Ползла по небу черепаха

– Господи, не зря ее лечили у психиатра! Да это же просто шизофрения!

– Не Кристина, твоя мать.

В глазах потемнело, Наташа задохнулась. Она стала оглядываться, не слышит ли их кто-нибудь.

– Мама?

– Да, она толкнула Арсения в спину, и он не удержался.

– Это ложь!

– Это правда.

– Да она пыталась помочь! Это я знаю. Вот это правда! Кристина недоглядела, и Арсений упал сам. Сам, понимаешь? Его никто не толкал! – выпалила Наташа, пытаясь унять дрожь в голосе. Ее пугал взгляд Бондарева. Он будто хотел прожечь ее насквозь.

– Кристина винила себя за то, что не смогла удержать ребенка. От толчка их руки разомкнулись. Все произошло в несколько секунд. Чувство вины было так сильно, что начались кошмары по ночам, а потом она перестала разговаривать.

– Что?

Наташа задержала дыхание, вспоминая, как вошла в кухню и увидела их, свесившихся с подоконника. А потом они отпрянули. Мама плакала и побежала звать на помощь. А Кристина осталась. Она закрыла уши руками и забилась под стол. Наташа тогда не поняла, что случилось. Она была занята перепиской с виртуальным любовником. Ужас произошедшего не сразу дошел до нее. Но она помнила, как смотрела на нее Кристина дикими, сумасшедшими глазами.

– Это ложь, Володя! Как ты можешь верить глупой девчонке? Да она чокнутая! У нее давно крыша поехала от побоев родной матери! Кристинка много плохого пережила. Оля и с мужиками разными спала, пила, курила, ругалась как мужик! Мне-то неприятно было слушать и смотреть, не то, что маленькой девочке! А наша мама – святой человек! Она смогла бросить пить, взяла себя в руки, помогала всем чем могла! Она любит всех! И всегда жалела Арсения, восхищалась Людкой и Владом, боготворила их! А ты говоришь, что она могла совершить такое!

– Я верю Кристине.

– Плохо, Володя! Ты же педагог! Нельзя верить фантазиям больного ребенка!

– Работа психолога состоит в том, чтобы помочь избавиться от страхов. Про это нужно говорить. И Кристина говорит. Это не фантазии, Наташа.

– Даже если это не фантазии, то все равно неправда! Что-то было не так, Кристина не разобралась! У нее помутилось в голове. Она ревновала маму к Арсению. Возможно, захотела отомстить. Ты не допускаешь месть, Володя?

– Эх, Наташка!

Она отвернулась, пытаясь унять дрожь в руках. Бондарев шумно вздохнул. Не уходил, будто еще хотел что-то сказать. Она медленно повернула голову, развела руками, осуждая его слова.

– Ты знаешь, что Кристина боится черепах?

– Каких черепах? – не поняла она.

– Был случай, когда Оля и ты поехали в магазин, чтобы купить детям хомячка, но купили черепашку.

– А, да, – вспомнила она, вяло пожав плечами. – Прихоть Оли. Эта черепашка оказалась больной и умерла через несколько дней.

– Да. Кристина первой заметила это. Она не могла оторвать взгляд от мертвого тела, голова и лапки вылезли из панциря и болтались в воде, как резиновые. Дома никого не было, и она попыталась достать ее из аквариума, чтобы положить в коробку и похоронить. Но для нее это было тяжелым испытанием, пришлось дожидаться кого-нибудь из взрослых.

– Она испугалась?

– Да. Мертвое скользкое тело заставило испытать настоящий кошмар. Но все же она достала его и положила в коробку из-под конфет.

– Никто ее не просил трогать. Согласна, это малоприятно.

– Оля потом сказала Кристине, что черепашка умерла из-за нее, потому что она плохо о ней заботилась. Мертвое тело вытряхнула из коробки в мусорное ведро. Девочка боялась заходить на кухню, ей казалось, что в ведре шевелится труп, пытаясь выбраться.

– Глупости. Кристина не виновата. Черепаха была изначально больна чем-то, – поморщилась Наташа. – Оля пошутила, а Кристина приняла за чистую монету.

– Почему ты не заступилась за нее?

– Но я впервые слышу это от тебя! – возмущенно воскликнула она. – Я мало вникала в то, что говорила детям Оля. И вообще, при чем тут этот случай с черепахой?

– Кристина испугалась. Это было большое горе для нее, отягощенное чувством вины.

– И что?

Бондарев внимательно смотрел на Наташу. Она усмехнулась и пожала плечами.

– Мне еще только не хватало сожалеть о мертвых черепахах, Володя! О чем ты вообще говоришь! Я думала только, чтобы детям было хорошо, чтобы были накормлены и хорошо одеты. Подумаешь, черепаха умерла! Да это и к лучшему. Не до черепах было.

Он еще раз шумно вздохнул. Потом улыбнулся и заговорил о другом.

– Мы с мамой решили переехать после того, как документы будут готовы. Меня зовут на работу в Ярославль. Так будет лучше для всех нас.

Наташа удивленно вскинула тонкие брови.

– Вы переезжаете?

– Да.

– Кристина не будет видеться с братом?

– Это мы обсудим потом.

Наташа была слишком потрясена, чтобы отвечать. Ей хотелось, как тогда Кристине, закрыть уши руками и забраться под стол. Кровь отхлынула от лица, сделав его смертельно бледным. Она знала, что это из-за нее они переезжают! Из-за нее и мамы. Очевидность слов вызывала обиду и желание оправдаться, доказать, что они с мамой ни в чем не виноваты и никому не желают зла.

– Всего хорошего, Наташа! Сеанс фильма закончится с минуты на минуты. Мне надо идти.

Она не ответила и не заметила, как он ушел. Долго сидела, едва дыша, не понимая, что теперь делать. Расскажет ли Бондарев еще кому-нибудь о том, что сделала мама? А может, уже рассказал? У подошедшей официантки попросила еще одну чашку кофе. Потом достала из сумки телефон и набрала номер Татьяны Анатольевны. Разговор был коротким. Наташа пожалела, что не может видеть маму. И уже начинала злиться на Кристину. Как посмела говорить такое? Да чтоб у нее язык отвалился, скверная, испорченная девчонка.

Мама ничего не сказала в свою защиту. Наташа услышала тихую усмешку и вдруг страшно, истерически испугалась. Холодный пот выступил на спине и на лбу, в ушах зашумело. Почему мама не возмущается, не плачет? Для нее эти ужасные слова не являются неожиданностью?

– Мама, это же ужасно!

– Согласна с тобой, это ужасно.

Наташа потерла виски, чувствуя слабость и звон в ушах.

– Что же теперь делать? Они всем расскажут.

– Не расскажут.