Кавалергардский вальс. Книга третья

– А тебе хочется чего-нибудь особенного?

Она задумалась:

– М-м… Пожалуй, я бы съела сейчас тарелку клубники.

– Клубники? В ноябре? – растерялся Александр. Но тут же вскочил и бравурно воскликнул, – Так точно, мой генерал!

Он подбежал к двери и, высунувшись из покоев в коридор, зычно крикнул:

– Эй! Слушайте все! Срочно нужна клубника! Награда тому, кто принесет целую тарелку! Полцарства за клубнику!

Елизавета смеялась; ей нравилось, когда Александр дурачится. Он так радовался, что станет отцом, бегал по комнате и забавно подпрыгивал, что Елизавета мысленно простила ему Надежду Алексеевну.

Александр, ликуя, сгрёб супругу в охапку, закружил по комнате, усадил к себе на колени. И долго не отпускал. Это был один из счастливейших моментов в жизни Елизаветы. Она запомнит его на всю жизнь.

Набережная реки Мойки

дом князей Хотеновских

Варя вошла в дом, снимая на ходу мокрую шляпку:

– Представляешь, пошёл снег! – крикнула она из прихожей. И, войдя в гостиную, увидела Надю с заплаканными глазами, – Надь, ты чего?

Та, всхлипывая, протянула подруге листок бумаги, исписанный мелким витиеватым почерком:

– Дмитрия Платоновича арестовали в Вильно!

– Не может быть! За что? – поразилась Варька, хватая письмо, и начала бегло читать вслух:

«Здравствуй, душа моя, Надин. Пишу тебе это письмо, с любезного позволения господина офицера. Всё, что происходит с нами, более чем странно. Две недели мы пробыли в Вильно в ожидании дальнейших распоряжений. А сегодня к нам прибыл приказ императора о том, что князь Николай Васильевич Репнин разжалован и отправлен в отставку и должен немедля направиться в Москву для дальнейшего там проживания. А я, по окончанию написания тебе этого письма, в сопровождении конвоя отправляюсь под арест, в крепость города Вильно. Чем мы снискали немилость императора, затрудняюсь тебеответить. Прости, родная. Прощаюсь с тобой. Крепко целую, обнимаю и люблю.

Остаюсь твоим верным супругом, Дмитрий Платонович Хотеновский.

Писано 25 октября 1798 года»

Надя разразилась новым потоком слёз:

– Варенька! Что происходит? За что? Я как чувствовала…

– Погоди, – отмахнулась Варька, – Тут не реветь, тут что-то делать надо.

– Что делать?

– Пока не знаю, – она задумчиво покусала губы, – Вот что. Тебе надо ехать во дворец и попросить аудиенции у Александра Павловича!

– Нет! – испугалась Надя, – Я не поеду!

– Поедешь, – настойчиво произнесла Варя.

– Нет-нет. Я не могу.

– Он же клялся тебе в верной дружбе и обещал выполнить любую просьбу. Вот! Настал тот самый случай!

– С тех пор в наших отношениях кое-что изменилось, – напомнила Надя.

– Ерунда! Обещание-то было. Великокняжеское слово надо держать; так и скажешь своему воздыхателю. Давай! Собирайся. Слёзы вытри. И надень платье покрасивее.

– Это ещё зачем?! – возмутилась Надя.

– На всякий случай.

Зимний дворец

покои великого князя Александра Павловича

Александр вызвал к себе флигель-адъютанта Чернышёва.

– Через час я должен быть у императора на Совете, поэтому слушаешь меня быстро и всё запоминаешь, – сказал он торопливо, – Немедленно отправишься в цветочный салон к мадам Лилиан. Помнишь где это?

– Да, Ваше высочество.

– Возьмешь огромную корзину белых лилий. Да смотри, чтобы все были свежими, как одна! Затем – в лавку к мсье Септиму на Невском. Он тебе должен дать свежей клубники, – Александр бросил адъютанту кошелёк, – Заплатишь столько, сколько попросит, и дашь две монеты сверху. Понял?

– Так точно, Ваше высочество, – кивнул Сашка.

– Цветы и клубнику отнесёшь моей супруге. Скажешь, от меня.

Чернышёву показалось, что он ослышался:

– Вашей супруге?! – переспросил он и тут же ретировался, – Простите, Ваше высочество, я хотел сказать, это так трогательно. Елизавета Алексеевна будет, вероятно, удивлена.

– Я на это надеюсь, – признался Александр, – Сожалею, что не смогу ей вручить подарки лично. Отец, наверняка, меня сейчас ушлёт куда-нибудь с инспекцией. Поэтому, Чернышёв, сделай всё в лучшем виде. Я на тебя надеюсь.

– Я не подведу, Ваше высочество!

Александр лукаво взглянул на адъютанта:

– Чернышёв, а чего ты улыбаешься?

– Я? – Сашка смутился, – Я просто рад за Вас, Александр Павлович и за Ваши отношения с супругой. Они такие нежные.

– Да, – Александр по-дружески хлопнул Чернышёва по плечу, – С недавнего времени у нас просто идиллия. Признаюсь тебе – я счастлив! Как никогда!

В этот момент в покои вошёл камердинер и доложил:

– Ваше высочество, к Вам на аудиенцию просится княгиня Хотеновская.

После озвученного заявления великого князя об его семейной идиллии, эта новость резанула слух. Цесаревич в недоумении оттопырил губу, помолчал и кивнул камердинеру: