Придуманная жизнь. Роман

Попутно Вадим деловито проанализировал, как вёл себя с девушкой: «Последствий быть не должно. Я обучу её всему, что требуется в таких случаях… научу ценить физическую любовь… Я обязан сделать так, чтобы она осталась со мной. Весной у меня диплом и новое назначение… Ещё до весны Октябрина должна носить мою фамилию… Независимо ни от чего!»

С этими мыслями Вадим переступил порог здания, где жили и он, и его не обременённые семьями сокурсники. Почти все разъехались на каникулы. Он отзвонился по известному ему телефону и тихо ахнул: деда свалил обширный инфаркт. Надежды на благополучный исход не оставалось. Вадим тут же отправился на вокзал… Из телефона-автомата набрал номер Октябрины, но та, видимо, крепко спала – на десятом гудке Вадим положил трубку.

Глава шестнадцатая

Проводив Вадима, Октябрина провалилась в глубочайший сон, проспав до половины двенадцатого. Не завтракая, девушка спешно собиралась на консультацию. Всю дорогу до факультета она думала о Вадиме. Ужасалась и радовалась в одно и то же время. Она смущалась, ей чудилось, что все понимают причину этого. Она слышала голос консультирующего абитуриентов преподавателя по иностранному, не воспринимая информацию. Её лицо горело, щёки алели. Она не чаяла, как опять очутиться там, где ещё совсем недавно они были вдвоём. Сашка… Сашка верный друг. Всё понимает.

Вернувшись в Люсину квартиру, Октябрина нехотя полистала учебники. Наука в голову не шла. Звонка от Вадима не было. Вскоре в окно постучались такие же, как вчера, сумерки. И ночь снова усыпила город.

В полночь позвонил Сашка:

– Не беспокойся… Его вызвали домой… Когда вернётся, не знаю… – в трубке вновь пищали короткие гудки…

Пригорюнившись, девушка прилегла и незаметно уснула. Весь следующий день вталкивала в себя иностранный. На экзамене не понимала: что в билете? как отвечала? что в экзаменационном листе? Четвёрка… Откуда? Октябрина видит шевелящиеся губы экзаменатора, какие-то его пожелания чего-то… Что за бред?

Она вышла в факультетский сквер, пристроилась на краю скамейки. С трудом вернулась в действительность. Четвёрка… Две пятёрки, две четвёрки. Это почти провал… На дневной она не попадает, вечерний для москвичей. Так что же? Заочный?

Ей хотелось плакать. Через два дня будут списки. Тоскливо: может, собраться, да и – на вокзал? Всё ей здесь надоело. Устала. Ничего не хочется. Октябрина рвалась домой. Сейчас нет ничего ближе родного дома. Пусть там всё иначе, чем в столице, но зато привычно. Пусть будет, как будет… Домой… Хочется домой, в уютную комнату с садом за окном. Ещё чуть-чуть, и осень зажелтит в нём листья. Дожди смоют следы летних неприятностей. Дожди смоют всё, всё, всё. Домой… Надо уезжать, искать работу, вновь готовиться к поступлению. Через год, имея небольшой стаж, она окажется немного в лучшем, чем теперь, положении. Нет! Надо набраться терпения, нужно своими глазами увидеть списки зачисленных на факультет.

…Её фамилии в них не было. Недобор баллов. Предложили поступать на заочный, но требовалась справка о том, что она работает, хотя бы… два дня. Октябрина забрала документы. Смешно: какая справка? Откуда? Где она работает «хотя бы два дня»?

Написала Люсе подробное письмо, собрала вещи. Утром Октябрина вдыхала воздух родного города: какое счастье! Вот уж не предполагала, что так искренне обрадуется поражению. Только вот объяснения с мамой… Решено: она отмолчится. Как дела у папы? Не виделись всего-то месяц, а кажется, год, два, три года. Кажется, она вернулась из далёкой бесконечности, из другого мира, с другой планеты.

На привокзальной площади родного города многолюдно. Дождавшись очереди к телефону, набрала номер папиной приёмной. Никто не отвечает. Ещё рано. Что ж, тогда надо поскорее добраться домой. Вот и автобус в её сторону. Минут через сорок Октябрина столкнулась с выходившей из дома не по-утреннему нарядной мамой:

– Провалилась?! – несколько наигранно всплеснула мама руками.

