Оберег на любовь. Том 2

Все! Сидеть на отсыревшем бревне стало больше невмоготу. Я встала у огня… Мое место на бревне тут же заняла Дина. От моих влажных джинсов сразу повалил густой пар. Хорошо-то как! Как говорил Ипполит: «Тепленькая пошла»…

Дима, будто извиняясь за то, что им всем хорошо вместе, а мне, как всякому новичку, пока не так комфортно и свободно, как остальным, бодро спросил:

– Ну как, Полина, идешь с нами на Подкаменную Тунгуску? Нам альтруисты нужны.

Я видела, как при этом дернулась Дина.

– Это что еще за зверь? – удивилась Алена.

– Альтруисты – это люди, которые предпочитают больше отдавать, чем получать, – доходчиво объяснил Дмитрий.

Вот что значит студент второго курса! К стыду своему я тоже впервые узнала значение громкого слова.

– Надеюсь, мы как раз эти самые? Как ты их там сейчас назвал?

Но на этот раз Алене ответил не Дима, а Костя. Он был горд, что тоже в курсе, о чем речь.

– Именно. В нашем бродяжническом деле, Аленушка, без альтруизма никак.

Мне стало весело оттого, что Костя назвал здоровенную Алену уменьшительно-ласкательным «Аленушка» – выходит, смирился, все же, с ее вымышленным именем. А еще стало безумно приятно от того, что Дима причислил меня к благородным героям, способным жертвовать собой. Только с чего он взял, что я гожусь на эту роль? Может, подметил, как настойчиво я отказывалась от Алениной куртки, не желая, чтобы кто-то из-за меня мерз, хотя сама к тому времени уже насквозь продрогла и скукожилась в жалкий сухофрукт?

Я решила больше не обращать внимания на свои синие куриные лапки в летних босоножках. Алена, похоже, тоже начала зябнуть. Она втягивала шею в плечи и пыталась натянуть куцый воротник на покрасневшие уши. Что ж за ночь такая стылая выпала! Август месяц называется…

Тут Дмитрий, который стоял в сторонке, насмешливо поглядывая на дрожащих девчонок на бревне, задиристо спросил, сверкнув в темноте «чегеваровскими» горящими очами:

– Эй, замерзающие на галерке! Да и все остальные. А скажите-ка мне, братцы, кто из вас верит в высшую силу?

Кажется, начинается тема, в которой я наконец-то смогу поучаствовать на равных. Слава Богу, мне есть, что вспомнить, ведь какой-никакой опыт философских бесед при луне у меня имеется. Чего стоит лишь та памятная ночь, когда мы вместе с Соней и близнецами любовались звездами и рассуждали о высоких материях. Я была рада его поддержать.

– Я верю.

– Хотите, сейчас вызову?

– Кого? – хором не въехали Дина с Аленой.

– Я же говорю. Высшую силу.

Кто-то вяло бросил: «Ой, да ладно тебе сочинять…», но этот голос оказался единственным.

– Здорово! Давай. А ты правда – можешь? – подзадоривала я его, всем своим видом выказывая крайнее доверие.

Интересно, с чего это у Димки возникло желание нас развлечь? Нутром я чувствовала, что причиной его скоморошьего поведения является лично мое присутствие. Не то, чтобы он испытывал ко мне особую симпатию или хотел понравиться. Просто, все мальчишки одинаковые. Стоит лишь новому человеку, тем более девчонке, появиться в коллективе, пацанам непременно надо что-то такое выкинуть, чтобы все ахнули. Вот и ему захотелось повыпендриваться.

– Страшно будет, – загробным голосом предупредил он.

– Димон, ты зачем девчонок пугаешь? – спросил Костя как-то настороженно и оглянулся, невольно заставив оглянуться и нас.

Мне опять показалось, что чья-то голова землистого цвета с пустыми глазницами высовывается из-за мохнатой поваленной лиственницы.

– А я люблю такого рода шоу, – неустрашимо заявила Алена.

Лицо ее оживилось, и шея, как у гусыни, вытянулась обратно из плеч.

– Ну, смотрите! Как бы потом не пожалели.

– Давай, давай. Вызывай скорее. А то холодно. Может, твоя высшая сила меня хоть чуть-чуть согреет, – на что-то игриво намекала подруга Дина.

– Хорошо, – сказал Дима, – только у меня условие: не ржать, а то чакры не откроются.

Тут же раздался такой взрыв хохота, что горы содрогнулись и отразили наши голоса многократно.

Димка взобрался на высокий камень, цыкнул на нас, сделал сосредоточенное лицо, распростер вперед руки, подставив ладони небу, закинул голову и торжественно воззвал:

– Я, Дмитрий Мухин, обращаюсь к тебе, Высшая Сила! Прошу, приди ко мне!

Опять дикий хохот. Вспышку веселья удалось подавить с трудом. Каждый уговаривал другого, а по сути, уговаривал себя: «Ну, пожалуйста, давайте не смеяться. Ничего же не получится, если смеяться…».

– Высшая Сила, приди! – уже не обращая на нас внимания, просил Димка.

И что-то в нем изменилось! Он пристально смотрел в небо, и в его голосе не осталось ничего шутовского.

Я задрала голову. Никаких звезд: над нами кромешная тьма! Остальные тоже вдруг обнаружили в небе беспросветную угольную черноту.

