги её!" – кричит Ида. – "Хорошо, не забуду!" и, конечно забыла. Затапливаю. – "Бабуся, бабуся! Мурка сгорит!" – "Ах, батюшки! Я и забыла!.. Брысь, брысь!" – "А я, ведь, говорила тебе!" – "Нет, я говорил!" – "Нет, я!" – "Нет, я! Я первый сказал, а потом уже ты сказала!" – говорит Боря.

20.11.41. 16-го ноября вселили к нам двоих из военкомата. Как будто оба люди деликатные. Чрезвычайно довольны, что устроились хорошо. Я знаю, что даже на редкость хорошо! Дети очень довольны. Младший всё жалеет, что у нас в Казани решительно ничего нельзя найти, чтобы полакомить детей (даже бы самого скромного).

Ида и Боря сейчас, взявшись за руки (левую и правую), вертятся, крича и напевая. Милка в восторге, как и её брат с сестрой. Ида предварительно заправляет платье в свои зелёные штанишки.

04.12.41. 30-го Воля уехал. Приезжал на 10 дней для заготовки дров для бригад, в которых работал и он. Радости у всех не было конца и также было тяжело провожать. Дети сели на дрова и проводили его до конца. Боря расплакался: не хотел сходить с саней. Теперь не знаем, когда увидимся. Горько!

Привёз свой паек: гороху, пшена. Купил немного мяса.

Жить становиться всё тяжелее, на базар не ходим: нечего там делать. Молоко уже 50 руб. за четвертинку. Мясо – 40 руб. и в драку. Масла не достанешь. Милку кормим (Воля достал килограмм) – "белыми сухарями". Приходиться их варить, как картошку, так тверды. Морозы сильные. Дети не решаются выходить гулять.

Ида уже решает задачки и столбики в пределах двадцати – на сложение и вычитание. По-немецки читает уже прилично. Учебник географии дочитываем.

Задачник по правописанию – начали программу второго класса. Пока пишем карандашом. Наизусть учим басни Крылова.

– "Ида, Ида! Слушай, что тётя говорит по радио: сейчас дадут конфект". – "Ах, бабуся, какой Боря смешной! Будет концерт, а он говорит – конфект". Ида увлекается со вчерашнего дня шитьём. Мечтает, как оденет всех кукол. Вчера говорит: (о чём-то перед этим думала) – "А все-таки тяжело жить на свете!"

12.12.41. Мать шлепнула Борю. Тот огрызнулся: – "Да, уж! Подумаешь какой командир!" Замечание, правда было без всякого сердца, хотя встал капризен. Ничто не помогает. Кричит так, что я, взяв его на руки, думала, что оглохну: так задрожали барабанные перепонки. Мать здорово наказала его. Никакие наказания, ни окрики – ничто не действовало. Вот упорство! Взяла на руки и еле-еле привела в «чувство», соблазнив пряником.

Не знаю, чем и кормить детей! Боря ест картошку. Ида – нет. Молоко на рынке, говорят, уже 90 руб. за четвертинку. Мы уже не ходим.

Морозы сильные. Пурга.

Воля прислал письмо. Ехать на место работ – три дня! Попали в страшную метель. Потеряли дорогу. Наконец, выбились и приехали в ту самую деревню, куда нужно. Сколько мучений, сколько страданий!

21.12.41. 15-го декабря приехал Воля, к вечеру.

Воля на больничном: ему дровнями переехали ногу.

Встреча была чрезвычайно радостной.

А утром Боря рассказывает свой сон. – "Какой сон я видел, бабуся! Лес… Идёт папа. Дает мне красные ягодки, а потом яблоки и говорит мне: Ешь только после обеда!" Все похвалили его за такой интересный сон.

А на другой день: – "Вот какой сон я видел: Мила уже ходит, а в руках у неё книга… Да нет, это я придумал". Как характерно для него: он очень правдив.

Как-то пришла знакомая и говорит, что закрываются многие детские сады и ясли. На другой день Ида говорит: – "Бабуся, когда ты умрёшь, мы с Борей пойдём в детский сад, а Милочку отдадим в ясли… " – "А разве ты хочешь, чтобы я умерла? И тебе не будет меня жалко?" – "Да нет… это я так говорю…" И ушла. Как ей хочется в сад: даже не жаль спровадить меня на тот свет! Горько всё-таки, ведь она умница и понимает, что говорит.

