Три восхода солнца

– Капы. По-вашему – Познающие. Постигающие. Понимающие. – Проводник подбирал подходящий термин, словно перекладывал с места на место речные камушки – вроде все похожи – маленькие, блестящие, гладкие, а не то, не то. – Духи-которые-копаются-внутри.

– О как. – Невольно тянусь к шее, на которой нет крестика. Что-то я не в восторге от перспективы. Не хочу, чтобы во мне «копались». – И кого же они познают?

– Каждого, кто проходит мост. – Та-а-ак. Даже не зная, зачем они это делают, мост абсолютно мне разонравился. Вечер перестает быть томным… – Мост – обязательно. Познание – обязательно. – Ну вот, словарный запас гормункула кончился и разговор стал напоминать общение с аборигеном. Черт. Сейчас на жесты перейдет.

– А Герцог где? – Хмуро смотрю на мост, похоже прогулки не избежать. Летать-то я не умею!

– Там. – Ну вот, говорила же. Палец проводника тычет куда-то вниз, в сторону озера. – Пойдем?

Снова смотрю на Дерево. Если двигаться по оплетающим его спиралевидным веткам, как по лестнице, то путешествие займет немало лет… По моим прикидкам ствол в диаметре (а сказать точнее сложно, расстояние искажает размеры) – сотни километров, наверное, он и есть вместилище тех самых роковых залов и пыточных котлов? Сразу к озеру нельзя было Врата открыть? Или у них тут лифты есть? Или это намек на то, что торопиться некуда? Брр. Вечная дорога – я б лучше в санктуме осталась.

Пока я скептически рассматривала будущий путь, то и дело настороженно поглядывая вверх на капов, в ветвях Дерева что-то засверкало, заухало приглушенно. А потом появились тоненькие ниточки, будто шлейф светлячков, двух пульсирующих комет. Огоньки приближались, и уже можно было разглядеть их некруглую форму. Крылатые люди?

Признаюсь, челюсть моя отвисла. Ангелы в Аду? Да ладно… быть того не может.

– Ой! Ой-ей-ей! – Проводник сжался, глядя на то и дело сшибающиеся в воздухе фигуры. Стоило им соприкоснуться, и искры так и летели в разные стороны. – Бежим?

Ага, значит уже не «Пойдем?», – только и успела я подумать. И тут одна из «комет» зависла в стороне от моста, спиной к нашей площадке, достаточно близко, чтобы я смогла ее рассмотреть. Фигура принадлежала демону мужского пола, демону высшего порядка очевидно. С большими черными крыльями, ржаво-красными волосами и мечом, размером с человеческий рост. Оружие демона, (по чести сказать, не совсем меч, а странная двухметровая секира или топор с длинным толстым лезвием?), было не просто удивительно, а шикарно, я аж залюбовалась. Хитрое сплетение рукояти и гарды когтем нависало над зубчатым лезвием, а острый обух, как у алебарды, превращал меч в монстра, покрытого смертоносными иглами со всех сторон. Огромный, полыхающий, как он его держит, интересно? Усомнится с такого расстояния, что передо мной не ангел, невозможно – на фоне волос явственно выделялись не только остроконечные уши, но и довольно крупные, завитые спиралью, рога. И да, еще у парня был хвост, а вот описанные во многих книгах копытца на ногах отсутствовали, ноги как ноги, даже не в сапогах. Босоногий вооруженный демон. Из одежды цензурный минимум – набедренная повязка, несколько не то лент, не то браслетов, проводник – гормункул и то побогаче облачен. Хотя зачем вообще демону повязка? Нормы приличия им вроде чужды…

В общем, пока я стояла истуканом, рассматривая невиданное чудо-юдо, вторая фигура тоже успела приблизиться. О, а это демонесса была с более привычными глазу дайсё (пара самурайских мечей «маленький – большой», если кто не в курсе: в лавках «древностей» такого ширпотреба на подставках навалом) и в латном доспехе, настолько коротком и лишенном защиты рук-ног, что я тут же прозвала его «бронированный купальник». Те же завитые, как у горного барана, рожки, острые длинные, как эльфийские, уши, такие же черные перепончатые крылья за спиной. Только волосы у демонессы, в отличие от противника, были белые, как снег. Лед и огонь. Красивая пара.

