Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 3. Зрелость

Результаты нашего посещения мы рассказали Е. М. Удивились её желанию – действовать немедленно. Она усекла одно. Если не писать – ничего не изменится. А, если писать, хуже уже не будет, поскольку некуда. А добиться чего-нибудь, может быть, можно.

По её просьбе, в последний день работы, 28-го днём диктую приблизительно следующий текст телеграммы.

"Генеральному прокурору СССР.

Третий месяц истязают моего сына СИЗО Ярославля. Выбивают нужные им показания. Настоящие жулики гуляют на свободе. Жалобы прокурору РСФСР и партконференцию направлены виновным. Ответа нет. Прошу создать комиссию, разобраться по существу дела, наказать допустивших нарушение правопорядка, освободить сына до суда".

Я восстановила по памяти, кажется, в середине было ещё что-то, но суть та же.

В этот же день (а Е. М. была злая после описи имущества), она с Людочкой пошла на почту, где работала, собрала своих бабулек, всё рассказала.

Они «помогли» с телеграммами, и вечером звонит мне на работу счастливая, выполнившая свой материнский долг. Когда я её слушала, реакция была – сама понимаешь…

Но, когда она окончила, я поняла, что всё нормально она сделала.

А сделала она всё по-своему и следующим образом. Вышеуказанный текст она направила (на 4 р.) главному Прокурору РСФСР. Только добавила в тексте, что – "от Вас нет ответа" и т. д.

А Генеральному Прокурору СССР она дала телеграмму на 15 рублей, руководствуясь мыслью, что в прокуратуру РСФСР она писала и там смысл дела знают, а здесь нет, она написала обо всём подробно, своими словами…

"Ген. Пр. от гр. Ануфриевой, проживающей… Год назад, мой сын…со снохой…"

И дальше всё подробно и в красках: и об обыске, и об опоздании, и как Ольга, (не зная – кто Е.М) рассказала, как её следователь вёз на машине и учил, как опознать Юру, и о свидании, и как он похудел с 56 до 48 кг. и как плакал. И как на вопрос – "Тебя били?", глядя на следователя, сказал – "Мне было очень плохо, сейчас немного лучше и т. д."

А в конце она превзошла все прежние жалобы – "…Они фабрикуют ему дело, как в 50-ых годах, когда расстреливали за мелочи. Перестройка не пришла в Ярославль. У них там своя власть. Жулики гуляют на свободе. У меня нет денег, чтобы выкупить моего сына. Прошу эту мою жалобу в Ярославль не посылать, а создать комиссию, наказать виновных, отпустить сына до суда"…

В этот же вечер ей пришло уведомление, что телеграмма получена.

Людочку мы забрали. Теперь она свободна. Будет добиваться дальше. Она звонила Бочарову – "Когда можно привезти передачу?". Он не стал разговаривать и сказал – «Никогда». Теперь её научили – поехать с передачей и с заявлением. Если откажут в передаче – должны написать на заявлении причину.

И тогда с этим заявлением она поедет в прокуратуру РСФСР.

В общем, перед ней поставлена цель – вызволить Юру оттуда и она действует так, как может. Пусть ей сопутствует удача.

Кстати, твоя юрист уезжает на август в отпуск, и обещала в сентябре написать в прокуратуру Темирязевского района протест, что не правильно описали вещи.

Мы ей советовали не ждать и написать заявление сейчас.

Ещё забыла написать. Звонила Екатерина общему знакомому юристу.

Он сначала выслушал о том, что описали вещи, а на следующий день позвонил ей сам и дал два «совета», которые привели её в состояние "возмущённости":

1. Срочно прописать тебя, "пока не поздно".

2. Срочно продать нашу машину…

Е. М. ему выдала полным текстом, что ты молодая, и, если приведёшь в дом кого-то, то этот юрист возьмёт её к себе?

И, что – зачем он раньше времени осудил её Юру? И т. д.

Ну, вот, написала тебе много-много. Папа спит – читал Люде, читал и заснул. А Люда ходит, вишни кушает, и песни поёт.

На кустах крыжовник обобрали чужие дети. А вишня висит та, которую не достанешь. Алыча засохла. Яблоки есть, но пока зелёные. Немного есть малины и немного белой смородины. Сейчас сварила кастрюлю компота. Чудо, какой вкусный, но только ещё горячий.

Привезли с собой сахарный песок – 16 кг. и 6 кг. подарили Тоне. Но увы! Он ей уже не нужен. Она достала себе 20 кг. Я подарила Тоне дезодорант – Франция, за 10 рублей – помнишь – тот, что я купила себе. А Жене подарили польскую туалетную воду.