– Господи, куда луна-то подевалась? – испуганно пробормотала Дина. – Сейчас же только, пять минут назад вон в том углу висела.

– Дим, может, не стоит. С космосом шутить опасно, – неуверенно предостерег Костя.

И опять после его слов стало тревожно, и мурашки побежали по коже. Мне показалось, остальные – кроме Димки, конечно – испытывали схожие чувства. Константин зачем-то оббежал кругом территорию, заглядывая за каждый камень, будто проверял, не появился ли кто чужой. Тонкая Дина придвинулась к Аленке и, как птенец, забилась ей под крыло. Но большая теплая Алена, похоже, сама не прочь была куда-нибудь забиться, поэтому позвала меня:

– Полина, чего ты там все торчишь? Босоножки свои красивые спалишь. Иди к нам, светопреставление смотреть. Вместе не так жутко будет.

После слов Алены я чуть-чуть успокоилась. Конечно, это всего лишь представление. Она же Димку лучше знает. Какой из него повелитель высшей силы? Ну, любит парень покуролесить. Только и всего.

Однако наблюдать за ним становилось все страшнее и страшнее. Дима всем корпусом подался туда, в темень, будто и вправду его засасывал космос. Нас он больше не видел. Лицо его перекосилось, и стало, как у Гуимплена, героя Виктора Гюго. Только с Гуимпленом-то все предельно ясно: ему еще в детстве искусственно обезобразили лицо, а вот что произошло с мимикой повелителя высших сил – никто из нас не понимал. Жуткая гримаса, когда невозможно понять, то ли человек улыбается, то ли скалится, теперь осеняла его побелевшую физиономию… Он уже не просил, он молил высшую силу явиться! Еще теплилась надежда, вот сейчас парень рассмеется и объявит нам, какие мы олухи, и как нас легко развести. Но произошло нечто из ряда вон выходящее.

Дмитрий в который раз произнес свое заклинание. Только теперь голос его странно вибрировал, то ли от волнения, то ли от оторопи:

– Высшая Сила, приди! – и вдруг заорал диким, абсолютно не своим голосом, будто вмиг прозрев: – Вот черт, фигня какая!

Он с ужасом глядел на свои вывернутые ладони. На них падали с неба и плавно приземлялись огромные белые снежинки.

О! Как мы рванули! Не оглядываясь назад, не разбирая дороги, и не понимая, что кругом происходит. Снег повалил сильнее. И это среди лета! Ужас гнал нас вперед. Скорее, скорее. Добежать до территории базы. Там убежище. Там нас не достанет никакая высшая сила! Тонкий ремешок босоножек лопнул, когда я скакнула с камня на камень, как лань, одним махом преодолев рекордное расстояние метров в пять, хотя прыжки в длину, вообще-то, не моя тема. Как теперь улепетывать с одним копытом?! Пришлось скинуть и второй башмак. Подхватив туфли под мышки, я дала деру. Теперь уже босиком… Я неслась по узкой тропе каменистого ущелья, не обращая внимания на то, что пальцы голых ступней без конца запинаются о выпуклые камни, об оголенные корни деревьев, пятки шкрябают по щебенке, как по самому крупному наждаку, а джинсы собрали все колючки до самого пупа… Эх! Надо было ноги-то закалять, а не прятать все лето. В голове моей молнией промелькнула Генриетта с ее изящными щиколотками, как у молодухи, а следом босоногая девчонка Нюрка из Иркиной книжки о Тимуре и его команде; та, что все скакала «по лесам и оврагам», вечно гоняясь за своей бестолковой козой, – вот у кого, наверное, подошвы бронзово-коричневые и крепкие! Еще и крапивы совсем не боятся… Да… что ни говори, полезная привычка ходить босиком…

Но только не в горах! Может и к лучшему, что я бежала без обуви. Иначе из-за громоздкого пробкового возвышения да при таком отрыве от земли у меня был объективный риск переломать себе обе ноги; а так чувствительная ступня, хотя и изрядно исцарапанная, как бы на уровне подсознания подсказывала, куда дальше прыгать. Вдруг мне представился наш Край Света: Леша, волокущий меня на вершину утеса, его жаркая ладонь, и те, почти блаженные, по сравнению с нынешними, ощущения погружения босых ног в ласковый теплый песок и податливую рассыпчатую глину. Эх, вернуться бы сейчас туда…

Ага, размечталась! Я внезапно опомнилась и с ужасом подавила в себе мысль, что вообще-то топаю босиком по снегу. Вот ведь попала с этими туфлями, как кур во щи! Еще когда мы только направлялись к заветному месту с валунами, я периодически испытывала неустойчивость в босоножках и бессознательное желание за кого-нибудь схватиться. Замшелые камни под ногами были слишком влажными, и как следствие – очень скользкими. Но тогда я еще толком никого из компании не знала, а цепляться за малознакомых людей было неловко. Поэтому приходилось осторожничать, чтобы не улететь с узкой скалистой тропы. Сейчас же думать об осмотрительности никому не приходило в голову. Мы просто неслись во весь опор, выпучив от ужаса глаза.

Пока бежали, не чуя под собой ног, снежный хоровод продолжался. Вот, наконец, спасительная дыра в заборе. И надо же такому случиться! Лишь только мы ступили на родную землю, снег прекратился. Будто его и не бывало.