Под прицелом

То ли от скуки, то ли забыв о страхе, я решаюсь спросить:

– Меня убьют?

Нет ответа. Он даже глаз не отрывает от книги, но я внимательно слежу за ним и вижу, что читать он перестал – глаза уже не бегают от строчки к строчке, а замерли на одном месте.

– Когда? – спрашиваю снова, хотя надежды получить ответ уже нет.

Вероятно, он просто выполняет приказ. И сейчас этот приказ – охранять.

От кого? Если ночью я не сбежала, то уж теперь, с больной ногой – тем более.

Я больше не говорю ни слова, и парень вновь погружается в чтение.

Прислонившись к шершавой стене сарая и запрокинув голову, я закрываю глаза и считаю овец. Вот бы уснуть.

На какое-то время мне даже удаётся выпасть из реальности, а потом опять звучит гонг – у арвенцев обед.

Переводчик уходит, потом возвращается. Он несёт железную плошку и кусок хлеба в одной руке и алюминиевую кружку – в другой.

Молча ставит передо мной и садится за чтение. Снова.

Я смотрю на всё это и не прикасаюсь. Какая-то липкая каша в тарелке – похожа на переваренную овсянку. В кружке вода. Вряд ли кипячёная. Наверное, из озера. Уважение внушает лишь кусок хлеба, и я с удовольствием набросилась бы на него, но не могу. Гордость сильнее голода.

Через минуту парень отрывается от книги, долго смотрит на меня и произносит:

– Ешь. Не отравленное.

Я смотрю на него, потом на тарелку – всё это с видом презрения.

Нет, не буду. Лучше умру.

– Нельзя заранее смиряться. Нужно хоть что-то делать, – неожиданно произносит он, и я смотрю на него полным удивления взглядом.

Он, кажется, тут же понимает, что сказал лишнего, и вновь утыкается в книжку.

А я, подумав, всё же решаюсь попробовать пищу, которая не внушает доверия и не возбуждает аппетит. Но есть что-то надо. В желудке уже больше суток ничего нет.

Каша на вкус противная. Хоть бы соли добавили. Но всё-таки это еда, и я глотаю, не жуя.

На «десерт» у меня хлеб с водой – и я смакую с большим удовольствием, стараясь растянуть это мгновение.

Несмотря на то, что еда почти безвкусная, желудок насыщается. И тут же хочется в туалет. Интересно, он знает такое русское слово?

Пересиливая себя, произношу:

– Мне надо в туалет.

Он смотрит на меня, потом забирает пустую посуду и уходит.

Что? Я должна сейчас сходить под себя, пока его нет?

Но если придётся терпеть ещё час, так и будет.

Переводчик возвращается прежде, чем я решаюсь на что-либо, отвязывает меня, и я впервые чувствую к нему благодарность. Всё-таки не придётся унижаться ещё сильнее.

Деревянный туалет находится за домом, который я за минувшие сутки уже изучила взглядом вдоль и поперёк. Парень охраняет снаружи. Я быстро делаю свои дела и выхожу. Иду впереди, он сзади. Опять появляется мысль сбежать, но куда?

Меня привязывают, и когда он берётся за ноги, я прошу:

– Может, не надо? Я всё равно никуда не смогу сбежать, мне больно.

На секунду его руки замирают, но потом он всё же заканчивает своё дело и занимает место сторожа.

Ещё полчаса мы проводим в молчании. Книгу он больше не достаёт, просто сидит, прислонившись спиной к сараю и глядя прямо перед собой.

Какое-то время я рассматриваю его, почти не таясь. Потом мне это надоедает, и я занимаю ту же позу, что он.

– Как тебя зовут? – вдруг доносится до меня его голос.

Он всё так же сидит и даже не повернул головы в мою сторону.

Я задумываюсь над ответом. У меня три варианта: не говорить ничего, соврать или сказать правду. Я выбираю последнее.

– Екатерина.

Жду, что и он представится, но он молчит.

Больше мы не произносим ни слова.

А через час его сменяет другой парень. Я лишь спохватываюсь напоследок:

– А если я захочу в туалет, как ему объяснить?

Подумав несколько мгновений, он говорит:

– Сделаешь так, – и ударил ребром одной ладони по другой. Потом на арвенском объяснил тому парню, что это значит. Тот кивнул и занял своё место. Тоже с книгой. Какие они тут все умные и образованные!

Желудок наполнился едой и успокоился. Рана уже не саднит, и мне удаётся уснуть. К ночи снова становится голодно, но больше еды мне не приносят, приходится довольствоваться тем, что есть. Я без сил засыпаю снова и думаю напоследок о том, что уснуть и не проснуться – всё-таки лучший вариант из возможных.

Глава 6

Я просыпаюсь от холода. Вокруг темно и почти ни звука.

Дёргаюсь, чтобы сменить положение тела, и парень рядом, который тоже спит рядом, но на расстоянии (наверное, чтобы я не убила его ненароком), тут же открывает глаза и включает фонарь.

Я вижу, что это опять переводчик.

Обхватываю себя руками и отворачиваюсь от него.