Блудный брат

– У одной руки нет, у другого – кожи, – лениво промолвил командир, приподымая стволом край капюшона Никто. – Ладно, что-то в них да осталось, раз ходят и разговаривают. Нам выбирать не приходится. У нас сотни больных ждут биоматериала. Между прочим, и твой отец, – наставительно повернулся он к молодому. – Увозите их! – махнул он в сторону катеров, выстроившихся гуськом у борта платформы.

Мидо почувствовал, как его запястья сдавили наручники. Их с Никто потащили к одному катеру, Миа – к другому. Она молчала; круглыми от страха глазами она провожала спину своего друга.

– Дяденька! – вдруг услышали они ее сдавленный голос.

– Не будешь дергаться, и не будет больно, – иронично усмехнулся один из шлемоносцев. – Залезай и сиди спокойно. Скоро тебя хорошо покормят, положат в теплую постельку…

Остальные расхохотались.

Никто, которого уже почти подвели к катеру, вдруг стремительно развернулся и ударил ближайшего к нему бойца головой в живот. Тот не удержал равновесия и рухнул на пол, а Никто, вырвавшись из рук другого солдата, огромными прыжками помчался к катеру, в который запихивали Миа. Он почти добежал; лишь у самого борта его остановили ударом по ногам и повалили на землю.

– Может, пристрелить его?! – гневно спросил молодой солдат, прижав ногой его спину и целясь в голову из бластера.

– На что он нам мертвый? Нам живые нужны, – подумав, сказал командир, подойдя поближе. – А ты говорил – кожи нет… Зато с мышечной тканью все в порядке! И сердце – хоть куда. – Он пошевелил сапогом плечо лежащего Никто. – Поднимите его, – приказал он.

Когда четверо бойцов оторвали Никто от пола и поставили на ноги, командир, неторопливо размахнувшись, со всей силы двинул ему прикладом между ног. Из груди Никто вырвался слабый стон; он согнулся пополам.

– То-то, и чтоб больше без глупостей, – добавил командир. – Скажи спасибо, дед, что у нас пока нет синтетических биотканей. Тогда бы тебя сразу в расход пустили. А так – поживешь еще, каши поешь… Уведите его, и смотреть за ними во все глаза!

Никто швырнули на дно катера рядом с Мидо. Тот, насколько позволяли скованные руки, помог ему сесть. Солдаты, вяло перешучиваясь, заняли свои места вдоль бортов. Завелись моторы, и корабль поднялся в воздух. Мимо мелькнул второй; он полетел в сторону городских башен. Кажется, именно в него упрятали Миа.

А их катер повернул в противоположную сторону – туда, где в тумане виднелись серые кубы каких-то нежилых зданий. На их фасадах не было видно ни единого окна.

Мидо дождался, пока Никто отдышится, и негромко спросил, наклонившись к нему:

– Ты правда не знал, что это за корабль? И что это за место?

Никто поднял глаза.

– Нет. Даже если бы я задумал таким странным способом покончить с собой, я бы ни за что не стал рисковать тобой и девочкой, – ответил он.

…

Охранники отщелкнули наручники и по очереди втолкнули Никто и Мидо в камеру. Словно приветствуя их, на двухэтажных нарах, стоящих вдоль стен, сразу зашевелились несколько тел. Десяток пар глаз (а также единственный глаз на экзотической морде выходца с Пурса) с ленивым любопытством принялись изучать новоприбывших. Наконец, тощий старый твилек поднялся навстречу.

– Как вас сюда занесло? – уныло проскрипел он.

– Ошиблись курсом, – коротко ответил Никто.

– Как и все мы, – горько усмехнулся старик. – Располагайтесь, места много, – он показал на ближайшие нары. – Здесь постояльцы не задерживаются.

– Зачем нас здесь держат? – спросил Мидо, усевшись на краешек койки.

– Эта планета населена потомками клонов, – ответил старик, опустившись рядом. – Тех самых, которые сначала служили Республике, а потом Галактической Империи. В детстве мне приходилось видеть их в деле. – Он вздохнул. – Они были выносливые и бесчувственные, как дроиды. И все на одно лицо.