Тоня подарила мне духи – «Гармония», экстра. Правда, открытые (за 15 руб.), но приятный запах. Когда уезжали, Тоню на скорой увезли в больницу – так и не установили – аппендицит, почки или придатки. Через день выписали. Тоня на работе и в части пользуется успехом и авторитетом. Наладила дружбу Жени с командиром. Везде связи. Достаёт книги, которые мы не видим не только в продаже, но и вообще нигде. Квартира у них – 64 кв.м. Три комнаты, просторная центральная (как вся наша квартира, наверное).

Но, дома, Ёлочка, лучше, и всё своё лучше, даже, если оно маленькое и не шикарное, скажем так.

Пошлём папу завтра на кладбище. Мы вчера заезжали, но без цветов – по дороге в Брест. Были и у Бати и у дяди Жени. Цветы у Бати – только бархотки. Посадила их тётя Маруся. А у дяди Жени – прямо сад.

Буквы на Батином памятнике стёрлись. Постараемся купить краску и подкрасить. А завтра повезём туда тётю Марусю и цветы.

Квартиранты платят Жене по 50 р. в месяц + за свет и газ (что сами нажгут). Мы считаем, что очень дешево. Во дворе держит машину, пользуется всем домом и засадил огород. Он – водитель дальних рейсов. Жена родила сына – ему ещё нет месяца. Она уехала к матери. Он, на время нашего приезда, живёт в квартире у знакомых. Я думаю, что для первого письма из Бреста, хватит.

Удачной тебе работы и отдыха.

МАМА И ПАПА.

Во всю страничку красным карандашом обведена Людина ладошка.

Часть 25

Командировка Стэллы

Теперь мы дошли до писем, которые нам присылала Стэлла из своей геологоразведочной партии. Сохранилось несколько фотографий. С тем, чтобы их опубликовать, я их вставлю в текст писем, подобрав по смыслу написанного.

Таким образом – получатся письма с иллюстрациями.

Письмо в Брест из Приморского Края – "Приморский Край, Дальнегорский район, до востребования, отряд № 12. Ануфриевой С. В.".

10.08.88 г.

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ МОИ ЛЮБИМЫЕ, ДОЧЕНЬКА ЛЮДОЧКА, МАМА И ПАПА!

Наконец, собралась написать письмо, всё как-то не хватало времени. Живу полнокровной жизнью…

Не знаю, получили ли вы первое моё письмо, где описаны мои злоключения в дороге, но всё-таки кратко опишу всё с самого начала. Села я в самолёт, как вы видели, благополучно.

Водку просветили, но видя фабричную упаковку, даже ничего не спросили. 8 часов лететь в самолёте одной без знакомых всё-таки нудно. Читать быстро надоело, а спать в самолёте я не умею.

В 3 часа ночи по местному времени, благополучно приземлились. Из самолёта никого не выпускают, пока не пришли пограничники вместе с милицией, и у нас не проверили паспорта, командировки и допуска в погранзону. Вышла я из самолёта самая первая, и не получая багаж, побежала узнать насчёт билетов в Кавалерово. И тут я увидела массу людей, спящих в аэропорту кто на чём. Все стулья, бордюры, и любые возможные места, были заняты. Вот уже семь дней не лётная погода, люди не могут не только улететь, но и уехать! Поезда переполнены. На автобус билеты на три дня вперёд проданы. Но, даже, чтобы постараться уехать на перекладных, нужно ехать во Владивосток, а он от аэропорта находится на расстоянии 90 км. Быстренько уяснив ситуацию, я поняла, что одной с такими рюкзаками мне не добраться. И, конечно, нашла попутчиков. Из разговора троих молодых мужчин (35–40 лет), которые прилетели на моём же самолёте, я поняла, что они командировочные, и им тоже нужно в Дальнегорск. И я просто втесалась в их компанию (всю последующую дорогу тащили мои вещи). В кассе мы узнали, что погода начинает проясняться, и, возможно, будут билеты, и мы остались в аэропорту, тем самым отрубая себе возможность добраться наземным транспортом. Естественно, мы не спали, и по очереди дежурили у кассы. Страждущих улететь было много. Были и всеми нами любимые списки. Для скорости описания нашего дальнейшего ожидания, нарисую маленькую схему:

Г. ЧУГУЕВКА

* * *

*………………… *……………*…………………………*