Мой любимый джокер

– А что ей сказать?

– Скажи, что соболезную горю, плачу вместе с ней. Ещё скажи, что очень её люблю и скучаю и скоро сама к ней приду. Отнеси ей пару яблочек. Они на столе в кухне лежат. Только не говори, что они из чужого сада…

После ухода Толика в квартире стало тихо и печально. Дождь усилился, и, казалось, не думал прекращаться. Капли настойчивее стали выстукивать о подоконник свой затейливый мотив. Боль в ногах усиливалась с каждой минутой, и скоро протяжные стоны Инги стали нарушать монотонный ритм падавших капель за окном. Не выдержав, Инга решилась повторить вчерашнюю операцию. Надо было сделать укол обезболивающего средства, которое прописал доктор, чтобы унять не в меру распоясавшуюся боль. Спирта в доме вчера не оказалось, водки тоже. В комнате родителей Инга нашла флакон дорогого одеколона, которым обычно любил пользоваться отец, и решила, что этого пока достаточно. О водке Инга забыла, как только прекратилась боль в ногах и сегодня пожалела о своей забывчивости.

– Сегодня опять такое сойдёт, потом куплю водку. Надо как-то не забыть… – прошептала Инга, смачивая кусочек ваты резко пахнувшей жидкостью.

После укола и плотного завтрака Инга прилегла отдохнуть, даже не подумав убрать за собой остатки еды с кухонного стола. Боль постепенно слабела, и, наконец, затаилась где-то на дне сознания до следующего раза. Инга, почувствовав облегчение страданиям, провалилась в спасительный, благодатный сон.

Ей было легко и свободно. Танец увлекал, мелодия завораживала. Она танцевала партию Жизели, и партнёром был, как всегда, Толик. Вдруг, он с особой лёгкостью поднял высоко над собой хрупкое тело балерины и понёс вдоль рампы. Инга плыла над сценой, над зрительным залом, над миром. Чувство неописуемого блаженства и неограниченной свободы охватило её. А Толик нёс её дальше и дальше во мрак и духоту кулис. Стало трудно дышать, но Инга не обращала внимания на мелочи. Ёй было хорошо. Впервые после страшной травмы она испытывала необъяснимый покой и неповторимую лёгкость. Вот она уже далеко от сверкающей огнями сцены плывёт над покрытой мраком землёй. Сильные руки, подхватившие её, не дают упасть, наоборот, придают уверенности в движениях. Инга посмотрела вниз и удивилась. Нёс её над землёй уже не Толик, а совсем другой, незнакомый мужчина. Как ни всматривалась Инга в окутавший их мрак, она не могла разобрать ни одной чёрточки в незнакомом лике партнёра. Она ощущала только его руки, нежные, тёплые и надёжные. Было удобно и совсем не страшно, и она спокойно продолжала приятный полёт. Вдруг пробуравил мозг неожиданный звонок. Надо было снова возвращаться на сцену. Но поза, в которой находилась Инга, была настолько удобной, что менять её не хотелось. Сильны, нежные руки не спешили её отпускать. А звонок всё звонил и звонил, настойчиво звал балерину на сцену…