Боги как боги

***

За Андриком, значт, иду. Башка вразлом: гульнули давеча. Смотрю – у перехода чалится дружочек. Разубрался на отлично, только я моржа чую издаля. По глазам вижу. У нас тут-то законов немного, но моржей лучше обходить всё ж таки.

Такого я здеся не видал раньше. Ну и пусть: я своей дорогой, а ты стой, дружочек. Ох, трещит чердак по швам. Присесть. Присяду, никуда Андрик не денется. Он первая буза в классе, налюлять может нежидко. И к чужим не идти научен.

Ой, и что мы вчера так наколдырились! Будто впервые знатно разжились. Но хотя та-то хатка богатая оказалась, за неделю всё не сбыть, за месяц не прокутить. Серёжки женухе куплю. А то и не куплю. Облезет, нечего было хайло своё на меня вчера разевать. Правильно я её бланшем украсил… Или купить?

Не, купить жирно будет. А есть один хитрец знакомый, золотишком подшабашивает. Вот его прижму покрепче, должок выну. Этот дружочек – дрожащий хвост. Не только женухе, но и левухе серёжки подгоню.

Нет, зря я за Андриком тронулся. Надо было пооклёмываться, подремать. Сработал справно – гульни, гульнул – отдохни. А за пацаньём ходить – бабье дело. Ну хотя что ж. За этим можно. Вон, вымахал! Первая буза, отцова отрада. Того и гляди, в форточки сам будет лазить, а то и дружочков сторожить в укромном уголке. Андрик разок тюкнет – дружочек с ним всем поделится. Ловкач, весь в меня!

Что это ты притираешься, морж? Звали тебя, что ли? Вали, вали, покуда цел.

– Курить есть? – спрашивает.

Есть, а то. Вежливый, значт.

– Ну, – сижку даю.

Иди кури на свой пятачок, а я тут чутка… Ну, топай, что прилип?

– С интересом или так, уши проветриваешь? – спрашивает.

– Какой тебе интерес до моего интереса? Моржируй мимо, не замай.

Брови бычит, сижкой тычет:

– Где моржа увидал?

– Ха, дури кого попроще. Я жёваный, разбираюсь.

Крутит сижку в пальцах.

– Ну что же, значит, бессмысленно отпираться. Тогда поговорим по-другому. Вам интересен мой ассортимент?

– Сортимент, вишь. Мы не ристократы и не моржи какие. Нам в инсаниторий сто лет не надо. Иди, не трогай честных людей.

– Как скажете. Я здесь часто обретаюсь. Мой куншт всегда к вашим услугам.

И пошёл.

Куншт. Засунь его себе в дырку и прокрути раза три. Или я подсоблю. Уже упекли их в инсанитории, – нет, лезут, как тараканы, нормальным дружочкам крышу с места сворачивают, кунштом подманивают – и привет! Врёшь! Мы в уме ещё, сын отличник и отцова отрада. Женуха мазовая: кому хошь рыло выправит, да ещё облялякает так, что не отмоешься! Сам ночами работаю, лювелирно и без лишней мокроты. И в общий казан с каждого улова кладу по меркам. Всё чин-чин!

Только Таська подвела. Шесть годков всего, а как скажет чего, как посмотрит – мурахи по коже. И глаза как у моржа того. Моржиналы, чтоб им. То ли мы не уследили когда за девахой? Что она так с высоты на нас на всех? И будто печалится. И будто жалко ей нас…

Пора вставать, растёкся. Надо забрать старшого. Отцову отраду. Того и гляди, за высокий забор угодит – вот где настоящая учёба будет! Мужика из него сделают, настоящего. Ну рано, рано. Годик-другой ещё. Ох, башка… всё, иду.

***

У хвоста дрожащего цекавые серёжки выманил. И женуха довольна: ногу лечит, а про то, почему лечит, уж и не вспоминает. И лается меньше. Левуха тож рада. Не ко всякой такой кохаль ходит, не всякой цацки-пецки жёлтенькие носит.

И Андрик порадовал: лучшую заточку на трудах смастерил. И быстрее всех решётку перепиливает. И ловчее всех отмычки делает. Селерат! Хотят на соревнования отправить, да взнос нужен. Ничего, это всегда подшустрить можно.

А вот с Таськой – одна маета. На рисовании купюрку задают перекатать – она: «Зачем?» На уроке уличному бою учат: куда больнее ударить, как ловчее напасть – она не бьёт, сразу в слёзы. Дома сидит, мычит себе под нос. А то и малюет. Мать нашла – по щекам отхлестала. «В инсаниторий захотела? В дурку? Где на картиночки любуются и сифонии слушают?» У кого Таська насмотрелась? И при таком-то брате… Беда бедовая.

***

А как придёт, как положит головёнку на колени… «Папочка, зачем ты маму бьёшь? Папа, почему если я не хочу ударить, это плохо? Почему рисовать деньги хорошо, а рисовать картинки – нельзя?» Что ей скажешь… Потому что мама и папа когда-нибудь угодят в подземную коробочку без окон, без дверей, и как ты жить-то будешь в этом мире, цветочек? Для мягеньких да добреньких одна дорога – к моржам в инсаниторий. А этого я для тебя не хочу.

***

Сегодня прям отмутовала женуха Таську. Слился, не смог смотреть. Тащусь-волочусь, сам не знаю, куда. Заприметил этого, моржа. Ноги к нему идут. И хочу по тормозам, а не могу.

– Здоров, чертила. – Вежливость, значт, проявляю.

Этот брови поднял, мол, не ждали.

– Здоровее видал. Что вас привело сюда?

– Ты это брось, выкать со мной, а то так и по скворечнику словить недолго.

Он харкнул совсем как нормальный дружочек. Только глаза вот – что у дочи моей. С печалью и жалостью.

– Чего надо, братюнь? – спрашивает.

– Покажи товар-то, – говорю. А сам обмираю. Это ж надо, докатился хрен до днища.

– Для себя или в подарок? – щурится, хороняка.

– Малой своей. Шибко расстроилась сегодня.

Он полез в куртёху. В карманцах карты, что игральные. А на них картинки – как с печенной коробки. Яркие, цветные. Целая стопка. И что ей из этого понравится?

Видит, дергун ему в ноги, что я в непонятках.

– Посоветовать?

– Сам, – говорю.

Выбрал пять. На одной бандурина лепная со зверями. На другой – цветуёчки какие-то. На третьей – малые бегают по траве. На четвертой – хавка на столе, но красиво. На пятой – деваха в платье и с моськой.

– Что стОит?

Он назвал. Это за бумажки швахные?! Покряхтел я, но делать нечего: сам влез.

– А это от меня. – Ещё одну даёт, с ёлками-палками.

Спрятал я товар. Будто жжёт через подкладку. Иду и чую, как моржила на меня зырки пучит и ухмыляется. Женуха узнает – репу мне проломит.