Проданный путь

Проданный путь
Ирина Никулина Имаджика

В космосе идет война великой контийской империи с отвратительными порождениями бога Птаха – симбиотами. Успех войны зависит от залежей нефрита на планете Саркасс. Юноша по имени Гилберт Мэган – сын владельца нефритовой горы – готовится вступить в войну и стать героем, когда к нему приходит бродяга Джари Дагата и предлагает совсем другой путь. Этот путь ведет к запредельной магии и планете проклятого бога Птаха, которая называется Тронн. Выбор есть всегда, только тот, чей разум спит, не помнит об этом…На волшебном Тронне всегда ночь, и в теплой лагуне живут разумные твари, жрецы всегда поддерживают священный огонь, даже тогда, когда весь космос свернут в нулевое пространство. А над Тронном горит солнце, внутри которого великий маг Птах творит свою реальность. Именно в этот мир и направляются двое бродяг: Гилберт Мэган и колдун Джари Дагата.

Ирина Никулина Имаджика

Проданный путь

ЧАСТЬ 1. Продавец путей

Глава 1

Миры Дальней волны творения, контийская империя, планета Саркасс, город Стальной Форт

Дождь плачет над Саркассом,

звёзды не светят над Саркассом,

жизнь покидает Саркасс,

потому что планетарный принцип,

дух Саркасса – Несару,

что есть Великая тайна,

умирает на Саркассе.

Наступает новый эон, эон мрака и невежества, и те, кто понимают, умоляют Зервана, повелителя времени, повернуть стрелки часов назад. Но Зерван не отвечает смертным, а Несару проклял свою планету, – так что есть причина вместе с дождём плакать над Саркассом.

Кто может, тот покидает этот мир, ибо нет ничего хуже, чем родиться в эон мрака и разрушения в мире, где производят орудия войны.

Саркасс ничего не замечает, он занят войной, победами, болью, производством оружия и торжеством, потому что этот мир принадлежит новому эону мрака. Стрекозы и бабочки покидают Саркасс, ставший пустыней, планета кажется им непригодной для жизни. В ответ Саркасс порождает формы, похожие на стрекоз, но снабжённые жалами, несущими смертельный яд. Саркасс захвачен контийцами, воинами молодой империи, претендующей на абсолютную власть в Живом космосе.

Стальной Форт, город контийской империи, одиноко стоит посреди мёртвой пустыни, если не считать станций разработок саркасского нефрита. Он – совершенство металлических форм, образец безупречной победы чистой логики, что принесли с собой солдаты Конта. В лучах закатной Гимиды его стальные шпили блестят как мираж золотого чертога, а блики играют, отражаясь от линз силовых установок.

Стальной Форт прекрасен для воинов Конта. Он похож на чудовище – каменного сфинкса, застывшего в прыжке. Стерилен, как нож хирурга, окружён непроницаемым силовым полем. Ничто чужое в воздухе, на земле или под землёй не сможет проникнуть в Стальной Форт, оплот порядка и чистоты помыслов.

Город производит нефритовые пушки, при помощи которых контийская империя сражается и побеждает мерзость космоса – отвратительных симбиотов Птаха, нарушающих законы жизни. Стальной Форт замкнут на себе и открывает врата в космос лишь для того, чтобы выплюнуть звездолёты, несущие на борту нефритовую смерть, или принять в свои недра корабли, вернувшиеся из боя. Стальной Форт – большой завод, штампующий орудия войны, шлифующий доблесть и честь своих солдат.

В центре его находится командная башня, выходящая в стратосферу, чтобы принимать волновые сигналы Конта. Так высока башня, что никто не осмелится подняться пешком на самый её верх. Есть ещё ангары – аккуратные стойла железных «хищников», военных звездолётов, и унифицированные бараки для отдыха солдат.

В каждом эоне ведутся войны – это закон Дальней волны творения. В этих войнах герои находят своё предназначение, воины совершенствуют дух и тело, правители учатся мудрости и политической гибкости. Эти войны не бессмысленны. Некогда ривайры использовали битвы, чтобы вырастить личности и стать совершенными, а магистры трагила-сай оттачивали навыки боевой магии; прочие воины учились быть стойкими и решительными. Но не сейчас.