– Остановись, Гуригур, ты жалок! Прими смерть от дочери Наамах!

– Грязная сефиротка, как смеешь ты мне приказывать!

У-у-у… Кажется, два демона высшего порядка поругались не на шутку. Проводник осторожно подергал меня за штанину и потянул к мосту. Да я и сама уже понимаю, что положение у нас незавидное, укрыться негде, а парочка демонов сносит все и вся, в попытках достать друг друга. Война у них тут, что ли?

– Бежим… – обреченно прошептал гормункул, и эти слова были последними, что я услышала.

Два демона вновь скрестили оружие, зло, почти без замаха. Мир вокруг вздрогнул, и яркая вспышка ослепила глаза. В уши моментально набилась невидимая вата. «Гром и молнии», – то ли констатировало, то ли ругнулось сознание. А в следующий момент я поняла что падаю – ударной волной, как от взрыва, меня буквально снесло с площадки. Рядом кувыркался в воздухе и разевал рот, в безмолвной попытке кричать (а может и орал во весь голос, но я не слышала?) несостоявшийся проводник. А потом сверху мелькнула серая тень и накрыла мир. «Капы», – вспомнила я. И потеряла сознание.

Глава шестнадцатая

В детстве ребенок учится ходить, крепко держа за руку взрослого. Вначале это – страховка, гарантия не расквашенного носа и прочих бо-бо. Но, когда ноги привыкают и крепнут, протянутой руки иногда не хватает по другой причине. Пусть ты будешь знать, что она тебя не удержит и не спасет, пусть, но тебе нужен стержень, на который можно чуть-чуть опереться. Тепло, присутствие, уверенность в правильном направлении, одобрение в действиях, в поступках, которые дает протянутая ладонь.

Почему я вспомнила об этом сейчас? Когда сознание отряхивалось от дурманящего тумана, вспоминало страх падения и ужас того, что меня могли «постигнуть»? Не знаю. Должно быть, я почувствовала ее, эту протянутую ладонь, здесь, рядом, и потянулась к ней навстречу.

Надо мной был потолок, низкий, округлый, состоящий из множества переплетенных веточек. В этой комнатушке два на два вообще не было углов, словно я оказалась в коконе, шарообразном гнезде, свитом неведомой гигантской птицей. Рядом с моим импровизированным лежаком из тех же веточек и прутьев, сидел на коленях старик. Впрочем, осанка, добрый взгляд, длинная седая борода и мудрое лицо – так и подталкивали меня к благородному определению «старец». Какое-то время я наблюдала за ним из-под полу – опущенных ресниц, кто ж знает, чего ожидать? Но вроде опасности не было. Старец не менял позы, почти не двигался, лишь ворошил горсть углей длинной палочкой: то ли плохо пытался развести огонь, то ли и не собирался. Гадает он, что ли?

– Эй. – Тихо позвала я. Собственный голос удивил хрипотцой и, прошелестев в воздухе, утонул в полумраке кокона. Взгляд старика лишь на секунду переключился на меня, а потом вернулся обратно. – Ты кто? То есть Вы…

Да уж, Мона, культура из тебя так и прет. Вообще-то с языка рвался другой вопрос, но что-то надоело мне им тыкать направо и налево: «Ты демон?». Да и ясно ведь, что нет – ни рогов, ни хвоста, ни черных крыльев. И, уж понятно, не гормункул – человек как человек, на Хоттабыча похож, пожилой, усталый, сидит себе, никого не трогает, в деревянном коконе и тыкает палочкой угли. Пожарники б повесились от нарушений правил безопасности…

– Имя мое – Сраоша. Не переживай, можешь обращаться как тебе удобно. – Старец говорил спокойно, размеренно, отчего сразу захотелось снова закрыть глаза и лишь слушать его голос, мягкий, с легким, едва заметным стариковским дребезжанием.

– Меня – Мона. – Представилась я, на всякий случай. Не стоит зарываться, не настолько я популярная личность, чтобы быть известной всем и каждому в мире Мертвых. – Очень приятно.

– И мне, Мона. Поспи.

После этих слов я моментально отключилась. Уж не знаю, сколько проспала, но когда проснулась Сраоша по-прежнему сидел на том же месте, и все так же ворошил угли палочкой. Интересно, они когда-нибудь гаснут? А старец когда-нибудь спит?

– Где мы, Сраоша?

