Надуйте наши души. Swell Our Souls

Илайя развела руками с обезоруживающей улыбкой.

– Погодите, «Хороший полицейский» – это журнал хороших новостей? – вдруг вспомнила она, заставляя Витаса победоносно умолкнуть. Она перевела взгляд на Лизу Бронс, которая кивнула. – Теперь я поняла, почему вы показались мне знакомой. Вы автор этого журнала.

– Создатель и главный редактор, – подтвердила Лиза. – Приятно познакомиться. А особенно приятно быть узнанной в таких обстоятельствах, – казалось удивительным, что она продолжает стоять и улыбаться, как ни в чём не бывало, под прицелом такой испепеляющей силы взгляда Ольги.

– Моя подруга Рита все уши прожужжала мне про этот журнал – оттуда и знаю, – пояснила Илайя. – Другие девочки с нашего курса тоже его любят. Говорят, серьёзным информационным изданиям сильно не хватает позитива.

– Именно поэтому я создала этот журнал. Когда уровень жести в наших новостях превысил уровень соли в морской воде, я психанула и основала издание, напоминающее людям, что на фоне неурядиц и катастроф в мире много приятного.

– Занимательное издание, – отозвалась Ольга. – Как бальзам на душу инфантильному обывателю, формирующему своё представление о мире из публикаций в социальных сетях.

– Будто бы чьё-то представление о мире сейчас формируется иначе… – негромко возразил Анатолий.

– Как бы там ни было, а цель любого издания – расширить свою аудиторию, – с беспощадной вескостью урезонил Ольгу Витас. – Инфантильная эта аудитория или ещё хуже названная с досады острым языком, важно, что она есть. Причём, в данном случае, аудитория молодая, что повышает вероятность незаангажированного восприятия.

– О боги, иной молодец может восхититься упражнением для скорости пальцев, как Шопеном, – не говорит же это, в самом деле, о чистоте его вкуса, – пожала плечом Ольга с видом, дающим понять, что она теряет интерес к этому разговору, затем отвернулась к кому-то из обратившихся к ней гостей и отступила на несколько шагов, разрушая круг.

Илайя догадывалась, что оказалась мимо воли вовлечена в какую-то игру. Догадывалась, что её короткий разговор с Лизой Бронс шёл вразрез с интересом её матери, и это сильно задевает Ольгу. Догадывалась, что от хорошей дочери ожидается, что она подыграет своей матери, но что Илайя могла поделать, если она понятия не имела, чем помочь. Она не нашла ничего лучше, чем, воспользовавшись тем, что Ольга отвлеклась, улепетнуть с террасы обратно в тёмный зал.

Она бросила тоскливый взгляд на стенку со спиннерами, которую ещё пятнадцать минут назад рассматривала с таким чистым, неомрачённым осознанием своего прокола наслаждением, и тут вспомнила, что в двух метрах от неё в углублении стены спрятана дверь, которая вела, Илайя знала, в закулисную часть клуба. Недолго думая, Илайя сорвала со стены первый попавшийся спиннер, и, сжимая его в руке, выскользнула в эту дверь. Она оказалась в коридоре, откуда можно было попасть в любую из комнат, кроме спальни Ольги, которая запиралась на ключ. Приняв решение идти в кухню и спокойно доесть там своё, уже почти растаявшее, мороженое, Илайя увидела Григория, администратора клуба. Он вышел из кухни с подносом в руках. На подносе стояло несколько чашек и две мисочки с конфетами – угощение чересчур простое, чтобы предназначаться для гостей Ольги. Для обслуживающего персонала? Возможно, но зачем куда-то нести, если персонал кушает в кухне? Администратор заметил Илайю и замер как вкопанный, а потом поник, развернулся и суетливо вернулся в кухню.

Озадаченная, Илайя вернулась обратно в зал, остановилась у стены со спиннерами и почувствовала желание плакать от растерянности. Она с жалостью глянула на своё мороженое и тогда решилась: рванула к столику в дальнем углу клуба, уселась за ним и стала торопливо есть, дав себе слово стать на ближайшие два часа глухой, слепой, немой и невидимой, а потом вскинула глаза и увидела его: сосредоточенно-спокойного молодого человека, появившегося из боковой двери, и, очевидно, владевшего объяснением той странности, невольной свидетельницей которой она стала. Молодой человек целенаправленно нашёл её взглядом и двинулся прямо к ней.

– Илайя, – сказал он, подойдя. – Привет.

Значит, точно, этого человека направил Григорий. Направил с какой-то целью – в связи с тем, что был замечен. И назвал ему её имя.

– Привет.

Он наклонил голову, как бы ожидая от неё вопроса.

– Я могу и не спрашивать. Это ваши дела.

В течение минуты он испытующе смотрел, как она ест мороженое, потом вдруг сел напротив неё и доверительно придвинулся к ней через столик.

– Сложилась довольно рискованная ситуация. Мне будет спокойней, если ты всё же будешь знать, что к чему.

Илайя развела руками, и его лицо – широкое, с плавными линиями, довольно приятное – немного отодвинулось. Его взгляд был прозрачным и деликатным, как горный ручей, который в своём бурном течении не угрожает выйти из берегов, нарушить чужой покой, посягнуть на чьё-то сокровенное.

