Придуманная жизнь. Роман

– Спасибо… Но я писала, облегчая в ту минуту свои переживания.

– И вызвали мои, – мягко продолжил Вадим второй, открывая шампанское. – Надеюсь, теперь ваши чувства станут спокойнее?

– Спокойнее? Вы решили, что я взбалмошна?

– Ни в коем разе! Я всегда жду вашего звонка, даже когда сплю… Вы же сомневаетесь в его необходимости для меня и не звоните. А я звоню, подолгу вас разыскиваю. Ничем не в состоянии заняться. Вы для меня – словно не пьедестале.

– Памятник! – нарочито ужаснулась Октябрина, смеясь глазами.

– Вроде того, – серьёзно подтвердил гость. – Только живой! Вы не знаете себя! Вы… Вы особенная. Светлая… Неуёмная! Таких, как вы… Вы одна! А таких, как я, много! Ну, подумаешь, фирмач. Нас таких сегодня – хоть пруд пруди… Могу ли я поставить себя рядом с вами?!

– Приятно вас слушать… С вами легко. Иным же знакомым мужчинам приходится объяснять очевидное.

– Хотел бы стать с вами единым целым… И ещё вопрос. Когда вы успеваете писать?

– А у меня нет счастья в личной жизни! Зато есть время! – засмеялась Октябрина. – И дети выросли. Времени много – выходные, праздники… Да и после работы чем заниматься? Вот и пишу, – отшутилась Октябрина.

Идёт время. Когда-то в грусти и печали, зависев от чужого мнения, нуждаясь в одобрении или хотя бы в добром слове, она начала записывать мысли, выговариваясь бумаге.

Глава двенадцатая

Октябрина, молодая тогда журналистка, опробовала писательское перо. Капля любви, немного пафоса и сказки в незамысловатом сюжете. Романтическая история написалась сама собой: душа молодой женщины пела, и хотелось Октябрине задержать внутреннюю радость таким вот «бумажным» способом. В первые годы замужества она жила более или менее умиротворённо. Но и тогда Октябрина, оптимистка от рождения, всякий раз выдумывала красивые чувства. И постепенно такие вот её литературные опыты переросли во внутреннюю необходимость.

Несколько коротких зарисовок о любви проскочили в литературных выпусках, а её… вызвали в редакционный партком.

– Иди на «ковёр»! – многозначительно ухмыляясь, съехидничал ответственный секретарь, – Сдаётся мне, помешалась ты, дева юная, материнством обременённая, на какой-то несуществующей возвышенности и ненашенских чувствах… Откуда дует ветер? Начиталась переводных романов? Золя? Мопассан? Флобер? Или современные фигли-мигли? Где берёшь? Не подскажешь ли адресок?

Октябрина не выносила хамства в любом его виде. С ответсеком, здоровенным крупноголовым мужиком с густой шевелюрой, деловые отношения у неё не сложились. Он ежедневно так или иначе портил ей настроение. И вот наконец Октябрина доставила ему нечаянную «радость».

В парткоме собралось бюро: свои, журналисты, братья-газетчики. «И сёстры – тоже», – сыронизировала Октябрина, не узнававшая коллег. Другие люди! Подменили их, что ли? На лицах ни тени улыбки. Строгие, сосредоточенные мужчины и одна… дама. «… Что-то будет!» – ёжилась Октябрина под их суровыми взглядами. Парторг, бывший фронтовой журналист, некогда, по слухам, отчаянная голова, строго приказал:

– Садись, Королёва!

Октябрина подчинилась.

