Ползла по небу черепаха

– А что в этом такого страшного? Не могу понять.

– Серьезно? – возмутилась Наташа. – Не можешь понять? Детей запугают и заставят признаться черт знает в чем! На то они и психологи, чтобы запугивать.

– Ты не преувеличиваешь?

– Может, и преувеличиваю, но никак не могу отделаться от мысли, что из этого не выйдет ничего хорошего, – попыталась улыбнуться Наташа.

Людмила была слишком шокирована этим разговором. Но очень хотелось вывалить на голову подруги правду. Психолог был раньше, еще при живой Ольге! Потому что она била свою дочь, и педиатр заметил следы побоев. Как же вы с мамой не заметили этого, если посторонний человек заметил?

– Еще чашку?

– Нет, спасибо! – угрюмо ответила Наташа. Она была погружена в свои мысли, поэтому не обращала внимания на задумчивость Людмилы. – Женщина из опеки утверждает, что у детей, возможно, сильное потрясение от потери – сначала матери, а потом брата. Я устала объяснять, что ни Кристина, ни Витя не считали Арсения братом. Он был для них просто друг, не более.

– Ты не говорила детям о том, что Арсений был их братом? – переспросила Людмила, пытаясь выглядеть как можно спокойней.

– Нет, конечно!

– А Татьяна Анатольевна?

– Мама?

Их глаза встретились, и Людмила поняла, что задала верный вопрос. Он попал в цель. Наташа сглотнула, на лице вспыхнули красные пятна. Людмила отвернулась, пытаясь подавить удушающее разочарование. Сгорбилась и попыталась успокоить бешенное сердцебиение, которое отзывалось болью в груди.

– Значит, она сказала им.

– Мама? Нет, конечно! Люда, неужели ты не знаешь маму? Она очень добрая, тихая, кроткая! Да, одно время она выпивала, но с этим покончено! У нее педагогическое образование, она работала учительницей в нашей деревенской школе! Разве могла бы она рассказать детям? Ты что! Конечно, нет!

– Да-да. Но даже если дети считали Арсения другом, не более, как ты сказала, все же произошло на их глазах.

– Ну, конечно, они получили потрясение, соглашусь. Но при чем тут психолог? Он не нужен, уверяю тебя. Он бесполезен и ничего не изменит. Кристина уже получила нужное лечение.

– А Витя?

– А Витя-то тут при чем? Он ничего не видел.

– А кто видел?

– Да никто ничего толком не видел, Люда! Прошу тебя, поверь! Мы все в шоке! Мама плачет каждый день, спать не может. Мы сами хотели бы знать, что же произошло, и отчего Арсению захотелось забраться на подоконник. Он был слишком активным и избалованным. Прости ради бога, прости, Люда! Но поверь, мы с мамой не заслужили того, что сейчас происходит! Не заслужили!

– Избалованным.

– Я неправильно выразилась, прости. Просто голова разрывается от этих проблем.

Людмила кивнула, не веря ни одному слову. Истинная картина потихоньку открывалась ей. Она начинала понимать, что же произошло в тот роковой день, и отчего погиб ее сын.

– Не понимаю, отчего именно сейчас? Ну что они к нам пристали! Дети прекрасно жили до того, как Кристину пришлось поместить в больницу. И разве у нас был выбор? Девочка нуждалась в лечении, вот ее и положили на лечение. А теперь оказывается, что мама как опекун неправа. Но разве она доктор? Специалист? Нам что сказали, то мы и сделали!

– С этим да…

– Вот я и говорю, зачем нам психолог? Кристина пошла в первый класс и много пропустила из-за болезни, с этим я согласна. Но все поправимо! Она выздоровела, вернется домой. Я обязательно найму для нее хороших репетиторов, да и мама позанимается с ней! У нас дома чисто, никаких долгов и кредитов. У детей есть еда и одежда! Ну, что не так? Что они к нам пристали?

– А Татьяна Анатольевна согласится позаниматься с Кристиной? Ведь она педагог…

– Если я ее попрошу, согласится! Да куда теперь денешься, придется выпутываться!

Людмила находилась как в бреду, скорее угадывала по губам, чем слышала то, что говорила Наташа. В ушах звенело, тело охватили привычные страх и паника. Она удерживала себя, чтобы не сорваться с места и не побежать.

– Я уже придумала, что сделаю! Обращусь в суд, что детей отрывают от учебы, секций и репетиторов, а потом жалуются на плохую успеваемость. Мама говорит, что лучше денег дать, чтобы отстали. Но я боюсь, как бы хуже не стало. Эта женщина из опеки какая-то идейная что ли. На все у нее имеется ответ. Говорит, что переживает за детей. Будто мы с мамой за них не переживаем! Все-таки это наши дети!

– Оставь все «как есть», —тихо заметила Людмила, пытаясь успокоиться, борясь с собой из последних сил. – Пусть детей проконсультирует психолог.

– Ты с ума сошла?

– Я считаю, что детям нужны эти консультации.

– Ты хоть представляешь себе, что это будет за процедура? Детей будут наводить на определенные вопросы, требовать определенных ответов. А результат предоставят органам опеки, которые будут манипулировать этим заключением по своему усмотрению. Я же знаю! Психолог, если он профессионал своего дела, вытащит на свет любую информацию, даже самую секретную и ничтожную.

– Ну и что? Это же дети! Какая у них секретная информация?

Наташа замешкалась с ответом, и Людмила решилась взглянуть на нее.

– Конечно, у детей нет никакой секретной информации, просто, к слову, пришлось! Люд, ты пойми, я хочу, чтобы нас оставили в покое. Чем мы хуже других семей? Детям и так пришлось несладко после смерти Оли! Я пытаюсь уберечь их.

– Понятно.

Она поднялась, отошла к окну и распахнула форточку. В помещение ворвались свежий летний воздух и шум проезжавших машин. Людмила с завистью смотрела на прохожих в ярких одеждах, смеющихся, куда-то спешащих. Ей хотелось уничтожить женщину, которая еще что-то говорила, находясь позади нее. Она до такой степени растворилась в своей лжи, что ставилось под сомнение ее существование. Уж не призрак ли это, не фантазия измученного мозга?

– А кто хочет удочерить Кристину?

– Один учитель. Он одинокий, живет с мамой.

– Отчего вдруг он захотел удочерить именно Кристину?

– Откуда мне знать! Все сложно, Людка! Все так запуталось.

– Да.

– Я уже сама не знаю, что лучше. Раньше считала, что нельзя отдавать Кристину. Но теперь сомневаюсь. Мы не справимся с ней и со всеми проблемами, которые из-за нее происходят. Если мы ее не отдадим, то опека нам шагу не даст ступить. Станут контролировать каждый рубль.

– Наташ, неужели тебе самой не хотелось разобраться, отчего все так произошло? И развязать запутанный клубок.

От твердого вопроса за спиной наступила тишина. Людмила обернулась и столкнулась с забитым, испуганным, неуверенным в себе существом, наряженным в яркие тряпки. Красота Наташи спала, оголив трусливую сущность.

– О чем ты опять?

– Если бы ты попыталась понять и разобраться, то перед тобой встала бы ясность насчет Кристины. Она ли виновна, или действительно произошел несчастный случай. А теперь ты боишься психолога, вдруг он докопается до правды, которая может оказаться неприглядной и ненужной. Потому что в любом случае вина ляжет на вас, взрослых, так называемых опекунов.

– Так называемых?