Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 3. Зрелость

Видимо тебя туда пригласят для объяснений с Бочаровым. Или ему отвечать за эту фразу, или – тебе, если они докажет, что это наговор.

Люда ходит в новый сад нормально. А у Димки в саду – скарлатина.

Володя (отец Тани – жены Олега) поссорился на их даче с какой-то соседкой, которая пришла срезать около их участка дерн. Лариса (мама Тани) разыграла, что ссора произошла на почве ревности. Наверное, отделаются штрафом.

Приехали Степановы – бабушка и дедушка. В Астрахани – голод. Они ничего не привезли. Бабушка Нина совсем ничего не помнит. Один раз потеряла каюту. Папа выглянул из каюты, и тогда она нашла его. Наверное, в следующем году они уже не будут работать на теплоходе киоскёрами. Оба быстро стареют…

В Москве уже холодно. Жаркое лето прошло. Начинаются праздники. Когда ты приедешь, отметишь дома свой приезд и прошедший день рождения.

Заодно обмоем телевизор. А потом опять – у вас Людочкин день рождения. Подарки мы тебе приготовили. Дело за тобой.

И, хотя недавно мы сидели в Бресте за общим столом, хочется опять праздника. Так устали в этом году от переживаний, болезней, больниц, неприятностей, долгов, и т. д., что хочется иллюзорного счастья – хотя бы!

Стол, свет, и все вместе. И у всех всё хорошо.

Целую. Папа припишет несколько строк.

    МАМА.

Папа конечно, несколько строк не приписал…

Дело кончилось тем, что Юра всё-таки отсидел в СИЗО г. Ярославля два месяца, после чего вернулся домой.

На этот раз всё окончилось "легким испугом" для некоторых, а для нашей семьи – километрами натянутых от переживания – нервов.

Был интересный момент, который стоит зафиксировать.

Когда Юра и Стэлла ездили в Ярославль на поезде, на вокзале к ним подошла цыганка, и предложила Стэлле – погадать. Та ответила, что не верит в гадания. Тогда цыганка предложила погадать Юре. Тот согласился.

Самое интересное в её гаданье прозвучало то, что Юра умрет в 44 года. Умрет он от удара ножом…

Часть 24

Отпуск в Бресте

1 августа.

ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГАЯ ЁЛОЧКА!

Отдыхаем в Бресте. Всё нормально. Людку не перевоспитываем, а подлаживаемся под неё.

29-го выехали из дома в 2–40 ночи. В 3–10 уехали уже с Людмилой от бабы Кати. В дороге она вела себя изумительно. Не уставала смотреть в окошко (заднее, встав на коленки, или переднее, сев почти вперёд, на средний подлокотник). Иногда залезала мне на руки вперёд. Когда говорим – ГАИ – её сдувало назад. Но, наконец, она возмутилась – "Что-то у вас всё ГАИ, да ГАИ!…" Поспала два раза – днём и вечером, последний раз – перед Жениным домом.

Женя с Тоней нас ждали в субботу, и поэтому не приготовились.

После нашего приезда, заметались, но мы накрыли полностью стол.

Столичные колбаски, сервелат, из дома – запеченное мясо, венгерские запеченные курятки. Старочка, русская водочка, вино – "Алозанская долина", «Каберне». Конфеты – «Раздолье» – как трюфели, только в какой-то крошке.

А Тоня сделала салат. Картошечку молодую отварила, котлетки. Посидели от души.

Папа очень устал 1070 км за 17 часов без отдыха…

На следующий день выспались. Целый день ели и отдыхали, отдыхали и ели. Тоня тоже запекла мясо. У них был коньяк, шампанское, водка, и, конечно, знаменитые компоты Тонины, на этот раз из клубники.

Вечером позвали в гости командира с женой. Их переводят на последние 10 лет перед пенсией в Приамурье. Они расстраиваются, хотя говорят, что там лучше.

И вот при гостях Люда раскрылась в полной форме своего «дикого» воспитания. Она долго и упорно кричала – "Почитай мне сиську!".

Потом устроила «концерт». Голая показывала "акробатические номера", выставив "дядьке с тётей" все свои прелести.

Уговорили пойти её в гости, где две большие девочки и мальчик 6-и лет. Вскоре её «привели» назад, так как она дёргала мальчика за волосы и визжала от восторга.

На следующий день я заболела (дисфункция) – лило так, что хоть в больницу.

Викасол немного помог. Поспешили выехать, чтобы не попасть в больницу в Пружанах.

Заехали перед Брестом, взяли из пионерлагеря Дениску и Алёнку и приехали в Брест – мы – трое, и Женя с Тоней и детьми – всего 7 человек.

Быстро приготовили и накрыли стол: супчик из осетринки, из вырезки импортной – отбивные, остальное – всё то же самое.

Вечером им нужно уезжать, а у нас накладка. Квартирант к нашему приезду не забрал машину.

И наши пьяненькие мужички вынесли (в прямом смысле) его машину на улицу. Сосед на нашей машине отвёз их на поезд. Но Людка увязалась за ними, голая, с рёвом бежала за ними по платформе, и они отстали из-за неё на 10 секунд от поезда. Остались на вокзале ждать следующего. Поскольку вчера не вернулись, значит, уехали домой.

А сегодня – понедельник. Итак, мы отдыхаем. Всё расставили по привычным местам. Утром квартирант забрал машину.

С Людой сладу нет. Она верховодит всей улицей. И самый заядлый драчун и разбойник – соседский Женька, которому 7-ой год, пока ходит за ней хвостом и исполняет все её желания.

Посмотрим, что будет дальше. Нас она в упор не признаёт. По крайней мере – меня (Бабка старая)… С дедом немного считается. Днём не спит. Вечером спать не ложится, пока сама не скажет – "У меня глазки закрываются, спать хотят".

Пока режима не признаёт никакого.

Утром все встали в 11 с чем-то утра. Поэтому, не знаю – ляжет ли днём. Попробуем уложить. Накануне у Жени мы в 12 ночи рассказывали ей сказки. Уснули от изнеможения, а она ещё до 2-х ночи ходила по Жене, делала ему массаж и т. д.

Сейчас привела Женю в дом и «читает» ему свои книжки. Действительно, с двумя нам было бы труднее.

Перед отъездом (суть ты уже знаешь по телефону) – пошли мы с папой к юристу (в платную консультацию). Молодая евреечка после нашего рассказа сделала квадратные глаза, а дальше не она нас, а мы её "консультировали".

А она только вскрикивала – "Это в наше время? Не может быть?! Надо кричать, писать. Это явное нарушение правопорядка".

В целом мы у неё вызнали две вещи:

1. Арестовать машину нашу не должны бы, но поскольку они всё делают с правонарушением, то могут допустить и это.

2. Если перестать писать и жаловаться, это, значит, показать Ярославским ребятам, что вы смирились и ждёте спокойно суда.

А надо добиваться, чтобы его выпустили, так как только по этому эпизоду его не должны держать там. Писать уже не как жалобу, а как просьбу – отпустить до суда, и поскольку к генеральному прокурору СССР не прорвёшься – надо послать телеграмму.