– Это скромное укрытие я называю домом. Здесь сухо, тепло и нет демонов, здесь никто не причинит тебе вреда, хоть мы в Нижнем мире, в глубинах Дерева. – От монотонности голоса я сладко зевнула. «Не причинит вреда» это хорошо, просто замечательно. – Я отвечу на все твои вопросы, если в них будет потребность и знания мои будут достаточны. – Он немного помолчал и продолжил, словно отвечая на мысленный зов. – Ты упала с площадки во время сражения двух высших демонов, тебя спас мой друг и принес сюда.

– Значит, капы меня не постигли? – Я с удивлением вспомнила тень, метнувшуюся в воздухе в мою сторону. «Друг»?

– Думаю, нет, иначе Дерево уже принялось бы мучить тебя. – Он так спокойно сказал это, я даже плечами передернула. То есть мне чудом повезло, я спаслась и осталась «непознанной»? Хорошо-то как.

Я снова задремала. Кажется, собственная безопасность – это все, что волновало усталую девушку Мону. Ни желания бежать куда-то, ни выяснять окружающую обстановку, как ни странно. Словно одного слова: «ты в безопасности» достаточно, чтобы расслабиться и больше ни о чем не думать. Непорядок. Что-то мой натруженный мозг начал потихоньку осознавать, скрипя зубчиками. Старец Сраоша отвечает на вопросы, но только на один в день, что ли? Или я стала такой засоней, что вырубаюсь после каждой фразы? Надеюсь, что нет. Если первое предположение – верно, то надо спрашивать конкретно, то, что действительно важно! Похоже, я так стремилась узнать больше, что нашла нужного человека или он нашел меня? Даже перспектива потерять несколько дней ради информации не пугает.

Итак, начнем с начала, заодно проверим знания старичка.

– Сраоша, расскажи мне про мир, в котором я оказалась.

– Мне известно о существовании трех миров, центральным из которых является мир человеческий. Души живых в нем после смерти попадают либо в мир Верхний, либо в мир Нижний. – Пока что старец излагал религиозные догматы, которые и ребенку известны, но я не стала его перебивать. – Думаю, ты уже встречалась с понятием «санктум»?

– Угу. – Киваю, заинтересованно. Надо же, он и сам способен вопросы задавать. Похоже, пошла беседа.

– Фактически оба мира, и Верхний и Нижний, представляют собой тот же санктум. Только сущность – полярность, вектора, – у них разные. В Верхнем мире человек оказывается в наиболее приятной ему обстановке. В Нижнем же, – Сраоша разводит руками, на секунду отрываясь от ковыряния в углях, – подвергается максимально неприятным ощущениям. В общем-то, этот мир для грешной души – сплошной ночной кошмар.

Я даже перестала замечать, засыпаю ли я после каждого ответа или нет. Сон, если он приходил, был короткий, без сновидений и, казалось, длился секунду, не более. Просто закрываешь глаза, чтобы обдумать сказанное – и все, можно снова спрашивать. Этак наша беседа грозит продлиться много месяцев, уже слегка пугает.

– Сраоша, а кто определяет, попадешь ты в Верхний или Нижний мир после смерти? – Крамольный вопрос получился. В целом-то и так понятно, но что-то показалось мне в рассказе старика иным, нежели в священных писаниях различных вероисповеданий.

«Мне известно» еще не Истина в последней инстанции, верно? Да и сам Сраоша рассказывает о Троемирье, неком аналоге параллельных миров, а вовсе не о религиозных догмах.

Словно открылась взору простая и логичная картина, не замусоленная копотью церковных свечей и не залитая живой или крещеной водой. Или старик специально всего лишь путает меня, затягивая в сети религиозных разговоров, в трясину ереси и сомнений? Нашла, кому довериться, Мона! Жителю мира Мертвых – не просто же так он здесь оказался, может как раз за ересь-то и попал.

Брр. Все-таки я слишком далека от веры, как таковой. Я – человек нового поколения, WiFi и старика Макдональда, интернета и беспроводной телефонии. И, несмотря на то, что среди «поколения-Next» я чувствую себя отщепенцем социума, мамонтом в стаде слонов, общей тенденции это не меняет.

