Культурология. Дайджест №2 / 2015

Эта идея сада существовала в Древней Японии еще до нашей эры вплоть до III в. до н.э., жива она и сейчас – в немного измененной форме.

Символика этих прототипов японских садов была связана с исконной религией Японии – синтоизмом, проповедующим одухотворение природы. В них существовали священные камни, служившие жилищем для духов природы. Перед камнем находилась сакральная площадка, огороженная веревкой и усыпанная галькой или песком. Это алтарь, символ присутствия божества. Именно здесь проводились различные церемонии и обряды, связанные с божеством. Позже стали строить амбар с зерном, в котором обитала почитаемая в Японии богиня солнца и злаков Аматэрасу. Алтарь дошел до нас в виде огороженного двора с галькой.

Но это предыстория, а собственно история японских садов началась с приходом в Японию буддизма в VI в. н.э. Первоначально сады создавались при буддийских храмах, а потом «перебрались» поближе к дворцам императоров и особнякам богатой знати.

Буддизм – религия веротерпимая, поэтому к IX в. она слилась с древними местными традициями. Первые буддийские сады напоминали китайские. Природа там сохранялась нетронутой, как воплощение рая на земле. Планировался лишь путь движения процессий на церемониях. Главной считалась скульптура на алтаре в храме, сад же предназначался для сосредоточения, медитаций.

В X–XII вв. основой сада стало озеро с островами. На сад можно было любоваться только из окон павильона или катаясь на лодке по озеру. Согласно воззрениям дзедо – одного из ответвлений буддизма (культ Будды Амиды), сады символизировали «западный рай Будды Амиды» – нирвану, страну абсолютного успокоения и блаженства. Приобщиться к божественному можно было не просто созерцая, но и эмоционально переживая увиденное. В это время появились символические сады: в основе они имели реальный пейзаж, но форма его выражения была символической. Например, сухой сад. Вода в нем представлялась при помощи песка или гальки, которые укладывали, как воду в ручье. На них специальными граблями проводились борозды вокруг камней, изображались круги на воде или продольные полосы – «волны».

Новое рождение японские сады переживали в XII–XVI вв. Оно было связано с влиянием дзен-буддизма. Основа дзен-буддизма – учение о трех телах Будды: «Тело явления» – исторический персонаж Гаутамы, «тело блаженства» – Будда как персонификация света, «космическое тело» – Вселенная, живая и целостная природа. Таким образом, сад олицетворяет «космическое тело» Будды. Он стал моделью мира, лаконичным образом мироздания. Можно сказать, что дзенский сад – формула мироздания. Путь к истине состоял в приобщении к «космическому телу» Будды, в просветлении. Этому помогало созерцание и слияние с природой, когда человек чувствовал себя ее частью, а природу воспринимал как часть своего внутреннего мира. Сад должен был помочь открыть человеку свою истинную суть, постичь непостижимое, т.е. помочь творческому откровению, когда через малое познается великое, и наоборот. В связи с этим возник новый стиль пейзажного сада – абстрактный сад. Глубина понимания символики сада зависела только от зрителя, его внутренней жизни и уровня сознания. Такие сады по-другому называют философскими.

И еще одна немаловажная веха в истории японских садов – это появление в конце XVI в. чайной церемонии. Сад располагается перед входом в чайный павильон; идя по саду, человек очищается, настраивается – готовится к предстоящей чайной церемонии.

Существует множество классификаций японских садов. Автор рассматривает одну из них: по главенствующим компонентам сада. В сухих садах «главный герой» – камень или песок. Камни воспринимаются как скульптура, каждый имеет свое значение, свою символику, свое место. Можно сказать, что у каждого камня есть свое «лицо», «характер». Японцы выделяют по этим характеристикам огромное количество камней. Искусство расстановки камней – су-тэнси – главное в создании сада. Композицию сада определял главный камень с двумя меньшими. Они образовывали триаду по аналогии с триадой божеств в буддийском храме.

Сады, где основным элементом стала вода, называются садами воды. В них вода может быть представлена ручьем, прудом, водопадом. Водопад всегда был одной из самых любимых деталей сада. В руководствах по устройству садов описывается десять видов водопадов. Например, водопад «падающий нитью», водопад «скользящий по камню» или «падающий, как полотно».

Есть особый вид сада – сад мхов. Здесь сочетаются плоскости, покрытые галькой и заросшие мхами. Главное здесь – это сочетание разных фактур поверхности и разных оттенков зелени.

Существуют каноны построения японского сада; главный из них – асимметричность: не допускалось повторения размеров, линий, параллельности композиции. Несмотря на это садовник был свободен в своем творчестве, о чем свидетельствует разнообразие садов, известное всему миру. Но самое интересное то, что творчество заключалось не только в создании сада, но и включало в себя восприятие сада посетителями. Оно дополняло жизнь сада, давая новые горизонты для его понимания.