– Прежде всего, кто я такой? Меня зовут Юлий Лаевский. Я капитан команды в игре «Когитатум». Суть нашей игры в том, что участникам задают вопрос и дают минуту на обсуждение версий и поиск ответа. За каждый правильный ответ присваивается, в зависимости от сложности вопроса, то или иное количество баллов. Побеждает, естественно, команда, которая набирает больше всех баллов. Залог успеха в «Когитатум» – командные тренировки, – Юлий кивнул в знак смысловой паузы в своём монологе. – Найти удобное место для тренировок – вечная проблема для студентов. Что-то платное арендовать – мы, ясное дело, не потянем. Правда, два раза в месяц, на условиях чередования с другими командами университета, нам выделяют аудиторию, но этого недостаточно, да и время неудобное. А тут ваш вечно пустующий и жутко удобный конференц-зал, и его распорядитель Григорий, по счастью, старинный приятель моего отца. Словом, всё сходится к тому, чтобы наши ребята инкогнито наращивали тут свои интеллектуальные мускулы. Без ущерба для целей Ольги, конечно, – он высказался и выжидательно улыбнулся.

– Значит, в конференц-зале сейчас идёт чемпионат по «Когитатум»?

– Тренировочный мини-чемпионат, – уточнил Юлий.

– И часто вы тут собираетесь?

– Чуть только представится возможность. Дважды в неделю, как минимум.

– И Григорий, встретив меня, испугался, что я выслежу вас и сообщу матери?

– Ну, закономерное опасение. Если бы она узнала – это стоило бы ему работы.

– Пожалуй, так бы и было.

– Поэтому мне пришлось убедить его, что единственный способ всё уладить – это рассказать тебе обо всём и просить сохранить это в тайне. Я обещал всё устроить.

– Какой смельчак! Тебе-то нечего терять – не ты рискуешь работой.

– Чтобы уравнять позиции, я дал слово, что если ты расскажешь матери, я уволюсь с работы и не стану устраиваться на другую, пока он не найдёт новую.

– Очень благородно.

– Как бы там ни было, наша судьба в твоих руках.

– Ты бы правда так сделал?

– Если я скажу, поверь – будет не очень убедительно, а если скажу, проверь – слишком жестоко. Придётся тебе выбрать меньшее из двух зол.

Илайя потупила взгляд под действием неприятного ощущения, словно этой своей безобидной манипуляцией он приглашал её вступить в какую-то игру. Палец её машинально скользнул по лопасти спиннера, запуская короткий раунд.

– Успокой их на мой счёт, – сказала Илайя. – Но будьте осторожны. Ольга или кто-нибудь ещё могут зайти в кухню или в сам конференц-зал, – она отвела глаза, давая понять, что вопросов с её стороны больше не будет.

– Так вот куда он делся! – Юлий вытаращился на спиннер, вращающийся в её руках. – Со стены!

Илайя остановила спиннер, как бы спрашивая, о нём ли он говорит.

– Удивительно, когда ты успел это заметить.

– Да сразу! Один взгляд, и ассиметрия налицо. Стена-то улётная! Притягивает взгляд как комета. А я ещё думал: неужели они упустили его? Не мог же я допустить, что кому-то из гостей придёт в голову стащить спиннер. Признаться, у самого руки чесались, особенно, когда я заметил, что одного не достаёт. Разрешишь? – он с некоторой жадностью потянулся к спиннеру, и Илайя охотно уступила ему игрушку.

Юлий запустил вертушку на своём указательном пальце, потом подкинул и подхватил уже на средний палец, снова подкинул и подхватил на безымянный, затем опять вернул на средний и обратно на указательный.

– Здорово! – признала Илайя. – Мне такие фокусы в жизни не осилить.

– Глупости. Если захочешь научиться, начинай с запуска на выступающих точках руки, потом на каждом пальце, – Юлий двигал спиннер по ладони, иллюстрируя свои слова. – Потом на другой стороне кисти, – он выложил игрушку на костяшку, крутанул, подкинул и поймал в ладонь. – В своё время у меня был мозоль на холме Юпитера. Можешь для начала попробовать на холме Венеры, но так кисть быстро устаёт. К тому же, на холме Юпитера красивее смотрится. Гляди, – он взял её кисть ладонью кверху, распрямил и поставил спиннер на подушечку в основании указательного пальца. Затем, придерживая запястье, чиркнул по лопасти, запуская игрушку. Блики скупого света на иллюзорной окружности крутящегося спиннера отражались полумесяцем. – Будто держишь на руках галактику.

– Он похож на бабочку, – сказала Илайя, когда спиннер стал останавливаться. Она заметила, что Юлий пристально смотрит на её руку.

– Прости, можно? – он взял её кисть. – Интересно, мне знаком этот знак.

– Какой знак? – Илайя пригляделась. На ладони у основания линии жизни тонкие складки сплели довольно крупную спираль. – Ты об этом?

Он кивнул.

– Да просто случайное сечение.

Он глянул на неё со сдерживаемым высокомерием.