Сражения в эоне мрака превратились в беспощадные бойни, где гибнут миллиарды существ, поражённые бессмысленным огнём, так и не раскрыв свои таланты. Невинные создания вовлекаются в сражения, чтобы стать пищей духа смерти. Сам Некроникус содрогается, принимая в объятия целые армии. Причины таких войн смехотворны, полководцы ослеплены жестокостью, орудия беспощадны, а солдаты кровожадны. Никто больше не удивляется, видя в космосе моря крови и горы костей. Таков эон мрака и таковы его адепты – контийцы, заражённые чистой логикой.

Сегодня в центре командной башни, зеркальном зале, слышен смех усталых воинов, играет музыка, звенят хрустальные бокалы. Здоровая раса празднует одну из побед над уродством Живого космоса – отвратительными симбиотами, порождением безумного гения Птаха. Контийцы беспечны и считают, что энергополе Стального Форта защитит их от любой угрозы.

Дождь плачет над их недальновидностью,

стрекозы смеются над их самоуверенностью,

и только Зерван, вращающий колесо времён,

печально усмехается: он точно знает,

что эон мрака только начался,

и неизвестно, что он принесёт тем, кто забыл богов.

Командир Стального Форта, сильный и умный воин, произносит речь, полную возвышенных уверений в будущей победе. И когда он на миг замолкает, чтобы поднять бокал за Конт, радостный смех и разговоры смолкают. Кажется, даже свет становится не таким ярким, а зеркала, в которых контийцы любуются собой, помутнели, словно сам Некроникус подарил им своё влажное дыхание смерти. В зале появляется бродяга.

Вид его безобразен: волосы не стрижёт и не расчёсывает, один глаз слеп, другой затуманен дымом остролиста, который незваный гость курит в зеркальном зале. На нём старая роба, грязная и оборванная, свисает чёрными нитями; штаны, протёртые до дыр, не скрывают босые ноги. А на суме, что перекинута у него через плечо, растёт плесень и грибок. Одна кисть бродяги заменена ржавеющим железным манипулятором, она опирается на гнилой сук, потому что пришелец хромает. Вокруг его головы вьются ядовитые стрекозы и мелкие мухи, которых никто никогда не видел на Саркассе. Их привлекает запах сладковатого остролиста, который запрещён на Саркассе под страхом депортации.

Для чистых и аккуратных воинов Конта этот бродяга – сущее наказание. Их глаза видят, но разум не может объяснить, как оборванец проникает сквозь силовой барьер, который не пропускает ни одной молекулы снаружи. Но тем не менее он появляется, когда его не ждут, и там, где не ждут совсем. Слышится тихий шёпот: «Опять здесь Продавец путей…» – и воцаряется молчание, которое не может преодолеть даже командир Стального Форта.

Появление этого гуманоида словно парализует солдат контийской империи. Есть те, кто вовсе не желают думать над загадкой бродяги, но есть и те, кто считает, что он не тот, за кого себя выдаёт. Если бы они могли спросить у тех немногих, кому Продавец путей предложил путь и кто покинул Саркасс и послал войну к дьяволу, чтобы ступить на путь самосовершенствования и мудрости, то услышали бы их особое мнение о бродяге.

Но те, кому он продал путь, никогда не возвращаются на Саркасс.

Командир Форта бросает бокал, и тот разбивается на тысячу осколков, с глухим звоном ударившись о зеркальный пол. Он не раз отдавал приказ арестовать бродягу как симбиотского шпиона, которым он, несомненно, и является. Сотню раз просил депортировать его за распространение дурмана «остролиста», но солдаты забывали приказы, как только встречались с взглядом единственного глаза бродяги. Они утверждали, что праведный гнев и величайшее презрение к оборванцу в тот миг так смущало их разум, что они забывали о приказе. Но все в Стальном Форте знают, что это неправда. Солдаты-контийцы сначала с жадным любопытством смотрят на пророка в лохмотьях, ждут его жестоких откровений, чтобы потом проклясть его и назвать слова бродяги бредом.