Недавно, ложась спать, говорит: – "Мама, я что-то скажу тебе интересное! Боря взял свечку, положил её к печке и она растаяла!" "Ну уж не сочиняй: это сделала ты!" Я уже засыпала, и на этом было покончено. На другой день Боря показывает свечку, от которой осталась одна палочка. – "Боря, зачем ты положил свечку к печке и она растаяла?" – "Я? Это не я". – "Ида, зачем же ты сказала на Борю?" Молчит. Потом: – "Я не знала, что она тает". – "Ну, тогда бы спросила у меня. Подумай, что ты сделала: испортила свечку, а её сейчас трудно достать, испортила Милкин чулок, на котором лежала свечка, напрасно сказала про братишку и обманула". Молчит. Слушает, но чувствую, что это не доходит до её сознания. Завтра сделает то же.

Вчера Воля пришел немного «весёлый». Начался обмен «мнениями» между родителями. Ида молча слушала (за чаем), потом вышла в спальню и говорит из-за занавески несколько нерешительно: – "папа, я не люблю грубости". – "Папа напьянился…" заявляет Боря. – "А тебе жаль его, бабуся?"

Ида занимается с 9 до 12 утра. В это время Милка на сундучке сидит в тележке и Боря её усиленно занимает. Иногда Милка звонко хохочет. Оба довольны. В перемены к ним прибегает Ида. Тогда начинается настоящее веселье. В виде угроз иногда Ида применяет: – "А то буду читать" или – "Ты не за нас?" Имеет чудодейственные результаты.

1941-ый год для меня запомнился двумя событиями: родилась Милочка и началась война…

Милочка тяжело переболела диспепсией. Не думали, что она выживет. Помню, как папа взял меня и Борю с собой – попрощаться с Милой. Я не помню, что он нам говорил, возможно, что Милочку куда-то увезут, возможно… Я помню, как папа с нами пришёл к больничным окнам. Где-то наверху и почему-то мне запомнилось, что мы смотрели издали.

А дальше, как в кино, запомнился чёрно-белый кадр: в окошке мамина фигура с белым свёртком на руках. Она поднимает этот свёрток, стараясь повернуть его так, чтобы мы рассмотрели, что в нём…

Но к счастью Милочка выжила. Может быть, эта болезнь наложила свои отпечатки. У Милочки долго не работали ножки. Она очень хотела ходить, но пошла очень поздно. И ещё у Милочки не было детей. Хотя, может быть, это и не в ней причина… И вообще, надо бы повнимательнее рассмотреть Милочкин гороскоп. Именно она унаследовала бабусину мигрень. У всех была относительно тяжёлая жизнь, проявлявшаяся в разные годы радостью или горем. А у Милочки похоже вся жизнь состояла и состоит из одних трудностей. Иногда даже не видно какого-то выхода из сложившихся ситуаций.

Есть одна причина, которая может быть виной её кармы. Она была нежеланным ребёнком. У мамы только что умер родившийся ребёнок. Работы ни у неё, ни у папы не было. Аборты были запрещены. Надвигалась война… Могло ли это всё повлиять на судьбу?…

Всё что осталось в памяти о 1941 годе, связанное с войной – это то, что нами взрослые стали меньше заниматься… Они были вечно озабочены какими-то другими делами – стоянием в очередях для отоваривания карточек, добывания дешевых продуктов на дорогих рынках и в магазинах с опустевшими полками. А мы – дети большую часть дня были предоставлены сами себе. Бабуся прибегала к изобретательности – как из самых посредственных продуктов приготовить сытную и вкусную еду.

Когда по карточкам, вместо сахара выдавали конфеты, она их старалась спрятать так, чтобы мы не нашли. Но стоило только ей оставить нас одних, как мы, включали всю свою сообразительность и изобретательность в процессе поиска спрятанного. И, конечно – находили…

А вечерами, ложась спать (это я помню хорошо), прежде, чем заснуть я включала свою фантазию. Я не могла поверить в то, что бабуся, спрятав конфеты, потом выдает нам по одной, а себе не берёт. И я представляла такую сцену…

Ночью, выждав момент, когда мы все заснули, бабуся идёт в столовую. Она достает конфеты, потом садится на выступающую вперёд часть старинного буфета, и начинает нес пеша есть конфеты сама. Она становится похожа на королевну, сидящую на троне. А все мышки собираются к её ногам и ждут, когда и им перепадет что-нибудь вкусное…