Боги как боги

Где-то в кладовой выражений и гримас, в самом дальнем углу, молодой автор хранил маску холодного высокомерия. Сейчас он её отыскал, примерил, и маска неожиданно села, как влитая.

– Я весьма удивлён тем приёмом, который мне оказывают во всемерно уважаемом Союзе креаторов, – надменно проговорил недотёпа. И откуда только слова брал? Наверное, они шли в комплекте с маской. – Вначале присылают приглашение на симпозиум, а потом игнорируют или оскорбляют при всех собравшихся. Это неслыханно!

– Приглашение вам отправили для поддержания имиджа организации, – вставил отросток баобаба. Дерево воткнулось в облачный потолок и стряхивало с ветвей баобайкеров и баобарсов (к счастью для собравшихся богов, почти невесомых). – Никто не думал, что вы и впрямь заявитесь.

Званый, но нежеланный гость симпозиума опешил. Уголки маски отклеились, высокомерие нагрелось и пошло трещинками.

Бюстокрылая опять захихикала. В разговор вступил бог из лужи:

– Нет, до чего наивный нынче креатор пошёл! Считает, достаточно сляпать блестящую побрякушку, на которую с удовольствием поведутся обыватели, – и оба-на! Ты уже в Союзе креаторов! – Пена, облеплявшая сюрреалиста, становилась всё гуще и багровее. – Обойдётесь! Нужна глубина, гармония, тонкая эстетика и вящая злободневность! Нужны годы, эры труда! Нужно сотни творений выставить в Музее современного искусства, нужно признание маститых членов Союза креаторов…

– Но позвольте, – вклинился юнец, кем-то называемый ЛиМавтор, – все члены жюри конкурса были приглашены из вашего Союза!

– Это были старые маразматики, которые уже полвечности ничего не создают и даже на симпозиумы не ходят! – завизжал симбионт баобаба. Макушка дерева пропорола облачную крышу, и теперь по ней весело скатывались баобаржи и баобани. – Притом все они были заранее куплены и запуганы твоим мерзким папашей!

– А это у тебя что? Очередной шедевр-высморк? – рявкнул пенный.

От волнения молодой креатор и не заметил, как начал мять в ладонях шарик Хаоса, который всегда носил с собой для записи идей. Он поспешно спрятал заготовку в карман тоги и хотел что-то высказать в ответ, но тут мощно выдвинулась вперёд богиня со свиристелями в груди, оставив едва ли полмиллиметра между своим бюстом и заляпанной тогой незадачливого творца.

– Моя подруга была и на экскурсии в твоём поганом ЛиМе, и на твоём мастер-классе! – прошипела она. – Не будь мы в священных стенах Союза, я влепила бы тебе пощёчину, выскочка, мошенник и садист! Я тебя ненавижу!

– Кстати о мошенниках, – вспомнил улыбчивый вожак. – Неплохо вы с папенькой подсуетились! И с конкурсом намухлевали, и экскурсии запустили, и продажу низкопробных копий наладили! Вот это я понимаю, бизнес…

Молодой креатор не умел проваливаться сквозь землю (так и не брал уроков по прохождению сквозь материальные объекты). Поэтому он побледнел до полной прозрачности и воспарил куда-то в сторону балкончика-галереи. Среди ветвей исполинского баобаба он был едва заметен. Несправедливые обвинения и ругань сюрреалистов изливались с нарастающей силой. Они скапливались в склизкий буроватый ком, из-за которого стало тесно на танцполе. Кто-то из уважаемых членов Союза попросил убрать безобразие, портящее симпозиум, так что этой своре пришлось поутихнуть и даже извиниться перед присутствующими. И баобаб заодно ликвидировать.

Создатель «Лучшего из миров» тоскливо наблюдал за всем этим с вышины. Он настолько погрузился в невесёлые фантазии насчет того, какими хлёсткими словами надо было отвечать на бессовестную брехню, что не заметил приближения ярой авангардистки. Увидев справа от себя конструкцию из брусочков, подскочил и едва не свалился с балкона.

– Ну что ты, не дёргайся так, – совершенно нормальным голосом сказала богиня.

