Придуманная жизнь. Роман

Редкая отцовская ласка растрогала Октябрину. Глаза защипало. Она поспешила к вагону. Отец подал чемодан и связку с учебниками. Через две минуты поезд тронулся. Только что включённые вокзальные фонари плыли мимо, провожая и молчаливо напутствуя пассажиров. Вот они всё дальше, дальше… Вместе с ними уплывает и детство… Фигурка отца показалась одинокой, неприкаянной. Октябрина никогда не задумывалась о его возрасте. Ведь ему чуть за сорок. Мама родила её около или после девятнадцати. Отец на три года старше. Или на четыре? Октябрине хотелось плакать. Она никогда не придавала значения возрасту родителей. Вокруг гомонили студенты. Забренчала гитара. Парни и девушки стройно выводили: «А мы едем за туманом, за туманом, за лесами и за запахом тайги…»

Пробравшись к своему креслу, Октябрина увидела Вадима. Сделав вид, что не знает его, попыталась было приподнять чемодан, чтобы пристроить его не сетчатой полке для вещей. Вадим оказался тут как тут:

– Какая симпатичная девушка! Разрешите-ка, помогу! – молодой человек уверенно пристроил вещи.

– Это ваше место? – Спросил он. Октябрина кивнула. – А что это вы такая грустная? Небось, поступать едете, боитесь провалиться?

– Угадали, – выдавила Октябрина, пока не войдя в роль так, как того требовала их «пьеса». Ей хотелось быть как можно незаметнее. Соседнее кресло пустовало.

– А я уже в столице учусь, – сказал Вадим. – Может, познакомимся? Меня зовут Вадим… Саня, иди сюда! Тут девушка симпатичная не хочет знакомиться… – Сашка-Александр как бы нехотя, но заинтересованно, подошёл. Вадим представил его: – Александр – мой друг.

Со стороны знакомство выглядело естественно.

– Девушка! Мне ваше лицо знакомо! – шутил Вадим согласно своей «роли», которая ему явно удавалась.– Девушка! Я где-то вас видел! Можно я здесь посижу? Место свободно.

– Нечего к девушке «клеиться», – размеренно сказал Александр. – Это место – моё. Вот билет. Сашка повертел коричневым картонным прямоугольником. Вадим вчитался:

– Твоё, везунчик! Давай поменяемся! Тебе незачем знакомиться с девушками.

Октябрина старалась недоумённо и вопросительно глядеть на обоих.

Вадим пояснил:

– Женатик! И сынок растет… Так как? – он вновь обратился к Сашке.

Тот как бы нехотя поменялся с ним местами. Они не заметили, что за ними наблюдает худощавый и аккуратно одетый невысокий мужчина средних лет. Если бы он был одет иначе, то его можно было бы принять за незнакомца из леса.

Вадим исподтишка разглядывал попутчика. Он или не он? Отчаянно похож! Бывают же такие совпадения!

Поезд постукивал колёсами. За окнами темнел нескончаемый лес. Там, впереди, к дороге медленно летела звезда. Но почему-то никто не загадывал желаний. Поезд торопился догнать сверкающую точку и никак не мог угнаться за ней. А потом набежало ночное облако. Октябрина задёрнула лёгкую шторку, прикрыла глаза.

Пассажиры постепенно затихали. Приглушили верхний свет. Раздался первый негромкий храп. Вадим погладил руку Октябрины. Прошептал:

– Я тебя люблю.

– И я люблю тебя, – ответила Октябрина.

Нажав на кнопочку в подлокотнике, Октябрина откинула кресло. Почти как в самолёте. Один раз в каникулы она летала с отцом на юг, к морю. С грустью подумав об отце, удобнее пристроилась в кресле. Вскоре они с Вадимом задремали.

…Ранний солнечный луч рассекал вагон по диагонали. Подмосковные перелески мелькали за окнами вперемежку с платформами для остановок электричек.

Внутреннее радио похрипело, а, настроившись, сказало звонким женским голосом:

– Граждане пассажиры! Поезд прибывает в столицу нашей Родины город-герой Москву!

Население вагона как по команде всполошилось, засуетилось… Выглядело это несколько комично. Так, будто через секунду всем одновременно нужно выпрыгнуть отсюда. Диктор продолжала:

– Напоминаю, граждане пассажиры, о том, чтобы вы внимательно проверили ваши вещи и ничего не забыли в поезде. Приятного пребывания в столице!

Сразу же всех всколыхнул бодрый жизнеутверждающий марш:

– «Утро красит нежным светом стены древнего кремля, просыпается с рассветом вся Советская страна…»

– «…Холодок бежит за ворот, шум на улицах сильней. С добрым утром, милый город, сердце Родины моей!» – весело вполголоса пели, выскочив на перрон, Вадим, Октябрина и Сашка. Они радостно переглядывались.

– Эй, ребята! Вы не забыли? – приостановил темп Вадим. – Нам же надо доиграть роль.

– Да хватит тебе, Вадим! Надоела твоя конспирация. Сейчас другое время. Мы ничего плохого не сделали.