– Так вот, третий вопрос повестки… – парторг кашлянул. Обычно добродушный, он ценил женскую красоту, но особенно – красоту душевную, хорошо разбирался в людях, однако обстоятельствам не противодействовал. Что положено было делать в соответствии с ними, то беспрекословно и выполнял. – Так вот, Королёва, редколлегия, ознакомившись с твоими литературными, так сказать, кхе-кхе, – у парторга запершило в горле, – так сказать, романтическими, – парторг помямлил, – м-м-м, скажем так, изысками, решила от неприятностей подальше рассмотреть их на партбюро… Хоть ты и не в наших тесных рядах, но… сама понимаешь… Мы обязаны помогать молодому коллеге обретать правильность взглядов, поступков, мышления. В тебе, Королёва, многовато самостоятельности… независимая ты какая-то… Вредно это в твоём цветущем возрасте. Разве не понимаешь: жить в обществе и быть свободным от него нельзя!.. А ты! Забралась в раковину и… ладно бы. Но ты как бы… одиночествуешь… что ли! А мы – народ коллективный, отрываться от коллектива означает противопоставлять себя… Нас больше… Понять должна! Что будет, если все спрячутся под панцири?! Так вот, видишь ли… Предварительно члены бюро ознакомились с материалом… и вот что мы решили. Попрошу высказываться по порядку.

Октябрина не понимала: всерьёз они или разыгрывают её? Ну не понравилось написанное ею… так что же? На бюро-то зачем играть в правдоискателей?.. Она слушала вполуха, опасаясь нечаянно заплакать от несправедливости, беспощадности, необходимости защитных оправданий.

Члены бюро «высказывались» часа полтора. Думай после этого, кто из них какой на самом деле. Зато теперь воспоминаний ей хватит надолго… Конечно, речи о бесталанности не шло. Но вот какие-то её литературные творения «не такие», не в духе времени какие-то!

– Итак, члены бюро рекомендуют вам глубже изучать труды классиков, как политических, так и литературоведческих, больше читать, заниматься самообразованием, а не подражать модникам из «Иностранки…» На первый раз ограничиваемся внушением. Иди, Королёва! Иди и думай, как дальше будешь работать в партийной газете. Тебе, такой молодой, оказали доверие. Взяли в штат, а ты… в романтику ударилась… кхе-кхек-кхе… – парторг сокрушённо мотал головой. Голова его вихлялась слева направо, словно потеряв опору.

Невозможно поверить, что когда-то этот человек, будучи в звании младшего сержанта, отбил свою будущую жену аж у командира полка! Потом один за другим на свет появилось пятеро их детей. Его семью часто приводят в пример другим. Неужели этот человечек когда-то был способен на безумную отчаянность во имя любви? Говорят, он до сих пор не может надышаться на жену, а уж о детях и говорить нечего! И все они прекрасно устроены! В мужчине парторг считает главным качеством характера заботу о семье, а в женщине ценит гармонию качеств.

Вняв рекомендациям строго-неприступных членов партбюро, Октябрина перестала предлагать к публикации романтику любви, сменив её на романтику трудовых буден. А что в них такого предосудительного? Она натура увлекающаяся. Стала самоотверженно рассказывать читателям о повседневности, в которой ей открылась бездна интересного в экономических темах. «Романтика любви» до поры до времени накапливалась в домашнем столе.

Здесь, в редакции, были свои корифеи, чьё слово считалось единственно верным, и небезосновательно. Октябрина легонько приближалась к ним издалека. Два журналиста из промышленного отдела охотно разъясняли, на их взгляд, вполне доступные её пониманию экономические азы. Постепенно все трое, несмотря на возрастные различия, стали друзьями. Правда, доброжелательно-профессиональная дружба эта проистекала только на редакционной территории.

Глава тринадцатая

…Всё! Выбрала! Надо бы поторопиться, гость, поди, заждался выхода «в свет». Она наденет новые голубые джинсы и рубашку в розовую клеточку с короткими рукавами. Вадим тоже переоделся, не сговариваясь, в похожий на Октябринин наряд: джинсы, светлая рубашка. Приехал-то он в костюме… И во всем таком… парадном.

– Отлично выглядите! – одновременно высказались они.