– Просто все. – Длинной палкой старец мешает и мешает угли, дурманит меня их запах, что ли? – Душа невинная, чистая стремится к себе подобному. Верхний мир вообще не меняется, можно сказать, он идеален изначально. Сама посуди, зачем ему меняться, коли все попавшие хотят одного и того же? Тепло, свет, нежность и любовь, радость и доброта. Может, еще помнишь себя ребенком? Зеленая трава, голубое небо, яркое солнце, теплый ветер, вкус клубники на губах, запах цветов и ощущение полета… Радости человека, простые и неизменные. А теперь загляни в себя – способны ли духовные ценности перевесить желания тела, способны ли затмить, перебороть прочие позывы? Ведь желания плоти тоже порой просты и непритязательны, но они очерняют душу: человеку хочется не просто не быть голодным, но вкусно до пуза покушать и обильно выпить, не быть нездоровым и не чувствовать боль, но ощущать радость плотских утех, я уж не говорю про стремления богатства, знаменитости, власти…

– Под такие критерии разве что блаженные и святые попадают! – Все-таки я его перебила, не сдержалась. – Ну и малые дети, конечно.

– В каждом человеке живет ребенок. Вопрос лишь в том, как много от него осталось. – Голос старца был спокоен и отстранен. Ни малейшего сомнения в словах. Ладно, допустим.

– А Нижний мир?

– Меняется постоянно. Кошмар он всегда индивидуален, персональная пыточная камера. Как вы, люди, говорите: «каждому по способностям»? – Я невольно отметила оброненное «вы, люди». Значит Сраоша не человек? – Для каждого здесь найдется место, Нижний мир никого не отвергает, всех примет, под всех подстроится. Даже те, кто искренне верит, что страдания очистят душу, закалят ее в борьбе, найдут здесь вечный бой, бессмысленное бичевание, вечный поиск истины или ожидание Великого Суда. Даже те, по мнению которых не существует загробной жизни, те, превратившиеся в тлен, кого пожрали корни – каннибалы (я с ужасом вспомнила растения на входе, оплетающие каменный постамент, они едят людей?), тела, вечно мучаемые могильными червями, не обретут покой. Даже упавшие на самое дно огненного озера, опаленные пламенем дыхания спящего дракона, будут обречены скитаться невидимыми тенями. Дерево создаст все, но лишь то, чего мы сами боимся, во что верим: кому-то придется бесконечно топтаться у реки Стикс, не имея платы за провоз, кому-то вариться в котлах, раз за разом сгорая в пепел. А капы подскажут Дереву нужный кошмар, «постигая» тебя.

Меня передернуло. Ничего себе откровения. Я закрыла глаза, в тщетных попытках отсечь лишнее, мирское, похабное, толстокожее существо, выращенное в среде людей, чтобы защищаться, сражаться и выжить. Найти в глубине души то невинное создание, способное радоваться солнечному дню и счастливо смеяться трели кузнечика. Получалось плохо… совсем не получалось, точнее. Видимо не проходит полу-превращение в жутика бесследно, да и мир человеческий изо всех сил колотит по пяткам тех, кто не отрастил мозоли, коросты на теле, способные защитить от ударов. Собственная личность предает тебя, Мона, напоминая, что от прежней Маргаритки не осталось ровным счетом ничего. Ни-че-го. А, значит, когда-нибудь, пусть позже, чем обычные люди, но все же, я окажусь здесь. Ужасно.

В этот раз сознание отключилось надолго, переваривало полученную информацию, наверное. А потом встряхнулось, словно говоря себе: «Решай проблемы по мере поступления». В общем, я, как большинство людей, оставила все «на потом», засунув поглубже голову в песок.

– Сраоша, расскажи мне о демонах. Что тут произошло? Почему они воюют меж собой? – Неужели старец и на эти вопросы ответ найдет? Этак я приду к рогатому выскочке уже подкованной всей имеющейся информацией.

– Демоны высшего порядка живут на самом верху. – Я послушно поднимаю голову. – Там, где ветви Дерева касаются воды огненного озера. (Чертыхаюсь, вспоминая неправильность мира, и смотрю уже вниз. Толку-то, кокон «без окон, без дверей»!) В этом озере спит Дракон Хаоса, прародитель демонов, выгнанный из Верхнего мира и создавший свой собственный, Нижний мир. Магическая сила его детей хранит сон Всемогущего, но их война меж собой, словно писк назойливого комара, грозит нарушить сон…