СемьЯ

Брат примчался с волейбольной площадки, сдул с глаз отросшую челку и улыбнулся во все зубы. Саше захотелось дать ему подзатыльник.

Мамина надежда. Папин наследник.

– Жарко, – выдохнул брат, развалившись на соседнем полотенце. Саша чуть отстранилась, сморщила лицо:

– Ничё, потерпишь.

– Да жарко-о, – вновь затянул он, не переставая улыбаться. Издевался, поддразнивал ее. На лбу заблестели капельки пота, волосы взлохматило ветерком. Брат был загорелым и гибким, словно ивовый прут.

– Мне тоже жарко, – ответила Саша. – Но я же не ною.

– Раз жарко, то пошли купаться!

Вот ради чего все это затевалось. Вот почему он канючил, вот почему не мог скрыть широкую улыбку, почему согласился остаться на пляже под надзором старшей сестры. И Саша глянула ему в глаза, упиваясь своей властью, и коротко сказала:

– Нет. Мама запретила.

– Ну Са-аш! – заныл он, ворочаясь на полотенце, отчего песок полетел во все стороны. Она брезгливо стряхнула песчинки с порозовевшей кожи и отвернулась.

– Я сейчас родителям позвоню, и они тебе голову оторвут.

– Не надо никому звонить! Пошли вместе купаться. Посмотришь за мной, а я уплывать не буду, у самого берега только…

– Нет.

– Саш!

– Нет и все. Родители запретили. Сиди на берегу.

Он обиделся. Отвернул загорелое лицо, поджал губы. Сделал вид, что сестра нанесла ему смертельную обиду. Надеется, что она поведется на такой бесцеремонный шантаж и растает.

– Я же сказала, что нет.

– Саша-а!

Она расхохоталась. Залилась смехом, поглядывая на него, разрумянившегося, с блестящими глазами. Да, ему смерть как хочется купаться.

А ей смерть как хочется ему этого не позволять. Или все же?..

Это мама не выдерживает, стоит ей только увидеть дрожащие в его глазах слезы. Это папа прислушивается к каждому слову, какую бы чушь брат не говорил.

Родители ради него готовы на все. Когда он только появился на свет, Саша сразу же отодвинулась куда-то на второй план. Ей можно было гулять с подружками во дворе допоздна, так даже лучше – хоть не мешается под ногами. Можно было вставать хоть в полдень, хоть на рассвете, только бы братика не будила. Можно было делать все, что хочется, только бы ему было удобно.

Саша приносила из школы пятерки, а мама рассеяно кивала, готовя пюре для брата – он сегодня не хотел есть рассольник. А Саша давилась супом и глядела исподлобья, пока мама кружила вокруг братика.

Саша за всё ему отомстит. За всё.

– Купаться нельзя… – лениво сказала она, но брат умолк. Услышал что-то в ее голосе. Подался вперед.

– Но?..

– Но я хочу кувшинок.

– Кувшинок? – брат часто заморгал. Саша поморщилась: она-то знает, что никакие это не кувшинки, а кубышки, но ярко-желтые цветы на водной глади папа всегда называет «кувшинками», поэтому и она зовет их так. Да и брату понятнее.

– Да, кувшинок. Сплаваешь?

– Там же трава… и тина… – он замялся. Ему стало страшно: брат ненавидел плавать там, где росли колючие водоросли. Ему всегда казалось, что это ногти утопленников царапают его за ступни.

Да и в траве так легко запутаться…

– Слабо? – подначила Саша. Глупо, но сработало: по его щекам поползли рваные пятна.

– Нет! Вот еще.

Но он боялся. Страх мелькал в черных зрачках, которые на миг стали матовыми. Но всего на миг – и вот в них уже отразились солнечные блики, а брат кисло улыбнулся, будто ничего и не было.

– Нельзя же купаться, а? – сказал он, прищурившись. – А там кусты. И трава… под водой. Там, значит, можно?

– Можно, потому что мне нужны кувшинки. Сплаваешь за цветами, заодно и искупаешься. Идет?

– Идет.

Он встал, полный решимости, только руки едва заметно дрогнули. Плавал братец так себе – научился тем летом, когда папа часами стоял с ним в воде, осторожно укладывал на живот, придерживая, и показывал, как стоит выбрасывать вперед руки. Брызги, хохот и синие от холода губы – Саша плавала вокруг них и злилась.

Ее никто не учил плавать. Она всему научилась сама.

– Хорошо тебе поплавать, Валь.

Крикнула она ему в спину.

И он ушел.

Солнечный свет выжигал на раскаленном песке узоры, и Валька подпрыгивал, босой, мчался к реке со всех ног. Саша проследила за его худой фигурой, улыбаясь.

Улыбаясь…

Она легла на полотенце, прикрыла глаза. На пляже собралась куча людей: кто-то пил остуженное в реке пиво, кто-то лениво дремал на песке, кто-то выкапывал рвы у берега. