– Когда на совещании у ротмистра Никитина все преступные дела «Оборотня» обсуждали, заприметили такой факт: в отдельных случаях при совершении преступления фигурирует девчушка. По данным протокола из города Томска при краже в доме судьи была девчонка-сиротка лет десяти-двенадцати; попросилась в дом за милостыней. Пока прислуга сироту кормила, из кабинета судьи деньги пропали. И в одном случае из Тобольска тоже в деле была девчонка замешана. В доме богатого купца объявился страховой агент; купец тот решил ценные бумаги и бриллианты супруги застраховать. Сделку оформили, и надумали это дело отметить. Страховщик пришёл к купцу на званый обед с дочерью. Весь вечер был на виду у хозяев. А девчушка с хозяйскими детьми в прятки играла. Опосля ухода гостей, купец обнаружил, что все бриллианты из комнаты супруги похищены. В банке же подтвердили, что агента такого у них отродясь не бывало.
– Талантливо действует «Оборотень», – восхитился Аладьин.
– Да, мастерства ему не занимать, – вздохнул Новоселецкий, – Некоторые из жандармерии склонны полагать, раз «Оборотень» девчонку с собою по городам возит, то не приходится ли она ему дочерью?
– Возить с собою дочь в его положении не разумно, – заметил Василий, – Ребёнок – это уязвимое место преступника. Впрочем, нам это обстоятельство было бы на руку.
Вернулись в управление уже под вечер. В кабинете застали Лепихина и двух взъерошенных мужичков с побитыми лицами.
– Адащенко! Старый знакомый! – воскликнул весело Новоселецкий, – Кто ж это тебя так разукрасил?
– Обокрали меня, Митрофан Иванович, – подхватился тот, прижимая шапку к груди, – Обворовали в собственном доме! Вот он!
– Ничего я у тебя не крал! – тут же ощетинился второй.
– Кто таков? – строго спросил исправник.
– Сосед он мой, Макин, – пояснил быстро Адащенко, – У, ворюга!
– Я тебе сейчас за «ворюгу»!
– А ну, цыц, оба! – рявкнул Новоселецкий, – В полицейском управлении сидите, не у кума на блинах!
И, скинув кафтан с шапкой, деловито уселся за стол. Пригладил усы:
– Лепихин! Доложи обстоятельно, что тут произошло?
– Со слов гражданина Адащенко, вчера он «разжился» спиртом. И позвал к себе соседа Макина. Спирт разбавляли водой и пили. Вскоре назюзюкались и уснули. Наутро Адащенко проснулся – ни соседа, ни спирта. Пошёл к соседу на разборку. Вот они друг друга и расписали «под хохлому».
– Так-ак. В чём был спирт? – спросил Новоселецкий.
– Вот в этом бидоне, – Иван указал на жестяной бидон, что стоял на столе.
Митрофан Иванович открыл крышку бидона, понюхал. Удивился:
– Так сюда, пожалуй, литр с лишним войдет. Адащенко! И где это ты так славно «разжился»?
Тот заюлил:
– У племянника купил.
– А племянник где взял?
– А это уж не моя забота. У его жинка в больнице работает.
– Ага! Выходит, спирт-то краденный! – сделал вывод исправник.
– Митрофан Иванович! Да как же можно? Вы же меня знаете, я не вор. Я на жисть честно зарабатываю. Я за спирт полтинник отдал. Вот истинный крест!
– Ладно-ладно, – шикнул на него Новоселецкий, – Сколь, говоришь, выпили-то?
– Так и половины не осилили! А утром я просыпаюсь – бидон пустой! И этого упыря дырка свист!
– Ну, а ты что скажешь, Макин? – обратился исправник к соседу.
– А то и скажу – не брал я евонного спирту. Выспался ещё до свету и домой ушёл.
– Врёт! – заверещал Адащенко, – Окромя его, взять было некому! Ко мне больше никто не заходил!
– Откуда ты знаешь, если спал? – поддел его Новоселецкий.
– Я… я… я чутко сплю! – нашёлся тот.
– Разрешите? – вступил в разговор Аладьин, – Скажите-ка, уважаемый Адащенко, а где была крышка от бидона, когда Вы проснулись?
– На столе лежала, – ответил тот. Взял крышку и положил её на столешницу, – Вот так. Нет! Вот так, – и перевернул ручкой книзу.
– Всё ясно, – констатировал Аладьин, – Никто у Вас спирта не крал. Вы его сами прозевали. Он за ночь испарился.
– Чего это? – не понял Адащенко.
– Как испарился? – переспросил Лепихин.
– Естественным образом, – пояснил Аладьин, – Видите ли, господа, спирт, как химический элемент, содержит в себе соединение водорода и обладает летучими парами; оттого его надлежит держать всегда в плотно закрываемых сосудах. Ваша ошибка, гражданин Адащенко, в том, что Вы не закрыли бидон. Горлышко у него весьма широкое, площадь испарения велика. К утру остатки спирта из него благополучно выветрились. Предлагаю считать дело закрытым, господа.
– Оказывается, химия – великая наука! – вдохновенно заметил Лепихин, когда оба горе-собутыльника ушли по домам.
– Молодец, Аладьин, – развёл руками Новоселецкий, – Ну, Иван Павлович, надеюсь, в остальном сегодня обошлось без происшествий?
– Так точно, Ваше высокородие! – подтвердил Лепихин.
– И у нас – без особых. Так, один пьяница из Шугаевки под поезд упал.
– Митрофан Иванович. Извините, но я не согласен, – неожиданно возразил Аладьин, – На мой взгляд, в деле о смерти Дюрягина много противоречивых фактов.
– Та-ак, – Новоселецкий набычился, – Ну, и что это за факты?
– Извольте, – Василий обосновался за столом напротив обоих и начал обстоятельно докладывать, – Я узнал от вдовы, что Дюрягин почти полгода был где-то на заработках далеко от дома. И я нахожу странным, что после столь долгого отсутствия его находят вдруг недалеко от родного посёлка под колёсами поезда. Как он там оказался?
– Ничего странного, – парировал Новоселецкий, – Возвращался с заработков. По этому случаю напился в трактире и по дороге домой упал под состав.
– Если он возвращался с заработков, то при нём должны были быть деньги, – заметил Василий.
– Деньги запросто могли украсть ещё в трактире, – пояснил Митрофан Иванович.
– Допустим. Но я склонен полагать, что Дюрягин не мог сам прийти к месту, где его обнаружили, – заявил Василий, – Я очень тщательно обследовал подошвы его сапог. Вот взгляните.
Он достал из кармана платок, развязал и представил на обозрение комочки земли: