Холодная вечность

– Смеёшься? Я же местная. Конечно, пью.

– Ну тогда я налью, а ты пока честно расскажи, чем я обязан твоему появлению.

Соболев уже немного успокоился, поэтому смог сходить за вторым стаканом сам. А если бы у него так и стоял? Хорошо бы он выглядел, отправляя гостью в шкафчик за посудой. Костя налил в два стакана самогон. В этот раз не до половины, а примерно на два пальца. Протянул Наде, галантно пододвинул поближе к ней тарелку с бутербродами, сделал приглашающий жест и поскорее замахнул в себя алкоголь. Его, кажется, уже начало отпускать, а он ведь так хотел расслабиться. Надя спокойно выпила налитое, со знанием дела закусила, стряхнув лук с бутерброда с салом. Улыбнулась, и начала откровенничать.

– Ты только не подумай ничего такого, но такие гости в наших краях – явление редкое. Я ещё утром тебя заметила. Когда журнал у Семёна забирала. Ты, наверное, гулял вот с ним. – девушка кивнула головой на Гэри, который не обращал на неё вообще никакого внимания. Может, он знал всех местных, был к ним привычный и не реагировал? – Ну, я подумала: «какой симпатичный молодой человек. Не то, что наши колхозники». Догадалась, что раз ты гуляешь с Петиной собачкой, значит гостишь у Пети. В общем, жизнь тут ужасно скучная. Летом ещё можно собраться, попеть, потанцевать даже. А как похолодает, так и вовсе тоска.

– Но можно же съездить в райцентр. Там очень прилично и цивилизовано, я был не далее, как сегодня. Кинотеатры, торговые центры.

– А с кем? Не с кем, понимаешь? Ну, я и подумала: пойду, схожу на разведку. Кто ты, что ты. С кем ты, в конце концов. Ты же мог и с женой приехать, ну, или с подругой. Прогулялась. А ты смешной… Ладно, ставни не закрыл – ты ж из города, да небось из самой Москвы. Там ставней нет. Так ты ведь и шторы не задернул! А на улице стемнело…

Соболеву, живущему в квартире на восьмом этаже, и правда в голову не пришло закрывать ставни, или хоть шторы. Он просто не сделал этого, потому, что не было такой привычки: кто может заглянуть к тебе в окно на восьмом этаже? А ведь Надя права. Он был как на ладони у любого проходящего мимо, окна кухни благополучно выходили на улицу.

– Хех. И что же ты увидела?

– Что ты сидишь и глушишь самогон в одно лицо. – Счастливо засмеялась Надя. – И я решила зайти, узнать: может тебе компания нужна?

– Да я как-то об это и не думал… – Соболев нахмурился. Кивнул головой в сторону Гэри, дрыхнущего у печки. – Вон моя компания.

– Если я мешаю, я могу уйти. – С вызовом сказала Надя, продолжая улыбаться. А улыбалась она не просто так. Ох, как недвусмысленно улыбалась девушка Надя. Соболев задумался на минуту. Ну, и что он теряет? Девушка, наверняка, живая. Может потрогать её руку? Тёплая, или нет? Ну почему, почему Пётр не просветил его, кто в деревне жив, а кто мёртв?! Какая ему разница, всё равно ведь уехал? А Соболеву теперь думай тут, страдай, голову ломай. Что за мотылёк залетел к нему на огонек. Хотя, наверняка он зря заморачивается. Девушка молодая. Вон как глаза горят! Надо ещё выпить…

– Ну, что ты. Уходить не надо. За кого ты меня принимаешь, девушку среди ночи на мороз выпроваживать?

– Там нет мороза! – захохотала Надя. – А вот когда шарахнет, посмотрю я на тебя, на Москвича. Вы про такие морозы в своей столице и не слыхивали.

Дальше всё было легко и просто. Они, смеясь и болтая, допили поллитровку самогона, самого вкусного из всех сваренных самогонов, дай Боже Петру доброго здоровьица и долгих лет жизни. Пока Соболев выходил курить, – а он покуривал по пьяни, ничего не мог с собой поделать, – Надя споро убрала со стола остатки трапезы, вымыла всю посуду, а воду слила в ведро под умывальником. Настоящая, русская, деревенская баба, которая просто выглядит, как гламурная красотка. Соболев зашёл в дом в тот момент, когда она снимала своё кашемировое пальто с крючка. Улыбаясь, протянула его Соболеву, чтобы помог надеть. Костя надел на девушку пальто, и крепко обхватил её руками, обнял, обернул, вместе с кашемиром. Гулко бухало сердце. Соболев не понял, как она вдруг оказалась к нему лицом, но мгновение спустя он уже целовал Надины губы, щёки, шею. Она покорной волной изгибалась в руках, обнимала в ответ, прижимала к себе его плечи, голову, губы. Соболев не помнил, как они оказались в комнате, как остались без одежды. От всей этой сумасшедшей ночи у него осталось ощущение прекрасной манящей бездны, наполненной тёмной водой. Он тонул в ней, выныривал на секунду, чтобы ухватить кусочек воздуха, и снова погружался. Захлебывался, стонал, терялся в темноте, и снова выныривал. Бездна казалась бесконечной. Какой и должна быть. Без дна.