В полной тишине он ударяет палкой-посохом о зеркальный пол, и пол даёт трещину. Взмахнув руками, как крыльями, зловещим голосом говорит, обводя контийцев туманным взглядом:

– Пьёте разбавленный спирт, доблестные воины? Празднуете то, что кажется вам победой? Убиваете, чтобы ощутить жизнь? Стреляете по звёздам, что угрожают вам светом? Вы – жалкие создания, лишённые разума, а не солдаты. Мир, который вы отравили, умирает. Дух Несару покинул Саркасс, прокляв его на сто эонов вперёд. Скоро вы станете проигравшими, мёртвыми проигравшими. Но даже и в смерти вам не будет покоя: Средние миры закрыли все входы для смертных. Понимаете ли вы, жвачные животные, побеждающие лишь своё отражение, что это значит? Для вас лишь Дно миров станет последним пристанищем… И даже богам вы не сможете вознести молитвы, ибо Эшелон богов отвернулся от Конта.

Он ужасен, и от посоха разбегаются во все стороны блохи, крысы, пауки и многие неизвестные твари, которых никогда не видел Саркасс. Воины слушают его с ужасом, но вскоре чистая логика побеждает, и они предпочитают не верить словам бродяги. Кто-то нетерпеливо бросает фразу-меч, звучащую на контийском резко и хлёстко:

– Хватит рассказывать сказки. Убирайся, грязный оборванец!

– Прогоните бродягу! – подхватывают те, кому страх затуманивает мозги.

– Уходи, зараза, пока наши лучемёты не распылили тебя на атомы!

Они не желают слышать о Несару, не верят в Божественный Эшелон, и даже Дно миров кажется им выдумкой Аста Деуса, автора легенд Дальней волны творения. Наверное, они имеют право так думать, потому что подобные мысли защищают их мир от разрушения. Они кидают в бродягу остатки еды, пластиковую посуду и просят командира сбросить смутьяна в море Мутантов на съедение морским драконам.

Командир достает лучемёт, хотя применение оружия в командной башне запрещено его же приказом. Продавец путей покидает зеркальный зал, оставив гулять холодный ветер в открытых дверях. Контийцы бурно радуются, увидев, что он уходит из командной башни под угрозой оружия. Им проще считать его симбиотским шпионом, чем пророком.

Три багровых луны восходят над Саркассом, когда бродяга идёт по аллее вечной осени. Ядовитые стрекозы шелестят над его головой; твари, которых раньше не было в Стальном Форте, воют ему вслед, радуя ненасытного Некроникуса; на море Мутантов начинается небывалая по силе буря. Даже три луны прячутся за облаками, чтобы не встречать взгляд бродяги, полный укора бессмысленному существованию контийцев на Саркассе.

На своём пути бродяга встречает контийку, женщину-воина, что имеет в армии большой чин. Она не боится слов бродяги, ведь её муж купил «путь» и ушёл с бродягой, чтобы никогда не вернуться. Она сидит на осенних листьях и курит трубку. Мастер убийства, она заслужила боевые награды и гордится ими.

– Они не желают слушать тебя, Джари?

– Да, добрая женщина. Они закрывают уши, они изгоняют меня из своих залов, но сердца их пусты. Я – лучшее, что есть у них в этом эоне. Разве не так?

Он присаживается рядом с контийкой на сухие листья. И насекомых больше нет. Стоит невероятная тишина, багровые луны вновь выходят из-за туч. Над ними пролетает огромная птица, укрывая мир чёрными крыльями. Никаких птиц нет в Стальном Форте, и никогда не было, – контийская убийца знает это очень хорошо. Она думает, что птица – тень иных миров, и появляется она лишь там, где бродит Джари Дагата, продавец путей, нарушающий границы реальности.

– Может быть, ты слишком жесток с ними? Твои слова непонятны тем, кто вырос в военном городе, кто всю жизнь чтил лишь чистый разум и логику. Матери не читали им сказок, отцы не рассказали легенд. Они лишь учились слушать приказы и побеждать, размышляя здраво. Для воинов Конта твои слова не более чем бред сумасшедшего.