И трансформировалась. Зрелище было завораживающее. Брусочки закрутились, поползли кто куда, будто шестерёнки хитрого механизма. И вот перед горе-креатором оказалась вполне привлекательная зрелая дама со строгим лицом. На плечах её красовалась кислотно-оранжевая вязаная шаль-сетка.

– И не принимай близко к сердцу. Меня тоже травили сначала. Всех травят.

Авангардистка положила локти на парапет.

– Богема, ничего не попишешь. Зависть, интриги, открытая вражда и шу-шу-шу по углам. А ты не раскисай и не давай себя в обиду. Тебя примут сюда, только если станешь таким, как они. Другое дело, захочешь ли ты на них равняться.

Молодой талант потихоньку вновь обретал цвет и плотность.

– Значит, мне завидуют? – неуверенно спросил он.

– Конечно. Они не знали такого успеха. И вряд ли узнают, – рассудительно говорила авангардистка. И узел, в который связались внутренности неуклюжего гения, постепенно ослаблялся. – Ты попал в яблочко, мальчик. Оказался в нужное время, в нужном месте и с нужной идеей. Общество на тебя срезонировало. Ты знаменит, популярен, любим. Тобой и твоим творением все восхищаются. Тебя все хотят. Пока тебя несёт эта волна, ты всемогущ.

«Я всемогущ», – ошарашенно подумал не-ЛиМон. Всемогущ был только Первобог, да и он давно превратился в полузабытую легенду.

– Но вряд ли ты сумеешь воспользоваться своим всемогуществом. Креатору нужны острые когти и здоровенные зубы. Нужен железный хребет. А у тебя ни того, ни другого, ни третьего. Ты вроде улитки. Хотя какая улитка? У тебя и раковины-то нет.

Богиня потрепала незадачливого юношу по вихрам.

– Слушайся папу, – напутствовала она, поправила шаль и вновь обернулась живой скульптурой из брусочков.

Бог, в некоторых кругах известный как ЛиМавтор, вздохнул. Ему стало одновременно и легче, и тяжелее. Нескладёха встрепенулся и стал прикидывать, как бы ему смыться с симпозиума незамеченным. По счастью, в этот момент приглушили свет, оркестр заиграл нечто щемяще-романтическое, и креаторы внизу споро разбились на парочки.

«Я не нужен вам, а вы мне и подавно, – повторял про себя юный талант, пробираясь мимо танцующих. – Вы мне завидуете, поэтому и бросаетесь».

Просторная красивая зала осталась за спиной. Захлопнулась резная дверь.

«Я никогда не стану таким, как вы. Я и не хочу, – говорил себе создатель Лучшего из миров. – Я выше этого».

Только в голове упорно играло нечто щемяще-романтическое, и весёлые группки креаторов оживлённо обсуждали современные течения и свежие сплетни. Озарённые мягким сиянием. Беззаботные и счастливые.

«У меня есть мой мир, и больше мне ничего не надо, – прошептал победитель конкурса. – И вообще, я всемогущ».

Отец встретил его на пороге скромного особнячка.

– Ну и?

– Ужасно.

– Пойдём, выпьем амброзии.

– Хорошо, папа, – сказал всемогущий и послушно побрёл в дом.

Дуэль

Обычный вечер, обычный бар, обычная сцена: двое немного клюкнули и решили показать друг другу и окружающим свои редкие таланты.

Первый – обильно потеющий мужчина, щедро и кучеряво утеплённый самой природой. На нём сувенирная ковбойская шляпа, майка-алкашка, на удивление новые и дорогие деловые брюки и разношенные сандалии (естественно, поверх носков). Второй – высокий, широкоплечий, со следами былой мощи детина, давно забросивший тренировки и уютно округлившийся. Волосы бледно-золотистые, глаза почти бесцветные, губы-вареники. Из всей одежды – килт и походная жилетка имени знаменитого эрудита, с тысячей карманов. Эта парочка забулдыг будто рылась в мешках, оставленных добрыми людьми возле мусорки, но так как до них тряпьё досконально исследовала компашка ушлых бомжей, пришлось брать то, что бомжи забраковали.

