Вэй Аймин

– В Ушань есть ишены, – ответил Ци Байдзие.

– В Ушань целый гарнизон, который нас ищет. – Хей Кай переглянулся с Ву Ци. – В Луньи нас тоже ищут… мы теперь не хэйдзявеи… мы нарушили мирный договор.

– Что-нибудь придумаем, – вздохнул Байдзие.

– Если рана воспалится…

Ци Байдзие жестом остановил Хей Кая, тот замолчал. Ву Ци, нахмурив брови спросил:

– Дзяндзюн… вы всё таки верите тому, что сказал Хотан?

– В его словах есть смысл, – вздохнул Байдзие, – я давно сомневался в том, что на деревню напали нэймэны. Нас вызвали к давану и в тот же день… Это могли быть переодетые шаньцы, а то, что это нэймэны, нам известно только со слов…

– Вашего побратима…? Который так же пропал…?

Ци Байдзие кивнул.

– Который также пропал… – хмыкнул Хей Кай, – его нужно найти.

– Не думаю, что… сможем что-либо или кого-либо найти, – Байдзие поморщился от боли, плечо нестерпимо болело. – Евнух исчез, охрана, сопровождавшая его, так же могла быть подослана… Хей Кай, ты единственный из нас, у кого осталась семья. Нужно забрать твоих детей, а затем найти возможность заручится поддержкой давана Вэй[22 - ?w?i?название государства.], возможно пойти к нему на службу. Если он сможет дать воинов…

– Дзяндзюн… – Хей Кай и Ву Ци переглянулись, – Вы хотите пойти на службу давану Вэй?

– Это всё, что мне осталось. В Шань я преступник, мы все преступники… мы не можем вернутся… Если я заручусь поддержкой вэйцев, возможно у нас еще будет шанс… Я втянул вас всех в это, я должен отвечать за вас… Если удастся закрепится в Вэй, а потом, через какое-то время продолжить поиски… Может вы даже сможете найти новый дом, я же…

– Дзяндзюн, – Хей Кай покачал головой, – хоть я и не потерял свою семью, как все вы и у меня еще остались сыновья, но я готов идти за вами… куда бы вы не пошли…

– Все мы, – кивнул Ву Ци, – нам больше некуда идти.

– Вы еще можете сменить имена, начать новую…

– И забыть то, что случилось? – Ву Ци отрицательно покачал головой. – Не думаю, что хоть один из нас способен на это. Все, кто остался жив… я уверен, они все последуют за вами. Я не один… принял такое решение шесть месяцев назад и… все мы…

– Хорошо, – кивнул Ци Байдзие, – я понял. Догоним своих, потом примем решение… каждый решит за себя.

Ци Байдзие пришпорил коня, Хей Кай и Ву Ци последовали за ним.

Часть 1

10 лет спустя

7-й год правления Вэй Цинсы – вана.

Иншань, северо-восточная граница Вэй гуо.

Глава 1

Повозка катилась по выложенной крупными булыжниками мостовой. Мощенная мостовая – этим могла похвастаться только центральная улица небольшого приграничного городка Иншань[23 - ?? y?nshan?Серебряная гора (зд.название).]ченши[24 - ?? chеngsh??город.]. Остальные улицы, улочки, переулочки, дорожки в лучшем случае застилались деревянными досками или засыпались песком, взятым с берегов ближайшей речушки; в худшем же – земля была просто слежалая, стоптанная ногами десятков пешеходов, спешащих туда-сюда. Сегодня вспотевшие, задыхающиеся, изнывающие от летней жары сыюэ[25 - ??s?yu??сыюэ – четвертый месяц года по лунному календарю (июнь).], они, пешие или конные, торопились в центр на жертвенную ярмарку. Торговцы в холщевых или хлопчатобумажных, серых или синих, длинных или коротких халатах с запахом, подвязанных поясами, со скрученными в пучок на затылке волосами – частые завсегдатаи центральной улицы. Горожане, кто в чем: богато одетые и расхохлинные, бедные с залатанными штанами и рубахами, мужчины и женщины, сегодня не могли не выйти туда, где, расхваливая нараспев жертвенных животных, торгаши демонстрировали свой товар.