Ничего, Октябрина не «заметит» её привычной неискренности. Здесь требуется смирение. Потупившись, Октябрина кивнула. Она волновалась, а хотелось… смеяться! Потому склонила голову ниже, – чтобы не вывести из себя маму. Та и в самом деле нервничала:

– Надо было заниматься уроками, а не… – какое «не» имела в виду мама, она недоговорила.

У ворот их дома остановилась вишнёвая «Волга». Из неё вышел незнакомый Октябрине мужчина, и мама улыбчиво заспешила ему навстречу. Дочь не обратила на машину внимания. Она мечтала выспаться. Спала почти сутки, не слыша ни телефонных звонков, ни звонков в дверь, ни шагов за окном, ни стука в окно.

Глубокий провал в сон провёл резкую границу между школой и взрослой жизнью. После выпускного миновало всего два месяца.

Как бы ни приходилось ей жить потом, школьный выпускной вечер Октябрина вспоминала редко. Но утренний белёсый туман первого дня взрослой жизни возвращался к ней почти всегда в дни её дальнейших испытаний и побед, перенося её в атмосферу далёких бескомпромиссных юношеских надежд, поддерживая в ней её саму.

Глава семнадцатая

Прошло почти тридцать лет.

***

И… Раз, два, три! Октябрина приучила себя вставать с правой ноги. Это совсем не трудно —подниматься утром с правой ноги. Да это очень просто – начинать день с улыбки и первым делом здороваться с миром. Каждое утро в последние несколько лет она начинала одной и той же песенкой, не стесняясь своих скромных вокальных данных:

– «Здравствуй, мир, здравствуй, век, здравствуй, новый человек…»

И… Раз, два, три!

Душ. Полотенце. Халат. Улыбка. Раз-два-три! «Бег на месте – общепримиряющий…» —ободряет голос из радиоприёмника на стенке в кухне.

Собиралась она как можно тише, чтобы не разбудить детей (ничего себе, «малышки»)! Октябрина спешила. Она уезжала в командировку – куда же ей собираться с утра пораньше в будни, да ещё в начале недели, да ещё летом! Она опять мчится кому-то на помощь, чтобы у кого-то, пока неизвестного ей, посветлело на душе. И мир для него стал бы чуть-чуть теплее, ласковее. Дочери, кажется, её понимают. «Почти понимают… Вот именно – почти… Ох, уж это многое объясняющее „почти“… Универсальное слово, применяемое, когда не хочется углубляться в детали».

Октябрина занимается утренним приведением себя в порядок. Потом быстренько соображает завтрак: кофе с молоком, бутерброд. Подъехала редакционная машина. Пора!

Дверь малогабаритной квартирки захлопнута. Хозяйка вернётся через три дня, к вечеру.

Раннее утро, как и много лет назад, серебрит туманом город. На чахловатой траве поблёскивает роса. Заканчивается ещё одно лето. Машина проехала мимо дома, в котором родилась и выросла Октябрина. Мама «принципиально» много лет живёт в двух местах. Даже её второй муж недоумевает по этому поводу. Однако стойко терпит все её капризы. Наверное, влюблён.

Нужно выскочить из города до часа «пик», когда по запруженным машинами улицам заспешит на работу народ. Водитель, как и его пассажирка, любил ранние командировочные часы недолгих поездок в глубинку. Да и редакторша отдела всегда о нём заботилась. Удовольствие, а не поездка, даже если «пахать» приходится до ночи. Зато потом газету рвут из рук – Октябрина умеет подать собранный в командировке материал интересно для разных читателей. И как это журналистам удаётся обычное событие обрисовать так, что потом думаешь: в самом деле! правильно! так и было! Глаза у них иначе устроены, что ли?

Октябрина смотрела на дорогу. Ей нравилось выезжать из города с этим водителем: немногословен, лишнего не говорит и не спрашивает, исполнителен.

Она долго шла к своему сегодня. А прошлое нет-нет, да и напомнит о себе, как военная рана, которая в самые неподходящие моменты болит, бередит. Она не любит вспоминать о том, чего давно нет и что давно пережито. Однако в прошлом бывало и хорошее. Её профессия оттуда, из тех туманных дней. И дети пришли оттуда же. А ещё что? Если перечислять, так вроде бы и ничего, и всё. Всё пришло оттуда, из вчера, которое сегодня подчас видится ей рваными колючими осколками замызганного стакана.

