Придуманная жизнь. Роман

– В чём?!

«…Не совладал с этой, тьфу, как там её, дамочкой… Пора ей показать, кто и что из нас значит в этой жизни! Корчит из себя! Другие б уж давно… помани пальцем! Всегда у меня всё получалось по моему… хотению! Скольких перевидал, а эта…» Он едва не трясся от злости. Женщины всегда привычно-доступно вились вокруг него и… его тугого кошелька. Да он особо и не тратился, получая любую из своего окружения: разве это траты – шампанское да букетик цветочков! И вот она, ещё одна побеждённая в ночи! Тут же… Чем эта отличается от них?! Пигалица какая-то. Придавить некого, если что… Ни кожи, ни… Нет, здесь он с собой уже не согласился. «Рожей»-то она и лишила его покоя. Ему хотелось треснуть своим кулачищем по её ухоженной голове.

– Поборемся! – в сердцах рявкнул он.

– Поборемся, – прошептала Октябрина.

Сейчас, дома, вспоминая эту чушь, она недоумевала: почему человек, требующий беспрекословного внимания к себе, так груб? Она же никогда, ни при каких обстоятельствах не давала ему никакого повода к его посяганиям на себя. Она не в состоянии объяснить ему ровным счётом ничего – он ничего не понимает. А уж выходка с её документами! Хорошо хоть, что паспорт удалось практически выцарапать из его толстых лап. Октябрина до сих пор возмущена: схватил сумку! Там как раз были её документы на оформление загранпаспорта в полном комплекте и общегражданский паспорт. Так вот паспорт он возвратил, а всё остальное… Опять, что ли, фотографироваться, заполнять анкеты, собирать подписи?

– Поборемся, – улыбнулась Октябрина.

Она не сомневалась в своей психологической победе над ним.

Октябрине нравилось состояние влюблённости. Да вот немало лет уже предмета для неё она не видела. Ей советовали снизить её личностно-оценочную планку требований. Что означает такое снижение? Быть рядом с кем-то без любви, только ради того, чтобы хотя бы кто-то был рядом? Нет, это не для неё.

Но то, что произошло вчера… Нет… лучше уж не вспоминать… И смех, и грех – не знаешь, смеяться или плакать. Вчера её полузнакомец окончательно вышел из рамок приличия. Мог бы и стукнуть – Октябрина бы не удивилась.

– Ну так вот! – рявкнул этот самый «знакомец». – Не желаю о тебе больше слышать и ничего знать не желаю о тебе! – можно подумать, Октябрина «желала». – Не молодая уж ты баба-то! А!!! Посмотрите на неё! Недотрога! Девятнадцатый век! – он презрительно скривился. – Я не знал, что ты такая… наглая!

«Наглая» – это что-то новенькое…

– Наглая ты! Корчишь из себя чёрт знает что! Видали мы и не таких! Ха! Дамочка! Фу – ты, ну – ты, хухры-мухры!

Он задыхался и от недостатка слов, и от ненависти. Смотрел на Октябрину с нескрываемым бешенством. Его глаза вполне могли бы выскочить из орбит. Она смотрела на этого человека, не понимая того, как и зачем она, пусть и очень коротко, могла с ним общаться. Вот нескладуха! Она омерзительно чувствовала себя при одном лишь воспоминании о незадавшемся знакомстве. И тем более не собиралась с ним когда-либо заговаривать. Пересиливая себя, решилась на в какой-то степени отчаянный шаг – вернуть свои документы. Не хотелось лишней беготни по инстанциям. И Октябрина приостановилась рядом с ним, копошившемся около изрядно поношенной иномарки:

– Документы когда возвратишь?

Он вперил в неё немигающий взгляд.

Как же ей хотелось заехать тонкой ладонью по его самодовольной морде! Держа руки в карманах, глядя в его налитые злостью глаза (мороз по коже!), мягко улыбалась, источая приветливость, растягивая слова (чтобы не заикаться от кипевшего в ней возмущения), нараспев произнесла:

– Не оскорбляй меня, драгоценный!

– Я не оскорбляю! – выкрикнул он.

– Ос-кор-бля-я-я-ешь, – пропела Октябрина. – Оскорбляешь. Я не наглая. Я хорошая. И ты знаешь это. Я тебе не по зубам. И это ты тоже знаешь. А вот поступил ты со мной неприлично. Мужчины так не поступают. Можно ли без разрешения брать чужое?

– Катись ты к… – он выкрикнул незамысловатое ругательство, плюхнулся на сиденье. Машина закачалась под его грузным телом. – Отойди от дверцы! – рычал он, ухватившись за руль побелевшими пальцами. – Отойди! Кому сказал! – орал он, казалось, на всю округу.

Октябрина подивилась количеству злости, скопившейся в этом человеке. Отступила на два шага. «А ведь задавит. Глазом не моргнёт. И ничего ему за это не будет…», – её обдало холодом чужой ледяной души.

– Чувствуешь себя «крутым»? – всё же не смолчала она.

Он по-прежнему ввинчивал в Октябрину злость, не отвечая ей. А она обязывала себя оставаться непобедимой, не разрешая себе даже подобия снисходительного компромисса:

– Чувствуешь себя умным? – подкалывала его Октябрина.