Минмин[26 - ??m?ngm?ng?имя, (знач. яркий, светлый, ясно видимый) .] выглядывала из окошка повозки, с любопытством рассматривая прохожих, торговцев, прилавки с товаром, лавочки, вывески. Ей редко разрешали выходить из поместья. Только по особым случаям, как, например, сегодня. Завтра по всей Вэй[27 - ? w?i?центральное государство, номинально в подчинении которого находятся все соседние вассальные государства, по факту небольшая, обедневшая провинция (примеч. автора).] объявлен праздник, у давана родился очередной сын и в его честь во всех городах, деревнях, селах люди должны совершать жертвоприношения. Утром в сопровождении служанок и охраны её мутин[28 - ?? m?qin?мать.] отправилась на рынок выбирать животное для обряда. Минмин выпросила чтобы и её взяли. Мутин, чжангонджу[29 - ??? zh?ng gongzh??старшая принцесса, титул.] Вэй, долго отнекивалась: семилетнему ребенку нечего делать в толпе простолюдинов, всё, что ей нужно, всё, что она пожелает – ей купят и принесут в поместье. Но после долгих уговором, и с молчаливого согласия футина[30 - ?? f?qin?отец.], чжангонджу всё же сдалась.

Рынок крупного и мелкого скота – большой, огороженный, разделенный на секции загон в центре города. Предназначенные к праздничной жертве телята и быки, козлы и бараны – толпились в тесных ограждениях. Рядом загоны с гусями, утками, курами – это для тех, кто не мог себе позволить купить крупное животное.

Мутин Минмин, Вэй Нуан[31 - ?? w?inu?n?Вэй Нуан, фамилия и имя (знач. теплый).], будучи чжангонджу и сестрой самого давана Вэй, купила самого большого быка. Завтра его отведут к храму, священник обведет его три раза вокруг жертвенного алтаря, повернет головой на юго-запад, в сторону столицы и вангона[32 - ?? wаnggong?королевский дворец.], и перережет животному горло. Треть мяса животного можно будет забрать в поместье и съесть, треть отдадут в качестве подаяния малоимущим и оставшуюся треть оставят себе служители храма.

Повозка, поскрипывая, катилась по мостовой. Деревянные колеса то и дело попадали в расщелины между булыжниками, затем выбирались обратно, при этом повозка подскакивала, а сидящие в ней Минмин, её мутин, кормилица и служанка ежились от неудобства на своих подушках.

– Перестаньте выглядывать в окно, – кормилица в очередной раз одернула Минмин, – гонджу[33 - ?? gongzh??принцесса.] не пристало интересоваться толпой простолюдин, ваша мутин будет недовольна.

Минмин послушно села. Обычно она выполняла все наставления и просьбы без пререканий. Мутин даже удивлялась: как может маленький ребенок быть таким благоразумным? Но иногда, когда Минмин что-то не нравилось, или она, в своей маленькой голове, принимала решение, её невозможно было переубедить. Кормилица, молодая, статная женщина, поправила складки наряда Минмин, пригладила и без того аккуратно уложенные в косы, украшенные заколками и плетеными тесёмками, длинные волосы и, удовлетворившись видом, облокотилась о стенку повозки. Но уже через несколько мгновений Минмин опять выглядывала в окно. Ся Сифен, вновь попыталась её одернуть, но на этот раз чжангонджу остановила кормилицу:

– Пусть посмотрит, – сказала Вэй Нуан кормилице, – она так редко выходит из поместья.

– Верно, – кивнула Минмин, – я даже в окно не могу посмотреть?

– Это для вашей же безопасности, – ответила Ся Сифен.

– Что со мной может случиться такого страшного от просмотра окрестностей? – вздохнула Минмин.

– Ваши глаза… люди подумают… – кормилица замялась, подбирая слова и поглядывая с опаской на чжангонджу.

– Что люди подумают? – настаивала Минмин.

– Что вы… что это от эмогуи[34 - ?? ?mо, ?gu??демон, черт.].

– Что именно?

– У вас синие глаза, а синий цвет…

– Что? Эмогуи? – Минмин пожала плечами, – абсурд.

– Абсу… что? – не поняла кормилица.

– Нет, конечно не от эмогуи, – вмешалась чжангонджу, – но люди могут испугаться и невесть что надумать. Поэтому лучше быть скромнее и вести себя как воспитанная гонджу.

– Синий цвет – это такая редкость? – пробубнила тихо, себе под нос гонджу, но сидящая рядом кормилица всё же услышала. – Неужели не бывает людей с синим цветом глаз или со светлой коей и светлыми волосами?

– Я не встречала, – ответила Ся Сифен.

– Если вы не встречали – это не значит, что их нет. Я ведь родилась. И, наверняка, где-то далеко отсюда карий цвет глаз считается редкостью, а синие, наоборот, встречаются повсеместно.

Кормилица недовольно посмотрела на гонджу, покачала головой.

– Можно мне купить вон тот засахаренный боярышник? – вдруг спросила Минмин.

Чжангонджу пересела ближе к дочери, выглянула в окно, посмотрела туда, куда та указывала: впереди старая женщина медленно шагала по мостовой, катила за собой маленькую тележку. В руке она несла букет из палочек с нанизанными на них красными, крупными ягодами.

– Засахаренный боярышник, – выкрикивала старуха.