СемьЯ

– Все нормально. Теперь уже долго не вернется…

– Что это было? – зашептала Саша, поморщившись от истеричных ноток, прозвучавших в ее голосе.

– Это она, – ответил Юра, потому что остальные молчали. – Химера. И с ней лучше не встречаться. Никогда.

Глава 3

– Что за химера? Кто это?.. – хрипло спросила Саша, когда все вокруг пришли в движение: Мила собирала грязные тарелки, Юра возился с лампой, хмуря лицо, а Костик достал ржавый нож и принялся точить его серым камнем.

Женя, будто ничего и не услышав, буркнула Миле:

– Лучше Вальку уложи, а я посудой займусь, – и, не дожидаясь согласия, сгребла в кучу грязные чашки и ложки. Саша, вцепившаяся в пустую кружку, не сводила с них глаз.

– Ребят, правда, что это такое? – ее вопросы повисали перед лицом, подрагивали от молчания и спертого воздуха. Все внутри Саши колотилось и тоненько звенело.

Мила, подняв на руки сонную Валю, пригладила встопорщенные светлые кудряшки и унесла девочку в другой конец комнаты. И только тогда Юра вскинул на Сашу глаза:

– Знаешь, о чем-то лучше не говорить. И не знать.

– Но почему?..

– Потому что. Мы и сами никогда это не видели. Просто называем так. Химера. Это Костя придумал.

– Да, идея моя, – Костик нервно улыбнулся, почесал голову и отложил нож в сторону. – Я люблю греческую мифологию, у меня даже книга есть, и про химеру я там вычитал…

– Пр-росто это единственная книга, котор-рая у него есть, – влезла Женя, склонившаяся над ведром с ледяной водой. Она бессмысленно пыталась оттереть холодный жир с тарелок. – Надо однор-разовые чашки достать, задолбалась уже мыть…

– Я помогу, – сказала Мила, уложившая Валю на матрас. Она тихонько напевала колыбельную, гладя девочку полной рукой по плечам. Валя же, сунув большой палец в рот, задремала, прикрыв бледные веки.

– Я не отстану. Что там, в тоннеле? – снова влезла Саша. Страх кололся изнутри, словно вставшая поперек горла рыбная кость. – Не очень-то похоже на человека…

– Мы не знаем, – сказал Юра. – Те, кто увидел… Их нет. Поэтому мы и прячемся. Как только слышим шаги – разные, всегда разные – то сразу ищем укрытие. Это или топот, будто зверь, или легкие перебежки, как насекомое, только большое… Или даже обычные шаги, человеческие. Но лучше и не знать.

Лампа чуть дрожала в его руках.

– Но…

– Может, хватит на сегодня? – перебил Юра, не глядя на Сашу. – Все устали. Пора спать.

– Пора, – согласилась Мила, вытирая несвежим полотенцем кое-как отмытые чашки. Костик кивнул, поднялся и снова начал растаскивать матрасы по всей комнате.

Сашу положили рядом с Валей и Милой. Лампа погасла, в комнате завоняло керосином и горечью, от которых першило в горле. Тьма казалась плотной и удушающей, с мельтешащими мушками перед глазами – Саша лежала на спине и смотрела в потолок, буравя взглядом пустоту.

Раньше Саша всегда спала на животе, обхватив рукой подушку, но теперь об этом не могло быть и речи. Рука чуть успокоилась, осталась лишь монотонная терпимая боль, словно изъеденный кариесом зуб давал о себе знать, но вот лежать на спине и пытаться заснуть… Это было пыткой.

И Саша прислушивалась – Костик сразу захрапел на матрасе, словно был не юношей, а дряхлым старцем со свистящим дыханием. Юра дышал спокойно и ритмично, словно кузнечный мех – как-то раз Саша ходила с отцом на выставку ремесленников, и звуки скрипучего меха надолго заворожили девочку.

Мила возилась на соседнем матрасе. Она то и дело склонялась к Вале, прислушивалась к дыханию, плотнее закутывала девочку в простыню, что мягко шуршала в навалившейся со всех сторон темноте.

– Саш, ты уснула?.. – не выдержав, в конце концов шепотом спросила Мила.

– Нет.

– Я тоже не могу. Сейчас…

Она завозилась с чем-то и, судя по звукам, приоткрыла крышку, поскребла внутри рукой. Саша внимательно прислушивалась к каждому ее движению. Рядом посапывала Валя.

– Вот, – Саша вздрогнула, когда в ее ладонь скользнуло что-то рассыпчатое и прохладное. – Поешь немного, желудок-то голодный, вот сон и не идет.

– Что это?

– Сухари. Ребята их для Вали притащили, но, думаю, ничего не случится, если и ты погрызешь. Только Жене не говори, иначе у нее совсем крышу сорвет…

– Спасибо, – Саше неловко было съедать Валины сухари, но желудок от одной лишь мысли о еде прилип к позвоночнику, сведенный судорогой, и Саша жадно захрустела. – Я потом верну, правда. Мил, слушай… а почему Женя… такая?

– Мерзкая, злобная и желчная? – веселость в ее голосе не мог скрыть даже мрак.

– Ага. Я же старалась нормально со всеми общаться…

– Не обращай на нее внимания. Она колючая, да, но просто потому, что это единственная ее защита. Она слишком сильно боится. Но, знаешь, не такая уж она и плохая. Когда что-то случается, первая, кто летит на помощь – Женя. Она, конечно, еще и пнет тебя пару раз после спасения, но бросится на подмогу без раздумий. Надо просто привыкнуть к ее колючему языку.

– Я понимаю, что это характер такой, но…

– Обидно?

– Обидно.

– Всем поначалу обидно, – Мила защелкала чем-то в темноте. Миг – и огонек тусклой зажигалки лизнул ее грубые пальцы, а лицо в полутьме показалось совсем незнакомым и осунувшимся. – Главное не забывай, что это она не со зла.

– А не опасно? – Саша кивнула на желтоватый огонек. – Керосин, маленькая комната…

– Забей, – Мила глянула на спящую Валю и заправила светлые волосы за ухо. – Слушай, спасибо тебе еще раз. За Валю. Я думала, мы ее уже не отыщем…

– Да ладно тебе.

– Нет, не ладно! Ты ее дотащила, даже со сломанной рукой. Я весь вечер думала, как бы отблагодарить, но…

– Сухари, – улыбнулась Саша, стараясь не хрустеть слишком громко. – Вполне себе благодарность.

– Перестань, – Мила поморщилась. – Спасти нашу Валюшку за сухари какие-то?..

– А за что вообще человека надо спасать, а?

Они неловко замолчали. Мила будто собиралась с силами, чтобы выдохнуть в конце концов:

– Валя для меня не просто еще одна бродяга, – она не сводила с девочки глаз. – Мне все чаще и чаще кажется, что Валя – моя дочка. Да, о ней все заботятся, но я-то всегда мечтала стать матерью, дарить тепло и все такое. Когда Валина мама умерла… я была первой, кто взял девочку на руки. И теперь я за нее в ответе, понимаешь?

– Думаю, что да.