Сквозь сон Соболев слышал ворчание алабая на кухне. В комнату Гэри не заходил. Проявлял тактичность, наверное. Костя хотел посмотреть на часы, и обнаружил, что на руке лежит чья-то голова. И тут же пронзило осознание минувшей ночи. Какой она была. Нежной, страстной, волшебной. Наваждение, а не ночь. Соболев аккуратно вынул руку из-под Надиной головы, увидел стрелки на одиннадцати и на трех. Не понял, одиннадцать сейчас, или три. Пьяный он ещё, что ли. Алабай заглянул одним глазом в комнату, Соболев уже понял, что он любит коситься из-за двери, как шпион. Тут же проснулась совесть: собака-то, наверное, в туалет хочет. Придётся вставать. Тихо, стараясь не разбудить девушку, Соболев встал, на цыпочках прошёл в кухню и попытался обуться. Его качнуло к стене. Точно, не протрезвел ещё. Что удивительно. Ему казалось, весь алкоголь должен был раствориться в крови той температуры, которая кипела в нём этой ночью. В чём дело? То ли он просто давно не был с женщиной, то ли женщина оказалась чудо как хороша в постели, и подходила именно ему, Соболеву, как крышка от кастрюли? Гэри уже в нетерпении постукивал лапой по порогу, а Соболеву вдруг безумно захотелось холодного пива. И чего не купил, дурак? Набрал всякой ерунды: кексиков, соков, соусов. А пива на утро не купил. Алкоголиком он не был. Но вот этот закон подлости… в Москве, даже если перепьешь, с утра не хочется пива потому, что вот оно. Руку протяни, и магазин. И ассортимент такой, что глаза разбегаются. А тут до ближайшего пива пятнадцать километров: пять по лесу, десять по трассе. Немудрено, что так далеко висящий плод так сладок. Тьфу! Что за бред лезет в голову?

Соболев сходил в туалет, причём внушительно заявил Гэри, что, если ему приспичило – пусть делает свои дела в огороде. Вот такая ситуация, на улицу Соболев пока идти не может. Своенравный пёс смирился, и пошёл метить кусты малины в глубине огорода. Костя дождался пса, и пошёл в сторону дома. На пороге мялся сосед Володя. Соболева как громом стукнуло: а он что тут делает? Заглядывал ли в дом? Видел ли Надю в его кровати? Нет, кровать, конечно, не его, а Петра, но временно-то его. И почему собака не лает, когда чужие во дворе? И зачем вообще такая собака? И миллион мыслей в секунду, в общем. Соболев кашлянул. Володя обернулся.

– А я стучу-стучу. Вчера ты поздно, слышал, приехал. Не пошёл уже к тебе. Поздравляю с покупкой. – Вова мотнул головой в сторону машины. – Ты сигареты купил? Или забыл?

– Фуух. Если честно, ты напугал меня. Сигареты. Точно! Можешь тут подождать? Я вынесу.

– Не вопрос, подожду.

Соболев по-быстрому вынес распечатанный блок. Дверь пришлось закрывать под носом у соседа, чтобы не видно было того, что в доме. У порога, например, лежали Надины белые сапоги. Зачем Володе это видеть?

– Слушай, я одну пачку распечатал вчера. Иногда я курю. Я её себе оставил, ничего?

Володя многозначительно щёлкнул себя по шее и подмигнул Соболеву.

– Да-да. У Пети отличный самогон. – Костю почему-то рассмешило, как Вова жестом спросил, пил ли Соболев вчера. Он стоял, и улыбался, как дурак.

– Так у нас в деревне у всех отличный самогон. Петин допьёшь – приходи, угощу своим. Сколько за сигареты должен?

– Да ничего ты мне не должен, перестань. Может и ты меня когда выручишь. – Соболев вдруг спохватился и стукнул себя по лбу. Зря, конечно. В голове загудело, перед глазами всё поплыло. – Слушай! А пиво у вас, случайно, никто не варит?

– Пиво? Пиво неее. Пиво никто не варит.

– Жаль…

– Кроме меня. – Володя пихнул Соболева и радостно заржал. Его развлекал этот заезжий мужичок, и, кажется, взаимно. Нет, он не был ему рад. Но было забавно, это точно. Хоть какое-то разнообразие.

– Ты серьёзно?

– Костя, разве такими вещами шутят? Пойдем-пойдем. Сейчас тебя и выручу, и ждать не придется.

Соболев не верил своему счастью. Вот только, не слишком ли он тут расслабился? Он же не бухать сюда приехал, не на курорт. Эх, ладно. Пива всё равно хотелось, да ещё как. Костя отодвинул подальше голос разума, и пошёл к соседу за пивом.