Так вот, начал игру шерстистый в ковбойской шляпе. Хитро прищурив один глаз, он попросил бутылку пива и открыл её бровью. Бывший спортсмен фыркнул и принял вызов. Он заказал такую же бутылку и с мягким чмоканьем свинтил крышку с помощью пупка. Первый, который в алкашке и брюках, крякнул, взял обе бутылки, захватил губами сразу два горлышка и выпил залпом. Блондин в килте усмехнулся, потребовал высокий пивной бокал тёмного. Невероятным образом растянув свои губы-вареники, он герметично присосался к бокалу, заложил руки за спину, запрокинул голову и таким макаром в полминуты выхлебал всё до дна.

Другие завсегдатаи бара подтянулись поближе посмотреть цирк на халяву. Кто-то начал подкидывать идеи для следующего номера, кто-то делал ставки, кто-то просто от души болел, не забывая при этом о пенном напитке и сухариках.

Модный носитель сандалий поверх носков достойно ответил на вызов противника. Схватил целый лимон, будто спелое яблочко, и откусил, брызжа соком во все стороны. Слопал целиком, вместе с косточками, и не скривился ни разу. «А?» – триумфально-дерзко воскликнул он, призывая соперника к новым свершениям. Тот не ударил в грязь лицом. Взял с одного из столиков бутылочку уксуса, солонку и перечницу. Все ингредиенты смешал и одним глотком выпил сей несравненный эликсир бодрости. Правда, сохранить покерфейс не удалось: глаза выпучились и заслезились помимо воли дуэлянта.

Тогда волосатый ковбой велел бармену принести кружку средства для посуды, но тот отказался наотрез, заявив, что за такое и сесть можно. Ковбой для порядка повозмущался, но нашёл альтернативный челлендж: цапнул с барной стойки никому не навредивший стакан, откусил примерно четверть и аппетитно захрустел осколками.

Зрители ахнули. Блондин в килте не остался в долгу. Своим снарядом он выбрал вилку. В два подхода он засунул её черенком в ноздрю, так что зубчики едва торчали. Наверняка сумел лобную долю почесать.

Когда вилка была благополучно извлечена на свет Божий, публика возликовала. Настала очередь единоборца в алкашке. Он на миг задумался, потом достал откуда-то охотничий нож с лапкой косули вместо рукояти, уложил ладонь на стойку бара, растопырил пальцы, и, не слушая горестных воззваний бармена не портить столешницу, начал тыкать остриём между пальцев. При этом напевал простенькую ритмичную песню и с каждым кругом набирал скорость. Зеваки поддержали мотив, а потом запомнили и слова. Под конец они пели в таком бешеном темпе, что лезвие размазалось в сплошное блестящее пятно. Тогда подпитый ковбой решил, что довольно, и воткнул нож в стойку в миллиметре от руки противника.

Блондин выкорчевал нож из столешницы, беспардонно снял шляпу со своего спарринг-партнёра, нахлобучил на глаза, чтобы ничего не видеть, и без промедления метнул оружие в мишень для дартса, висящую на другом конце зала. Попал ровнёхонько в центр!

Далее последовала череда упражнений в меткости с финтами, завязанными или развязанными глазами, с разнообразным реквизитом и даже живым ассистентом (точнее, номер с яблоком на голове запретил показывать охранник, только теперь явившийся на подмогу бармену).

Двое бузотёров были выдворены на улицу. Толпа выкатилась вслед за ними, гогоча и заключая всевозможные пари. Далее последовали соревнования в ловкости. Пришлось одолжить чей-то велосипед, зонт, три теннисных мячика и огнетушитель. Жонглировал шерстистый, а блондин-вареник в ответ построил шаткую башню из покрышек, кирпичей, урны и другого хлама и балансировал на её вершине.

Потом банально мерились силушкой. Потом держали ладонь над зажигалкой (сначала одурительный аромат шашлыка, после – запах горелого омлета). Потом… в общем, проявили недюжинную фантазию. И расстались уже под утро. Предварительно распив ещё немало креплёного и зауважав друг друга до слезливых объятий.