Боги как боги

Наконец, Никита обнаружил искомое: горку одноразовых тюбиков «два в одном», так удачно утащенных из турецкого отеля ещё в прошлом году. Вот и пригодились! А Катерина-то всё надрывалась: мелкое сквалыжничество, бу-бу-бу. Из-за неё полотенце пришлось в номере оставить… Дура неэкономная. А ведь Никита чуть было до колец не дошёл! Была бы у него сейчас такая хозяюшка. Уже через пару месяцев с хлеба на воду стали бы перебиваться.

Снова залез в ванну, снова задёрнул штору, снова врубил душ. Жизнерадостно мыча попурри собственного сочинения, свинтил крышку тюбика… и тут же отбросил. Как кусок арбуза, осу на котором замечаешь, когда она уже в нескольких сантиметрах от твоего нежного и чувствительного языка.

Из тюбика валил густой сиреневый дым. Никита имел богатый опыт тырения мыльно-рыльных средств из турецких отелей, но такое с ним случилось впервые. Парень поспешно выкарабкался из ванны, поскользнулся на кафеле и мягко плюхнулся на свою упитанную задницу.

Помещение наполнилось клубами загадочного тумана и приятным запахом, похожим на ароматную композицию прежнего геля. Перемен в самочувствии молодой человек не замечал и предположил, что опасности для здоровья нет. Только вот видимость сильно упала. Никита чувствовал себя внутри мультика «Ну, погоди!», когда заяц пел про айсберг, а волк шаманил с дым-машиной. «Надо водой прибить», – решил парень. Направил душ примерно туда, где должен лежать тюбик.

– Оборзели там совсем! – вдруг заорал возмущённый голос. – Только раскумарился нормально!

Из дыма явился сильно рассерженный мужик, завёрнутый в мокрую простыню. Ну, то есть простыня-то изначально сухая была, только Никита от неожиданности выронил душ, и он теперь бесконтрольно шарашил параболическими струями во все стороны.

Мужик сориентировался, быстро закрутил краны. Опёрся накачанными руками о край ванны, недружелюбно буравя Никиту взглядом. Тот немного опамятовался, и, чтобы быть на равных с незнакомцем в простыне, встал и обернул чресла полотенцем.

– Что вы делаете в моей ванной? – почти не дрожащим голосом вопросил Никита.

– Это ты мне скажи, какого фавна ты мне кайф ломаешь? Весь дым вытянул, хату запрудил! Щас разбираться будем!

– Подождите, какую хату? – не понял парень. Затевать ссору с мускулистым противником совсем не хотелось. Никита дрался только в школе. Да и тогда, в основном, бывал бит.

– А вот такую!

Мужик поднял со дна ванны тюбик из-под геля и досадливо отбросил. Молодой человек на миг онемел, хлопая большими, нарочито-честными глазами навыкате.

– Так вы джинн?

– Щас как вломлю! – обиделся качок в простыне.

Никита выставил перед собой ладони, снова плюхнулся на задницу и, комично упираясь пятками, отполз к двери.

– За что?

– Ты как меня назвал, гнида?

– Джинн! Это не ругательство! Это дух такой, из бутылки! – выкрикнул парень, когда кулак незнакомца практически соприкоснулся с его носом.

– А, – мгновенно остыл нежданный гость. – Ну ладно тогда. Есть полотенце? – миролюбиво спросил он.

– С-сейчас. Я мигом.

Никита метнулся за запасным полотенцем. Катерининым, в цветочек. Но мужик не возражал, а начал методично вытирать своё могучее тело. Никита с завистью смотрел на его фигуру.

– Так вы не джинн? – спросил парень, назавидовавшись вдосталь.

– Какой я джинн? Бог я, – просто сказал атлет.

Не глядя, сунул полотенце молодому человеку. Оно влажно шлёпнулось на пол, потому что никто не протянул руки, чтобы его взять. Никита застыл с открытым ртом. Хотя казалось бы, чему удивляться? Огромный мужик вылезает из тюбика объёмом 30 миллилитров. Говорит, что не джинн. Кем ему ещё быть?

– Б-бог?

– Ну да.

– А почему в тюбике?

Мужик – то есть бог – замялся.

– Агорафобия у меня, – нехотя признался он.

В голове молодого человека выгорела микросхема, отвечавшая за способность удивляться. Зато заработала другая, давно простаивавшая без дела.

– Господи! – заполошно возопил он, бухаясь на пол. – Я грешен! Я в тебя не особенно верил, в церковь не ходил, посты не соблюдал, сквернословил, чревоугодничал, пьянствовал, блудил…

– Э, э! Ты что, больной? Хватит мне ноги слюнявить! Поднимись!

– Господи, но ты же, наверно, пришёл покарать меня за неправедную жизнь? – разорялся Никита, обхватив колени высшего существа. – Я жалок и недостоин твоего милосердия, но я всё осознал! Я исправлюсь! Я буду каждый день…

– Стопэ! – заревел нежданный гость, огрев кающегося грешника мокрым полотенцем в неподобающе-веселёнький цветочек.

– Любое наказание приму со смирением и благоговением, – проблеял Никита и ткнулся лбом в скользкий кафель.

– Так… Я не твой бог. Я вообще не из этого мира бог. Просто бог здорового образа жизни, – попытался объяснить сверхъестественный гость. Потом вздохнул. – Долгая история. Слушай, у тебя похавать есть чего?

Минут через десять Никита и не его бог уминали корявые, но щедрые холостяцкие бутеры. Точнее, уминал не-джинн, а Никита больше в рот ему заглядывал.

– …в общем, решил у вас тут пожить. Век живу, другой, третий. Акклиматизировался, порядки ваши узнал, полюбил этот мирок. А потом стал замечать, что нахватался от вас всякого. Сленг этот уродливый, привычки вредные, агорафобия, опять же. Думаю, ну на фиг, ещё пару веков тут потусую и домой рвану.

– Так вы желания не исполняете? – неумело пряча разочарование, спросил молодой человек.

– Повторяю: я не джинн. Где, говоришь, почитать про них можно?

– «Сказки тысячи и одной ночи», – пробурчал Никита. – У меня есть сокращённое издание, могу подарить.

– Замётано. И хату новую мне найди.

Молодой человек поволокся в ванную, принёс литровую бутыль из-под геля.

– Такая пойдёт?

Бог ЗОЖа засунул за щёку последний кусок бутера, облизал толстые пальцы, потом отёр их о простыню (оказавшуюся тогой). Придирчиво осмотрел бутыль с дозатором. Взвесил в руке, свинтил крышку, понюхал.

– А посолиднее нет ничего? Поэстетичнее? – капризно спросил он.

Никита почесал в затылке. Порылся в своем бардаке, принёс завалявшуюся на балконе бутыль из-под вина, сувенирный кувшинчик из Крыма, старую детскую копилку и ладанку для эфирных масел, оставленную Катериной. И хранимую непонятно зачем на телевизорной полке. Если поднести прямо к ноздрям, ещё можно почувствовать Катин любимый лемонграсс.

– Выбирайте, – предложил он, расставив сокровища перед гостем.

Тот подошёл к делу вдумчиво и со знанием. Немногие так ответственно президента выбирают. Да что там президента, жену или даже мобилу.

В итоге остановился на ладанке.