– Всегда хотел узнать ваш город лучше, – сказал Вадим. – Бываю здесь два-три раза в год. Хвалю себя, что после нашей короткой встречи тогда, у нас, решился на звонок… Сказать что-то? – Вадим с хитрецой посмотрел на Октябрину. В его глазах смеялись лучики послеобеденного солнца. Октябрина кивнула. – Я долго размышлял, прилично ли мне позвонить вам. Рискнул. И загадал: окажется на месте – это судьба, а не окажется – значит…

– Отступили бы?

– Не-е-е-е-т! Не дождётесь! Я решил так: не окажетесь на месте… Позвоню позже! Так что – как бы там ни было, дозвонился с первого раза.

В разговорах о том о сём они добрались до недалёкого центра. Октябрина увлечённо рассказывала гостю о городе. Настроение было хорошим, но вот душа… Душа почему-то не звенела радостью, не переполнялась счастьем. Ум говорил одно. Чувствовала она другое. И всё же в душе светлело. То и дело – совсем не к месту, не к месту, не к месту! – вспоминался ВВS. А ведь он никак не выражал своё мужское отношение к ней.

«Может быть, так и надо? – раздумывала Октябрина, идя рядом с Вадимом вторым. Они красиво смотрелись. Крепкий мужчина, уверенный в себе человек, и она – стройная хрупкая женщина… – Если нет счастья в личной жизни, есть право выбора – отказаться от неё или жить, как получается…»

Может быть, сегодняшняя ситуация опять вдохновит её? «И я снова напишу что-то на одном дыхании? И вновь потеряю человека? Вдохновляясь, описывая то, чего не было, я непременно теряю того, кто вдохновляет меня. Какая-то необъяснимая закономерность», – думала Октябрина, одновременно разговаривая с Вадимом.

Красивый человек… А её сердце? Оно бьётся ровно.

«Зато мне спокойно и надёжно. Не хочется расставаться».

Октябрина рассказывала гостю о городе. Вадим, слушая повествование, думал о ней.

Глава четырнадцатая

Любовь оправдывает многое.

«Но сейчас я свободна от этого чувства», – анализировала Октябрина себя, разглядывая Вадима второго. Они зашли в кафе. Вадим заказал мороженое. Принесли вазочки с разноцветными шариками. А Октябрина, улыбаясь и поддерживая беседу, думала о ВВS. Их последний телефонный разговор был каким-то непонятным. Тонко улавливая интонации, в этот раз Октябрина услышала в его голосе всего лишь вежливость.

«Что ж, пусть будет так…»

«Какая она милая, – синхронно Октябрине думал Вадим. – Милая… Добрая, чуткая, нежная… Как можно было потерять её тому, неизвестному человеку, от которого у неё двое детей? Не глупец ли он? Интересно, из-за чего всё-таки разошлись их пути? Жаль, что у меня столько обязанностей и обязательств… А женщина – просто чудо… Так бы и заслонил её от всего. Да только такие горды, самолюбивы, не просят о помощи…»

– Не пора ли нам передвинуться поближе к дому? – спросила Октябрина, отправив в себя последнюю ложечку мороженого.

…Часть пути они медленно прошагали по неохотно погружающимся в ночь улицам.

Два человека, не сговариваясь, заглядывали в незашторенные окна первых этажей, придумывая жизнь тем, кто обосновался за стёклами. Они негромко смеялись, болтая о всякой чепухе.

– Вы такая необыкновенная, – сказал вдруг резко посерьёзневший Вадим второй. – Невозможно представить, что кто-то мог легко расстаться с вами… Простите, конечно, это не моё дело.

– Ничего, прощаю. Вопрос не нов – не вы первый его задаёте. А я вам не первому не объясняю причины моего развода.

Вадим остановил такси.

Лифт споро добрался до нужного этажа. Выше было ещё два. Октябрина в шутку называла этот дом «небоскрёбом». Он и в самом деле возвышался над всеми окружающими зданиями стандартной железобетонной свечой.

Квартира встретила темнотой и абсолютной тишиной.