Проданный путь

– Тогда, великая патронесса, ты должна помнить, что я ни разу не брал платы за свои услуги.

– Да, это так. Ты удивил магистров трагила-сай, ведь всем остальным ты продаёшь учеников, всему космосу известно о твоей корыстной натуре.

– Моя жадность, госпожа, не сделала меня богаче. Как видишь, я всё тот же нищий бродяга. И я искренне уважаю клан трагила-сай…

Ещё долго Джари Дагата рассыпается в похвалах, но вскоре патронессе надоедает слушать лживые речи и смотреть, как гуляет усмешка на губах Продавца путей. Она встаёт во весь рост и становится гораздо выше контийца и бродяги Джари. Порыв ветра уносит чёрный плащ трагила, а под ним – самое невероятное платье, что доводилось видеть Гилберту Мэгану. Оно сшито и склеено из скелетов мёртвых рыб, из сухих листьев разной формы, из чужих волос и украшено минералами разных миров, самый крупный из них – нефритовый стержень, редкий даже для Саркасса. Ветер срывает части платья, и, падая в почву, они прорастают лишайниками и мхом; в воде, что осталась от волны, зарождается жизнь. Она так величественна, что Гилберт готов отдать за неё жизнь, и, несмотря на холодный взгляд и преклонный возраст, сила патронессы заставляет думать о ней, как о желанной женщине.

– Ты пришёл получить плату, Продавец путей!

– Нет, госпожа. Только просить о небольшой милости.

– Для юноши, чистого сердцем, что всё ещё стоит на коленях и не смеет поднять голову?

– Да, патронесса.

– Что ж, я приму его в ученики. Ты ни разу не ошибался, Джари Дагата, и…

– О, нет, госпожа. Его судьба не принадлежит трагила-сай. Посмотри в его сердце и увидишь.

– Да, кажется, он отравлен твоими легендами, бродяга. Так чего же ты хочешь?

– Задать вопросы, госпожа и получить честные ответы от клана трагила-сай.

Он склоняется в нижайшем поклоне и бормочет о мудрости трагилов и их магической силе, о благосклонности богов и великом сиянии повелителя мистерий Меродаха. Патронесса знает, что это всего лишь лесть, но не перебивает Джари Дагату. Она одна из немногих, кто опасается Продавца путей. Иногда она слышит обрывки мыслей бродяги, и в них нет ничего человеческого, как и в его старом теле притворщика. Однако она не доверяет себе целиком, и это делает её слабой. Иначе она бы мгновенно уничтожила колдуна, что рядится под немощного бродягу, если бы смогла.

– В эти сутки, когда три луны выстроились в ряд, каждый может задать вопросы магистру трагила-сай и получить правду в ответ. Но времени совсем мало: скоро придёт гигантская волна, которая сметёт всё живое с поверхности Трага. Это очищение, которое получает планета. Для вас волна смертельна.

– Не беспокойся, трагил, – говорит Джари Дагата, он выпрямляется, и в его голосе звучит неожиданная сила, – я договорился с Трагом. Волна подождёт. Я удалюсь, чтобы не мешать вам.

Он уходит, низко поклонившись, но никакого смирения или уважения в этом жесте нет, скорее холодное равнодушие. Гилберт Мэган не видит лица Джари и смеет поднять голову, лишь когда патронесса обращается к нему:

– Поднимись, юноша, и посмотри на меня.

Она медлит, ожидая волны, которая унесёт два трупа, но волны нет, словно планета уснула. Стоит невероятная тишина, звёзды на небе столь ярко светят, что ночь похожа на сумерки. Патронесса читает память Гилберта Мэгана, как открытую книгу, но не находит там ничего, кроме банальной истории контийца. С интересом она узнаёт о мире Земля и планете Саркасс, нефритовой горе и о том, как Продавец путей вырастил в пустыне дерево из своего посоха. Все эти факты не могут объяснить, почему Птах обратил свой взор на двух жалких существ, вообразивших себя всемогущими. Её вопросы роятся, как рассерженный улей, но ответа нет. Зеркало перед ней показывает контийскую военную базу, танк Гая Мэгана, Змея и дождь в пустыне, но это не те ответы, которых ждала патронесса. Она думает о том, как заглянуть в мысли Джари Дагаты, но зеркало опять мутнеет, и в нём ничего не видно.