По горной тропинке иду.
Вдруг стало мне легко.
Фиалки в густой траве!

    Мацуо Басё
Понятие сада в Японии не связано со временем создания конкретной формы из конкретного материала, а относится к священному в саду – к его идее, символике, божественному, для которого сад стал пристанищем.

    С.Г.

Литераторы и «искусство жизни» XVIII века[10 - Зыкова Е.П. Литераторы и «искусство жизни» XVIII века // Зыкова Е.П. Литературный быт и литературные нравы Англии XVIII века: Искусство жизни в зеркале писем, дневников, мемуаров / РАН. Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. – М., 2013. – С. 3–18.]

    Е.П. Зыкова

В конце XVII в. в Англии закладывались основания новой буржуазной цивилизации, цивилизации Нового времени. Формировались ее понятия, ценности и идеалы. Заметно менялись и социальные условия существования писателя и литературы. Расширение читающей публики за счет среднего класса, появление первых нравоописательных, а затем и литературных журналов, обсуждение литературной продукции в прессе, формирование литературных кружков и партий, обсуждение литературных тем в кофейнях и клубах создавали литературную среду, в которой писатель переставал быть одиночкой и должен был найти и утвердить за собой свое место в литературном сообществе. Эти процессы способствовали профессионализации литературного труда. Фигура мецената постепенно уходила в прошлое. В середине XVIII в. писатель, как правило, уже зависел от издателя, т.е. от книжного рынка.

В эпоху Просвещения происходит радикальное обмирщение культуры, что означает, в частности, перемещение роли «учителя жизни» от священника к писателю и философу. Осознавая свое новое положение «учителя жизни», литераторы испытывают особый интерес к основополагающим проблемам жизни и смерти, проблемам философским и моральным. Эти проблемы волнуют литераторов не только в творческом, но и в жизнеустроительном плане.

Изменения в мировоззрении, которые несла просветительская идеология, были радикальны. Однако в Англии (особенно по контрасту с Францией) они совершались на протяжении XVIII в. последовательно и постепенно, без революционного взрыва. Этому, во?первых, способствовало то, что буржуазная революция была уже в прошлом, и страх перед возможностью общественного хаоса, порожденного гражданской войной, не был забыт и побуждал к осторожности и поиску компромиссов. Во?вторых, само англиканское вероисповедание вследствие своего рационализма постепенно эволюционировало в сторону все большего обмирщения, превращения в моральное назидание. Благодаря этому новое интеллектуальное движение не породило такого колоссального разрыва между христианством и Просвещением, как во Франции XVIII столетия. С окончанием эпохи Реставрации в моду вновь входят семейные добродетели, светская свобода нравов уступила место новым правилам разумности, естественности и благопристойности.

Английскую культуру первой половины XVIII в. принято именовать «августинской». Это понятие включает в себя и социально-политическую составляющую (сопоставление Англии с Римом эпохи императора Августа, набиравшим мощь после разрушительной гражданской войны), и эстетическую (ориентацию авторов на авторитет Горация, Вергилия, Овидия).

Августинская культура ориентировала человека на достижение счастья, однако предупреждала, что его можно добиться только на путях добродетели. Она сохраняла преемственную связь и с христианской, и с гуманистической традицией, видя идеал в исполнении своего нравственного долга и разностороннем развитии творческих способностей личности. Однако в век, когда личность стала рассматриваться в контексте жизни общества, когда особенно высоко стала цениться культура общения, гуманистический идеал был переформулирован: совершенство – это одинаково успешное и творческое исполнение личностью всех предложенных жизнью ролей: частных (мужа, отца семейства, друга) и общественных (члена своего сословия, гражданина).

Жизнь стала восприниматься как творческий процесс. Если в эпоху христианского Средневековья жизнь представлялась служением, то в эпоху перехода к Новому времени она стала пониматься как творчество. В связи с этим для писателей одним из кардинальных вопросов становится вопрос о соотношении жизни и творчества. Коль скоро автор публикует свои произведения, его собственная жизнь также становится в какой?то мере достоянием критики и публики. И читатели, и критики ожидают от автора, что его произведения и его собственная жизнь будут гармонизировать друг с другом.

Богатый материал, позволяющий проследить эволюцию представлений, моральных требований и идей в сознании английских литераторов, дает документальный материал. XVIII век был в Англии временем расцвета документальных жанров: биографий и автобиографий, апологий и мемуаров, писем и дневников, записок путешествий и анекдотов об известных личностях.