Имеет ли сегодня Октябрина право на жёсткие оценки? Несомненно! С того самого дня, когда вернулась домой после неудачного поступления в столичный университет, она ко всему продиралась самостоятельно. За эти годы произошло много разномастных событий. Любимые люди – дочери. А ещё у неё есть изумительная профессия, которая ежедневно дарит интересных людей. Есть профессия, с которой всегда живёшь в самой гуще жизни.

Но всё, что сегодня она имеет, Октябрина могла бы обрести раньше, если бы не тормозящая её неуверенность в себе из-за полученных в детстве комплексов. Сейчас в них никто не поверит. В глазах других людей она целеустремлённый человек с крепким стальным стержнем внутри. Ей-то быть неуверенной! Но это так… Профессия многому научила. Негласный внутренний девиз Октябрины: одно хорошее дело в день, и он прожит не зря. Добрые дела – суть её характера.

***

А пока впереди – дорога. Поездка в глубинку – хорошая возможность быть наедине с собой!

Свой тернистый путь к цели Октябрина проходит почти в одиночку. Она прокладывает колею через юношеские надежды. Давно идёт избранной стезёй, свернуть с неё – всё равно, что, отречься от себя… Октябрина, как может, совершенствует мир. Стремится поймать далёкую звезду в небесах. К тому же и в стране лет десять назад или немного меньше сменился общественный строй. Сначала вроде затевались какие-то движения вперёд, потом всплывала всякого рода пена, кто что мог, – то и хватал… Поначалу люди встрепенулись, всё ждали: вот-вот произойдёт чудо, и всё вокруг преобразится к лучшему… К сожалению, до экономического расцвета, стране, наверное, пока очень далеко. Октябрине, всерьёз занимающейся этой темой, ситуация не внушает оптимистических надежд, хотя надеться на лучшее очень хочется.

Часть вторая.

Путь к успеху

«Если хочешь повеселить Бога, расскажи ему о своих планах»! Cкольких неприятностей многие бы избежали, если бы умели хранить личные тайны и не «наступать» то и дело на одни и те же «грабли».

Глава первая

После развода с мужем миновало немало месяцев. Переживания отодвинулись. Впереди новый жизненный этап, в котором, если верить предсказаниям судьбы, она достигнет писательского мастерства. Она до секунды помнит и день развода, и свой долгий путь к нему.

***

Октябрина вышла из здания суда. Декабрьское солнце карабкалось к полудню. Всё! Она больше не замужем! Первый день не замужем. Прямо-таки и название, и тема для нового рассказа. Вот тебе и на! В такой миг – думать о чём-то ещё кроме крушения семьи. Фактически формальный брак, столько лет разрывавший её душу на кусочки, наконец-то завершён. Брак, сдерживавший её, словно вожжами, охлаждавший любые порывы, обрывавший на полуслове планы, гасивший её внутренний костёр.

«Как же мне было одиноко и холодно в моём замужестве! Как же опротивела мне вынужденная игра в счастливую женщину!..»

Несколько шагов по скрипящему снегу. Остановилась. «А сейчас мне страшно! Сумею ли удержаться в разводе? Не затоскую ли? Не отступлю ли? Не победит ли почти доконавшее меня моё гипертрофированное чувство долга? Я ведь с детства должна всем на свете, всем, кроме себя…»

Октябрина долго готовилась ко всему, что последует за разводом с нелюбимым и чужим, скорее даже, – чуждым, по духу человеком. Она вела длинные внутренние монологи, переходящие в диалоги с воображаемым оппонентом, то запальчиво, то устало полемизируя неизвестно с кем, заставляя себя держаться: «Хоть камни с неба, а я – должна…» Девиз отца – её невидимая опора. Терпеть. Надо потерпеть для принятия решения. У неё пока нет другого выхода.

Пройдёт время, уйдёт и её зависимость от самой себя, спадёт внутреннее напряжение. Годы брака не перечеркнёшь так вот сразу. И потому, конечно, придётся привыкать к иной жизни: «Слишком уж мучительная пора у меня сейчас, поскорее бы она прошла… а там, глядишь, всё и уравновесится. Стать бы мне спокойнее… изнутри спокойнее». Её настоящее мешало ей жить нормально, напоминало странную болезнь, когда ничего не болит, но ничто не мило, ничто не интересует, ничего не хочется.

И вот сегодня её семейная жизнь осталась за дверью суда.