Он самодовольно расправил плечи.

– А подонком ты себя не чувствуешь?

Тут уж он не выдержал. Хлопнул дверцей и уже через стекло в неистовой злобе оглядывал Октябрину с головы до ног. Она была необычайно хороша в короткой шубке из тёмно-коричневой норки и соболином берете. Недавно купила, долго откладывала деньги, да и в долг залезла. Октябрина была словно в ударе сценического вдохновения. Грациозно вынула правую руку из кармана. Перчатка прорисовывала красивую кисть. Лениво, нехотя, жеманно пошевелила пальцами: прощай, несбывшаяся радость!

Он дёрнул руль. Машина обиженно завиляла по асфальту, сорвалась с места, скрылась в темноте улицы.

«Молодец! – похвалила себя Октябрина. – Выстояла. С документами придётся, видно, начинать заново».

Она направилась к своему дому, до которого отсюда было минут десять пешком. Немного посидела на скамейке у подъезда, и, как ни в чём не бывало, нажала кнопку звонка своей квартиры. Незадолго до развода она получила льготный кредит и теперь хвалила себя за смелость. Пути назад уже нет – как хочешь выкручивайся, зато есть неплохое, вполне современное жилье. Шестнадцатый этаж – город на ладони, воздух, птицы, простор. Родительский дом пока оставался под присмотром мамы и старшей дочери.

Младшая открыла дверь. Несостоявшийся претендент на внимание показался Октябрине глубоко обиженным жизнью человеком. Никаких проблем дома – всё выбросить за порог квартиры. У неё много интересных знакомых, таких, кому и в голову не придёт посылать её… Куда?

Да хотя бы и тот человек, с которым она недавно изучала смысл жизни. Глубокомыслен и, кажется, не хам… К тому же, он удивительный собеседник.

Глава шестая

Любимый месяц Октябрины апрель на этот раз подобрался к ней как-то незаметно. Первая трава. Тонкий воздух. Природа тихо дремлет, но уже не спит. Бесплатные концерты дают птички-самоучки. Особенный воздух, прозрачное небо. Кружевные солнце и дождь. И звуки природы словно хрустальные.

Апрель. Нежно. Хрупко. Звонко.

Ап-р-р-р-р-р-е-ль-ль-ль… Ка-пе-е-е-е-ль-ль! Капель к апрелю откапала и выдохлась. Пе-ре-е-дыш-ка. Музыкальное слово – «ап-ре-е-е-ль», кристальное…

Лето близко. И тепло. Хочется чуда! И этот человек. Тот, с кем они выясняли сущность смысла жизни. Он интересный… Кажется, они с ним ни капельки не похожи… Он любит май.

«И я люблю май, но по-другому, не как апрель…»

Май. Коротко. Ясно. Лёгкий ветерок.

Май. Коротко. Скучно. Всё расцвело. И нечего ожидать.. Природа напористо и уверенно набирает силу.

Апрель. Нежный. Хрупкий. Кисейный.

Апрель – такой же невесомый, как душа Октябрины.

***

В новом апреле Октябрина была другой.

Накануне Нового года вышла из печати её первая книга – заряд положительных эмоций.

Выдержала! И может быть, уже чуть-чуть, самую малость, улучшила окружающий мир или всколыхнула чьи-то чувства. Выстоять в глубинах эмоционального одиночества, преодолевая тоску, ночные кошмары, депрессию, бессонницу, оглушающую тишину домашнего телефона, угнетение безденежьем, пустым холодильником, пустословием, злопыхательством… Она выдержит и другие испытания, даже если очень захочется плакать

Как строить новую жизнь? К кому обращаться за помощью? Почему-то ей неловко стучаться, что-то у кого-то просить. А если ничего не делать, то ничего не изменится. И Октябрина робко постучала первый раз.

Тележка её жизни незаметно сдвинулась с места и, спотыкаясь о препятствия, покатилась… в гору! Правда, Октябрина о том пока не знала. Она зарабатывала на свой кусок хлеба свой кусочек масла. Мелочи, досадности, нестыковки, вынужденные корректировки событий теперь воспринимала спокойнее и почти забыла, как плачут от обид. Но пока не было веских поводов плакать от счастья. Обстоятельства учили другому отношению ко многому. Иногда она пугалась: становится равнодушной? Без эмоций ей не быть собою. Но есть читатели, которые приняли её тему, её манеру беседы с ними. Её читатели, как и она, верят в любовь, ждут её и в жизни, и в литературе.

Да, она придумывает всё, о чём пишет. Но в этих героях её эмоции. С ними она плачет и смеётся, легко становится придуманной ею же героиней и так же легко прощается с нею до следующей встречи в другом рассказе. Однако литературные эмоции появляются не на пустом месте. За каждой строчкой – личная радость, личная печаль. Другое дело – ситуации, в коих живут выдуманные ею, но для автора реальные люди. Эти ситуации Октябрина придумывает и продумывает до мелочей с азартным вдохновением. Читатели уверены: это происходило с нею.

– Да-да, именно так и было! – отвечает Октябрина. – Не в реальности – в воображении! И не со мной, а с теми, о ком я рассказываю. Я не всегда знаю, как сама поступила бы на их месте. Всё это было и… ничего не было.