Эпистолярный стиль, принятый в аристократических кругах английского общества XVIII в. сложился под влиянием знаменитых писем мадам де Севинье. Среди поклонников ее манеры в Англии были такие известные мастера эпистолярного стиля, как лорд Честерфилд, Томас Грей, Френсис Берни, Хорес Уолпол. Стиль писем мадам де Севинье тесно связан с салонной культурой XVII в.: они представляют собой письменный аналог салонной беседы.

Страсть XVIII в. к общению породила новую гибридную разновидность жанра – дневник в письмах. Один из первых образцов его – письма Свифта, день за днем повествующие о больших и малых событиях его жизни.

Издавать свою переписку английские литераторы начали именно в XVIII в. Первым, кто это сделал, был Александр Поуп.

Классическая в своей основе концепция гармоничных взаимоотношений страсти и разума характерна для августинской культуры. Однако в произведениях английских авторов XVIII в. можно проследить постепенный отход от этого культурного идеала – сначала в сентиментальной апологии человеческой природы как она есть, культе естественной симпатии и добросердечия, а затем в формировании собственно просветительской моральной теории «разумного эгоизма», основывающегося на принципиально иных, прагматических представлениях.

    Т.А. Фетисова

Теория и история словесных форм художественной культуры

Фридрих фон Гарденберг (Новалис). Вера и любовь, или Король и королева[11 - Ф. фон Гарденберг (Новалис). Вера и любовь, или Король и королева // Эстетика немецких романтиков. – М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив: Университетская книга, 2014. – С. 7–16. – (Серия «Humanitas»).]

Немецкий прозаик и поэт Фридрих фон Гарденберг (Hardenberg) писал под псевдонимом Новалис. Он родился в 1772 г. в Обервидерштедте (графство Мансфельд, Тюрингия) и происходил из старинного дворянского рода. Фридрих получил разностороннее домашнее образование в духе религиозного сектантства. В 1790 г. Ф. фон Гарденберг изучал философию у И.Г. Фихте (1762–1814) в Йенском университете, а в 1791–1793 гг. он изучает право в Лейпциге и Виттенберге. Новалис входил в круг немецких романтиков (братья А. и Ф. Шлегели, Л. Тик, Ф. Шеллинг и др.). Он является автором «Цветочной пыльцы», «Гимнов к Ночи», незаконченного романа «Генрих фон Офтердинген», повести «Ученики в Саисе», «Духовных песен» и др.

Новалис (Фридрих фон Гарденберг) скончался от туберкулеза в марте 1801 г., не дожив до тридцати лет. Его сочинения были изданы посмертно в четырех томах.

Цикл фрагментов Новалиса «Вера и любовь, или Король и королева» впервые был опубликован в одном берлинском журнале без указания имени автора. А написал его Новалис весною 1798 г. Реферируемая публикация состоит из предисловия и 37 фрагментов. В них излагаются идеи семьи, общества, утопический образ государя и государства. В предисловии Новалис заявляет, что об этих предметах вовсе не следует говорить или писать на латыни. Нужно говорить на общепринятом языке, но так, «чтобы понимал тебя лишь тот, кому надо» (с. 7).

В начальных фрагментах сказано, что немцам следовало бы изобрести страну, доставляющую «удовлетворение уму и сердцу» (с. 8). Король по рождению, считает Новалис, лучше короля провозглашенного, поскольку даже самый хороший из людей не вынесет подобного возвышения, не переменившись внутренне. У рожденного же королем голова не закружится, положение не перевозбудит его. «Король – прочное начало жизни в государстве; он – то же самое, что Солнце в планетной системе. Вокруг него творится высшая жизнь государства – атмосфера света» (с. 9). Королевский трон немыслим без этикета, причем этикет естественный прекрасен, а этикет выученный, модный, искусственный совершенно отвратителен, уродлив.

Каждый гражданин государства есть его служащий, но нельзя называть короля первым слугою государства, ибо король не гражданин и не служит, он является идеальным человеком. «Король исподволь уподобляет себе множество своих подданных» (с. 10).

Государство должно быть зримо во всем, а каждый в нем живущий должен быть отмечен как его гражданин. Дабы сохранить государство, следует придать ему наиболее возможный индивидуальный облик. Далее Новалис пишет, что король немыслим без республики, а республика – без короля, так что король и республика нерасторжимы. «Подлинный король будет республикой, подлинная республика будет королем» (с. 11). Новалис считает, что люди, выступающие против государей, за выборы, муниципалитеты и собрания выборщиков суть жалкие филистеры «с пустой головой и бедным сердцем» (с. 11).

