Прошлое смотрит на меня мёртвыми глазами

– А почему вы решили не рассказывать ничего дедушке?

Он снова пожал плечами.

– Наверное, потому что ещё сам ничего не знал. Он бы посчитал меня безумцем.

– Это вряд ли, – я почему-то улыбнулась. – После цветов и уродца он поверил бы во что угодно.

Я запнулась.

– Уродец. Откуда вы его взяли?

– Уродец, – он улыбнулся. – Так вы его называете? Что ж, после того, как за моей головой начали охоту, я перебрался на рынок в соседний город. Это был обычный день, я пришёл раньше. Ничего не предвещало беды, я раскладывал свои вещи и услышал плач. Он доносился из глубины пустого прилавка напротив. Мне приходилось часто слышать рыдания детей, они не должны были меня удивить, но почему-то я решил заглянуть под лавку. Наверное, из-за того, что тогда рынок ещё был пуст. И я увидел его. Он не должен был быть здесь, как и цветы, как и я, но он оказался и с ним нужно было что-то делать. Я очень долго думал, куда мне его деть. Помнится, стоял тогда в небольшом лесу за городом, держал у его лба ружье, да так и не смог нажать на курок. Малыш вцепился в меня мёртвой хваткой и не отпускал. Он ждал от меня защиты. Жался ко мне, как бездомный щенок. И я…

Торговец уставился перед собой, явно ослепленный воспоминанием. После короткой заминки тихо произнёс:

– У меня не получилось. И я понял, куда мне нужно идти.

– К моему деду, – прошептала я. – Чтобы разрушить его жизнь и сделать его одиноким.

– Послушай, я не хотел этого! – он повысил голос.

– Я знаю. Так получилось. Так просто вышло.

– Мне жаль, – нервно кинул он. – Я не знаю, как он попал сюда. В книгах, которые я читал, тоже нет однозначного ответа на этот вопрос. Придерживаюсь теории о том, что это своеобразные трещины между мирами.

– Покрытая трещинами ваза обязательно когда-нибудь лопнет, – сказала я. Так мне сказала мама, когда мы выкидывали мою любимую вазу. – Это повторялось?

– Ваза лопнет, но эти трещины подобны трещинам на теле – когда-нибудь они затянутся. Может быть и повторялось, больше я не застал. Что-то я засиделся. Жена начнёт беспокоиться.

– Хорошо. Расскажите конец этой истории.

– После смерти сумасшедшего я вернулся в свой город с намерением закрыть там торговлю. На сборы ушёл месяц, как раз растаял снег, началась весна. И как только я обосновался здесь, я сразу же направился к нему, чтобы сообщить о своём возвращении. Ты знаешь, я навещал его раз несколько раз. Больше не мог. Путешествие от города к городу отнимает много сил и времени. Я опоздал совсем немного, буквально на день, может даже наполовину. Меня встретил освирепевший уродец и чуть не растерзал меня, – он откатал правый рукав и показал мне огромный шрам от укуса. Внутри меня все похолодело. К этому существу каждый вечер восемнадцать лет ходила моя мама. Это существо я не замечала почти два месяца. И все это время оно было так рядом. – Но сделал он это, потому что не узнал меня от горя. После он вёл себя спокойно, только много плакал, как в детстве. Они кажутся чудовищами, в то время как на самом деле они очень ранимы. Помнится, свернулся клубочком у кресла, на котором я сидел, и положил голову мне на колени. Я похоронил твоего деда, а после несколько дней жил в этом доме, не зная, что делать дальше. Вдоль и поперёк прочитал его дневник. Поначалу хотел остаться жить здесь, но после нашёл его завещание и понял, что нужно делать. Я несколько дней потратил для того, чтобы найти твою мать. Написал ей письмо, слегка грубое, о чем теперь жалею. Я тогда был разбит, ведь привязался к нему, и немного на неё зол. Уродца я посадил на цепь в подвале на время, что дом будет пустовать, чтобы он не сбежал и не отправился за мной. А потом, полагаю, ты знаешь, что было. Кстати, где он? Думаю, если старик жив, то был бы рад меня видеть.

Торговец, будто бы ожидая увидеть его спящим где-то на полу, оглядел комнату.

– То есть он не опасен? – тихо спросила я.

– Что? Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь? Разве не?..

Мне показалось, что он побледнел.

– Где он?

– В подвале. Я…

– Ты хочешь сказать, что он не покидал подвала с тех пор, как я его там оставил? – Торговец почему-то заговорил тише. Голос его стал жёстким.

– Я не знаю, – ответила я. – Я узнала, что он существует только несколько дней назад. Хожу в подвал уже несколько месяцев, но ни разу его там не видела.

– Должно быть, он мёртв?

– Я не знаю, – повторила я. – Если он и жив, то явно не даёт о себе знать.

– Нет. Не может быть. Если он жив, то вам грозит опасность, – он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. – Мне стоило пристрелить его тогда. Твоя мать явно не собиралась с ним возиться, это было очевидно.

– Почему? – мой голос снизился до шёпота.

– Почему? – повторил он слегка с натиском. – Кто угодно озвереет, если его держать на цепи 15 лет! Надейся на то, что он мёртв. Скорее всего теперь он живёт только местью.

– И что делать? Если он действительно зол, мы не одолеем его, но и оставлять в подвале его было бы глупо.

Он потёр подбородок в задумчивости.

– Я приду завтра. С ружьём. Он на цепи, так что это не составит труда. Не думаю, что он настолько силен в своём возрасте, чтобы её порвать. А даже если нет, то и дверь он выбить не сможет. Она слишком крепкая, а он слишком слаб.

– Пока он там, мы в безопасности?

– Да, – твёрдо ответил он. Перевёл взгляд на часы и вскинул брови: – Я слишком задержался. Увидимся завтра.

Я находилась в замешательстве. Как так, думала я, просто взять и пристрелить? Это не укладывалось у меня в голове.

– До завтра, – проговорила я.

– И последнее: можешь даже не пытаться, – он кивнул на корзину. – Вероятность того, что он всё ещё в здравом рассудке и большую часть просто спит от старости есть, но она слишком мала. Это может быть опасно.

Громко, как и всегда, скрипнула входная дверь. Он ушёл.

ГЛАВА 4

Треск поленьев меня успокаивает. Я могу часами сидеть перед камином и смотреть на танец пламени. Пляска огненных языков сковывает моё внимание и все вокруг перестаёт существовать.

На часах три часа ночи. Меня со всех сторон облепил сумрак, но вместо обычного чувства тревоги, которое настигает меня в темноте, я чувствую умиротворение. А потому я беру ещё одно полено и бросаю его в огонь, чтобы предмет моего успокоения горел ещё как можно дольше.

В доме тихо. Иногда слышно ветер и скрип дверей, сгибающихся от его напора. Обычно я, погруженная глубоко в себя, не замечаю их.

Но сейчас в тишине я слышу осторожные шаги. Она не обнаружила меня в постели и отправилась в гостиную, зная, что найдёт меня здесь.

В помещении становится немного светлее: она заходит, неся перед собой фонарь.

– Не спится? – спрашивает она тихо. Я не отвечаю. Садится напротив, сонная и взлохмаченная, и тоже смотрит на камин. Я смотрю на неё и думаю, каких усилий ей стоило подняться с кровати. Медленно моргает, трёт глаза и зевает. Кажется, что она в любой момент готова провалиться в сон.

Мы ещё молчим некоторое время, прежде чем я отвечаю ей:

– Не хочу ложиться спать.

– Кошмары?

– Да. Знаю, что этот день снова ждёт меня во сне.