Взяв пиво, которое честь по чести лежало у соседа в холодильнике, Соболев поспешил домой. Ему очень хотелось посмотреть оборудование, на котором Володя готовил пиво, но очень не хотелось надолго оставлять в доме спящую малознакомую девушку Надю. Ночь кончилась, день неизбежно вступал в свои права и возвращал к реальности. Сказка осталась в ночи, а теперь, видимо, придется поговорить. Гэри, который вообще не понимал, что происходит – то посторонние ночуют, то в туалет на улицу не ведут, отправляют в огород, а то вдруг пошли в чужой дом – укоризненно качал головой, и хвостом следовал за Соболевым повсюду. Костя бы и рад поговорить с псом, это казалось наименее энергозатратным делом из всех предстоящих. Но, сейчас ему было не до Гэри. Надо было разобраться с Надей. Вот чёрт, он же даже не предохранялся! У него и презервативов с собой не было. Откуда? А ведь мог купить вчера в супермаркете. Да… знал бы, где упадешь.

В доме Соболев налил себе ледяного пива из литровой бутылки, быстро и жадно отхлебнул большой глоток, а оставшееся в бутылке засунул в холодильник. Сварил кофе, достал хлеб, сыр, печенье, и пошел в комнату.

–Надя… Просыпайся.

Девушка сразу открыла глаза и резко села на постели.

– Просыпайся. – глупо повторил Костя. – Завтрак готов.

– Ааа. – потянулась девушка. – Типа, ешь и выметайся?

– Для начала, пойдем поедим и поговорим. Заодно.

– Хорошо. Сейчас, оденусь.

На кухню Надя вышла на удивление свежей и бодрой. Как будто и не она пила с ним самогон полночи, а потом предавалась греху несколько раз без перерыва. Хотя… ей лет двадцать пять, наверное. Преимущества молодости налицо. Кофе Надя не захотела. Зато с удовольствием выпила стакан пива залпом. Пива Соболеву было отчаянно жалко. Но как откажешь? И что теперь? Идти к Володе за второй бутылкой?

Итак, пиво было выпито, закуска съедена, а Соболев, не поднимая глаз от бокала, толкнул длинную нудную речь о том, что приехал пожить отшельником, ни в какие отношения вступать не планировал, ночью ему было очень хорошо, просто прекрасно, но сейчас он хотел бы остаться один и продолжить свое затворничество, и так далее, и тому подобное, и стыдно пересказывать, в общем. Надя на протяжении рассказа сидела, не меняясь в лице, со своей дежурной улыбочкой. Она всё время улыбалась, Соболев уже привык. Он ждал от девушки какой-то обратной связи. Ждал и боялся. Опыт общения с дамами у Кости был весьма скромный. И уж тем более он никогда и никому не давал от ворот поворот. А вдруг она вскочит и убежит, обиженная и оскорбленная? А вдруг у неё дядя кузнец? И он придёт с мечом наказывать Соболева за то, что он обесчестил его племянницу? Или как? Надругался? Господи, что у него в голове.

– Костя, а ты не помнишь, о чем мы вчера за столом говорили, да?

Соболев ожидал чего угодно, только не этого. Он вылупил глаза на Надю, не забыв подумать, какой, наверное, у него идиотский вид.

– Ну, не помнишь, так и ладно…

– Я тебе что, жениться предлагал? – скривился он в усмешке.

– Да нет. Ничего такого. Ты всё больше вопросы задавал. Странные. Ну, я имею в виду, странные для человека, который приехал пожить отшельником. – Надя посмотрела в окно, почесала нос, заглянула в пустую кружку и вскочила на ноги. – Ладно, Кость. Я всё поняла. Вообще без претензий. Если что, мой дом второй от дороги. Надумаешь снова напиться – заходи в гости. Чай, затворничество-то не мёд, да?

А дальше всё было быстро и загадочно. Надя засмеялась низким грудным смехом, таким, что у Соболева случилась эрекция. Пока он удивлялся этому факту – эрекция от смеха, шутка ли – Надя, как ветер прошелестела до двери, мгновенно обулась и исчезла. Окна выходили на улицу. Она должна была пройти мимо окна. Наверное, и по улице она не прошла, а пролетела, прошуршала и растворилась в воздухе. Фея, а не девушка. Фея, подарившая Косте ночь любви. Без дна. Колдовскую бездну, а не ночь.

Костя думал пойти к соседу за пивом. Не в наглую, а предложить заплатить, например. Но его вдруг так потянуло в сон, что сил хватило только дойти до двери и накинуть крючок. Учёный рухнул на кровать, не раздеваясь, и отключился. И снился Соболеву сон. Чёткий, как явь. Будто сидят они с Петром за столом в кухне, а стол накрыт также, как перед приходом Нади. И вся обстановка, и атмосфера, – всё повторяет вчерашний вечер. Только вместо улыбающейся девушки напротив Соболева сидит хозяин дома. Рекой льётся самогон цвета апельсина, неспешно течёт разговор.

– Ты думаешь, я уехал, потому, что сестра попросила?

– Да вовсе я так и не думаю.