– Я настаиваю. Давайте-ка по порядку! – Вадим опять принял безмятежный вид: – Саня! Я провожу девушку! Девушка! Не отказывайтесь! Ничего не получится. Я не отстану. Смиритесь! Куда ехать? Ты, Саня, можешь топать. Иди, шагай к семье! Картошки-то прихватил с дачи?

– Прихватил старой. Новая ещё растёт, – помахав рукой Вадиму и Октябрине, Сашка ускорил шаг и скрылся в метро.

Молодые люди шли по столице. Свернули за здание вокзала, миновали несколько кварталов и вскоре оказались около подъезда московской десятиэтажки.

– Какая квартира? – спросил Вадим.

Октябрина назвала номера квартиры и телефона. Вадим запомнил.

Чуть поодаль за ними наблюдал со вкусом одетый попутчик, чем-то очень похожий на человека из леса.

Глава четырнадцатая

Люся, мамина подруга, радостно встретила Октябрину. Она торопилась на работу, потому «ценные указания» давала на ходу:

– Чай, кофе – в полке на стене. В холодильнике масло, сыр, молоко и всё остальное. Ешь, что понравится. У тебя как с аппетитом? Что к ужину купить вкусненького, московского?

– Аппетит у меня обычный, что будет, то и съем. Вот, мама передала деньги на питание.

– Хорошо, спасибо, положи на шкаф. Возьми ключи. Не забудь номер телефона. И рабочий мой тоже запиши. Звони, не стесняйся. Это – Москва, не забывай. Здесь другие темпы, ритмы, отношения. И никому ни до кого нет дела – у каждого москвича хватает своих забот. Ну, пока!

Мамина подруга захлопнула входную дверь, затем в подъезде глухо загудел лифт.

Небольшая квартира Люси состояла из двух смежных комнат, вытянутых вдоль торцевой стены дома. Уютная кухня с цветами в нарядных глиняных кашпо. Раздельный санузел. Уютно. Тихо. Октябрина чувствует себя здесь дома. Только сада нет и высоковато.

Судьба Люси сложилась непросто. Оба её мужа погибли с какой-то странной закономерностью в локальных военных действиях за пределами страны. Первый – давно, ещё в конце в пятидесятых. Благодаря мужу Люся молодым врачом попала в столицу, полюбила этот не со всеми приветливый город. Второй муж Люси пропал без вести всего три года назад, во Вьетнаме – а ведь по официальным данным там не было наших военных действий. Люся не верила успокоительным словам, не надеялась увидеть его живым. Обоих мужей помнила, обоих жалела. Внешне отойдя от боли последней потери, стала проводить время в театрах, на концертах, в музеях. Много читала, жила для себя. У неё не было родственников – выросла в детском доме. Люся безропотно задерживалась на работе, кого-то подменяла, кого-то выручала. Она любила своих больных со всеми их капризами, причудами, а порой и наивностями, входила в положение коллег.

И Октябрину Люся тоже любила, называя маленьким солнышком. Октябрина отвечала ей взаимностью. Они легко находили общий язык. Им всегда было интересно вместе. В детстве Октябрины они вдвоём подолгу гуляли по старой Москве, забредали в удалённые уголки и – фантазировали. Люся напоминала большую девочку. А вот мама Октябрины не очень-то одобряла демократичность подруги и её общение с девочкой на равных.

О том, что произошло в семье «солнышка», Люся пока не знала. Она очень уважала Глеба, мужа подруги, но и немного побаивалась его жёстких оценок. Он, её сверстник, казался Люсе значительно старше. Что-то стальное было в его характере. Чёрное он называл чёрным, а белое – белым. Редко шёл на компромиссы, не умел льстить и подстраиваться под мнение высокого начальства. Такая самостоятельность могла сильно навредить ему. Пока всё обходилось, но Люся почему-то часто за него беспокоилась. Ей казалось, что Глебу Королёву угрожает какая-то невидимая опасность. И его нынешнее директорское положение неустойчиво, до поры до времени. А вся эта секретность, которой он занимался, ещё так может «аукнуться», что мало не покажется. Люся прогоняла плохие мысли, однако они то и дело возвращались к ней.

Город, где раньше жила Люся, ей нравился, но он не был ей родным. Там она училась в девятом и десятом классах, живя в интернате. В детском доме была только школа-восьмилетка. Потом Люся работала. Несколько раз безуспешно поступала в медицинский и, наконец, поступила. Здесь она познакомилась и подружилась с мамой Октябрины. Люсе ничего не преподносилось готовеньким: возьми, мол, сделай милость… Ей всего приходилось добиваться трудом и самой вести себя по жизни. В дочери подруги она чувствовала родственную душу.

Люся ни разу не пожалела о своём отъезде из того города. Ей, человеку-одиночке, нравилась московская многолюдность, где она была вместе со всеми и одна.

Приезду Октябрины радовалась, загодя навела справки на факультете журналистики университета. Конкурс ожидался высоким.

«Бедная девочка! Там небось давным-давно расписано каждое место. Такое престижное учебное заведение. Выбрала бы что-нибудь попроще, какой-нибудь провинциальный университет…» – так думала Люся по дороге на работу. Она бежала по эскалатору метро, волнуясь за девочку.