– О, я слышал рассказы о них! – воскликнул Мидо. – Говорят, они все происходили от какого-то одного великого воина…

– Ну да. Джанго Феттом его звали. Но клоны есть клоны. У них и болезни одни на всех. Я в этом не силен, но вроде как оказалось, что у них в генах есть какой-то изъян. Их создатели не думали, что они захотят жить, как люди. Ну, там заводить семьи, иметь детей. Больных и раненых во времена Империи свозили сюда. Это называлось госпиталем Тан-3, но вообще-то им полагалось тут умирать, а взамен имперцы делали новых.

– Похоже, они не захотели умирать, – задумчиво сказал Мидо.

– Кто ж захочет? – вырвалось из-под металлической маски, закрывавшей морду рептилоида с соседней койки. – Те, кто сумел вылечиться от ран, построили тут город, стали добывать себе женщин на разных планетах…

– Но оказалось все не так просто, – подхватил старик. – Этот самый изъян в генах проявился уже во втором поколении, у их детей. А в третьем – и того хуже. Вы не видели, что у них под шлемами? И хорошо, не смотрите. Они все стремительно мутируют. Чтобы оставаться на ногах, им нужно все время вживлять в свои клетки части здорового ДНК.

– И чем моложе донор, чем лучше, – свесил рогатую голову с верхнего яруса здоровенный забрак.

– О боги! Миа, девочка… – прошептал Никто.

– С вами был ребенок? – участливо спросил твилек. – Боюсь, ее ждет незавидная участь. Они разорвут ее на клетки и поделят между своими умирающими. Если даже меня, старика, решили пустить на запчасти, то ребенок тут – огромная ценность.

Никто закрыл глаза руками. Даже в перчатках было видно, что руки его дрожат. Мидо тоскливо покосился на него.

– С ними никак нельзя договориться? – безнадежно спросил он.

– Что ты! – махнул рукой старик. – С тех пор, как тут стали пропадать корабли, о Тан-3 пошла дурная слава. Мало кто соглашался летать через эту систему, разве что самые оголтелые контрабандисты…

– И вот они здесь, перед вами, – хмыкнул рогатый и отвернулся.

– …поэтому постклоны испытывают недостаток доноров. А летать за ними далеко они не могут: у них мало хороших кораблей и вооружения. Увы, но договориться не получится.

– Но погодите… – задумался Мидо. – А зачем им другие расы? Они же вроде как люди. Что они могут сделать, например, с вашим биоматериалом? Или вот с его? – он повернулся к одноглазому пурсианину.

– За много лет они научились творить чудеса в медицине, – отозвался пурсианин. Их госпиталь – самый совершенный в этом секторе галактики. Во многом – за счет пленных врачей. Если нет человеческого, они берут ДНК других рас. Результат выглядит довольно причудливо, но это продлевает им жизнь.

– Вы еще не видели, что у них под шлемами! – сокрушенно повторил старик-твилек.

– Вот у меня был дружок, вуки, – опять свесил голову забрак. – Так его первым увели. Он же высокий, как скала. Еще выше меня. Небось, на кости у них пойдет. Кости-то у этих постклонов тоже, говорят, разжижаются…

– Некоторые уже и подняться не могут, лежат в своем госпитале и разлагаются, – послышалось с дальних нар. – И ждут, когда какие-нибудь идиоты вроде нас залетят к ним на огонек.

– Нет, понятно, самый лакомый кусочек для них – это люди, – заметил пурсианин. – То, что они вас изловили, подарит нам жизнь…

– На целых пару дней! – послышалось сверху, и вокруг печально засмеялись.

– Но перво-наперво они, конечно, займутся ребенком, – изрек твилек. – Это тут большая редкость. Раскромсают ее всю. Тут уж такая очередь на нее, небось!

Никто молчал и, казалось, уже ничего не слышал. Мидо вспыхнул.

– Но неужели отсюда нельзя убежать?! – вскричал он.

– Э, какое там! С ума сошел? – понеслось со всех сторон. – Видал, сколько тут солдат?

– Даже если выберешься из камеры, тебя тут же схватят!

– Нет уж, видать – судьба наша тут помереть…

Мидо с грустью оглядел обращенные к нему лица. Похоже, они тут и впрямь смирились со своей участью.