– О чём ты хотел спросить магистра трагила-сай?

– Я хочу знать, может ли в этом мире быть антиривайр? – Гилберт встаёт с колен, в которые впились острые камни. Но всё равно ему очень далеко до патронессы, которая стоит на фиолетовом плато, что выше всего на Траге, – там даже не летают птицы. Дотянуться до неё нет сил, но Гилберт пытается. С платья патронессы срываются сухие листья и больно бьют контийца по лицу. Ветер рвёт волосы, и где-то на тёмном горизонте собирается чёрная волна, несущая смерть.

– Всё может быть. Этого я не знаю, юноша. Кто возьмётся опровергнуть или подтвердить то, о чем ты говоришь?!

– Что вы знаете о них?

– Один магистр из нашего клана видел Синюю Спенту, великую пророчицу и мученицу. Она говорила о том, что знала существ, в венах которых течёт не кровь гуманоидов, а энергожидкость урождённых на Антириве. Эти существа на четверть антиривайры, но могут ли они поглощать чужие души – неизвестно. Впрочем, я бы не стала доверять Синей Спенте, ведь она пленница светового шара, который находится на Дне миров. Как нужно было согрешить, чтобы стать рабой самого низшего уровня?

Гилберт едва сдерживает нахлынувшую радость. Слова Джари Дагаты подтверждаются. Только теперь он может признаться сам себе, что мало верил в легенды.

– Как мне найти Синюю Спенту, великая патронесса?

– На Дне миров ты не сможешь существовать, поэтому никак. Впрочем, есть один шанс. Говорят, в мире Гвал, царстве порока, есть портал на Дно миров, скрытый от простых смертных. Я бы не советовала тебе, юный контиец, искать ответы у Спенты. Она так занята своим несчастьем, что вряд ли будет отвечать.

– Спасибо, патронесса. Сколько я должен заплатить за твою информацию?

– Сегодня я здесь, чтобы отвечать на вопросы неофитов. Это традиция, платить не требуется.

– О! Тогда я ещё хочу спросить о Тронне и симбиотах Птаха, которого называют богом и…

– Прости, Мэган из мира Саркасс, но затмение кончилось, уже утро, и твоё время истекло.

– Я понимаю, госпожа. Может быть, я могу оказать вам, великая патронесса, какую-нибудь услугу или быть чем-то полезным?

Патронесса смеётся неестественно высоким голосом, её альт пугает ночь, и тьма рассеивается. Ветер раздувает её платье-колокол. Скелеты рыб обрастают плотью, сухие листья становятся скользкими водорослями, где рыбы плавают, как в воде. В её распустившихся волосах просыпаются совы, вылетают пчёлы из ноздрей, и в ногах скаты бьют электрическими разрядами. Патронесса гудит и жужжит жизнью, словно шар первородной энергии, а потом её плащ, что унёс ветер, возвращается, и она заворачивается в него, вывернув наизнанку: теперь она в красном плаще, на котором горит ярким огнём символ Меродаха солнцеподобного. Гилберт Мэган лишь на миг прикрывает веки, чтобы пауки, летящие на ветру, не попали в глаза, но, открыв, понимает, что патронессы больше нет на Траге. Насекомые, которые упали с её платья, зарываются в землю, начинают обживать долину Трага и размножаться в невероятном количестве, чтобы прожить ровно до прихода новой гигантской волны высотой в сто алмазных этажей, но и этого времени для них вполне достаточно.

Гилберт потрясён живым платьем патронессы. Кажется, всё это сон. Как и говорил Джари, сон и реальность перепутались, и он уже не знает, где именно находится. Но вот эта наступающая волна совсем не похожа на грёзы, скорее на кошмар. Чёрная стена воды до самого серого неба. На неё можно смотреть очень долго, бежать бесполезно, спрятаться негде. Гилберт Мэган готовится к смерти, потому что волна совсем рядом, он чувствует, как заполнен влагой воздух, как шумит вода и как вздрагивает Траг, предвкушая очищение. Змея не видно, и, скорее всего, Джари Дагата бросил его здесь… Но что это? Прямо перед ним открывается гиперокно, небольшая воронка, бурлящая энергией, и рука бродяги хватает Гилберта за воротник контийской формы, чтобы втянуть на звездолёт. Волна жадно накрывает поверхность, но не находит гуманоида, которого наметила в жертву.