Что касается королевы, то у нее круг деятельности домашний, воспитание младенцев, соблюдение семейных нравов. А в государстве королева заботится о бедных и больных, особенно о женщинах. Поэтому ей следует иметь собственную канцелярию. «Кому же защищать оскорбленное достоинство женщины, как не королеве?» (с. 12). Если королева будет образцом благопристойной женской привлекательности, то повысится благопристойность народа. Король и королева должны облагораживать умы. Королевский двор – это образец дома. «Двор должен быть классическим примером частной жизни в большом масштабе» (с. 12).

Новалис сожалеет о том, что в большинстве европейских королевских дворов «не встретишь и проблеска хорошего вкуса» (с. 13). Он полагает, что «в спальне каждой благовоспитанной женщины, каждой заботливой матери, в спальне ее дочерей должен был бы находиться портрет королевы» (с. 13). Так жизнь королевской четы, сплетаясь с домашней и общественной жизнью людей, рождала бы патриотизм. Молодые люди должны были бы принимать для женитьбы девушек, предлагаемых королевой.

Король и королева, по мнению Новалиса, «охраняют монархию лучше двухсот тысяч солдат» (с. 14). Но Пруссией после кончины Фридриха Вильгельма I[12 - Он умер в 1740 г. – Прим. ред.] начали управлять по-фабричному. Политики стали думать, что необходимо такое государство, в котором государственная корысть сочеталась бы с корыстью подданных. Такую политику Новалис называет «квадратурой круга», ибо грубая корысть безмерна, не поддается систематизации. «Она не дает ограничить себя» (с. 14).

Удел честного человека, по Новалису, есть прочное счастье. Таков же удел честного государства. Прочный человеческий брак зиждется на любви в сердце и в уме, а государство, по мнению Новалиса, есть не что иное, как брачное сочетание людей. Вера в благородную простоту жизни короля, вера в любовь счастливой королевской четы «оказала бы самое благотворное влияние на нравственное развитие лучшей части прусского юношества, и тогда исполнилось бы заветное желание короля – стать подлинным реформатором обновленной нации» (с. 15).

Новалис заканчивает фрагменты «Вера и любовь…» выражением надежды на вечный мир и на вдохновенный рассказ о детских и девичьих годах жизни королевы, которые, как он надеется, будут похожи на юность Наталии из романа И.В. Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера», ибо «идеалы непременно должны быть похожи друг на друга» (с. 16).

    И.Л. Галинская

Льюис Кэрролл-математик

    И.Л. Галинская

Английский писатель Льюис Кэрролл, автор знаменитых сказок для детей об Алисе в Стране Чудес и в Зазеркалье, по профессии был математиком.

Чарлз Лютвидж Доджсон (Charles Lutwidge Dodgson) родился 27 января 1832 г. в деревне Дэрсбери графства Чешир. В 1843 г. его семья переехала в деревню Крофт, неподалеку от города Ричмонда (графство Йоркшир), там Чарлз учился в школе. В 1852 г. он поступил в колледж Крайст-черч Оксфордского университета, где получил степень бакалавра, а затем – магистра, и стал преподавателем математики. Первое свое сочинение «Алгебраический разбор Пятой книги Эвклида» Чарлз Доджсон публикует в 1858 г. под псевдонимом «преподаватель колледжа». В 1860 г., уже под собственным именем он издает «Конспекты по плоской алгебраической геометрии».

В декабре 1861 г. Чарлз Доджсон был посвящен в сан диакона Оксфордским епископом. Летом 1862 г. во время лодочной прогулки Чарлз Доджсон рассказал дочкам ректора университета Лидделла сказку о девочке Алисе. Вскоре он начинает работать над рукописью этой сказки, и в 1865 г. в издательстве «Oxford University Press» выходит из печати волшебная сказка о приключениях девочки Алисы. Перед публикацией автор обсудил с приятелем вопрос о псевдониме. Выбор пал на имя «Льюис Кэрролл», которым он затем стал подписывать все свои художественные произведения. Это «Приключения Алисы в Стране Чудес» (1865), «Фантасмагория и другие стихи» (1869), «Сквозь зеркало, и что там увидела Алиса» (1871, или «Алиса в Зазеркалье»), поэма «Охота на Снарка» (1876), сборник загадок и игр «Словесные звенья» (1878), сборник «Стихи? Смысл?» (1883), романы «Сильви и Бруно» (1889) и «Заключение “Сильви и Бруно”» (1893).

К теоретическим трудам ученого математика Чарлза Доджсона относятся следующие работы: «Сведения из теории детерминантов» (1866), «Элементарное руководство по теории детерминантов» (1867), «Эвклид и его современные соперники» (1879), «Принципы парламентского представительства» (1884), «Восемь или девять мудрых советов о том, как писать письма» (1890), «Символическая логика» (1896). Чарлз Доджсон собирался написать книгу «Простые факты о квадратуре круга», но имеется только предисловие к ней, книга осталась ненаписанной.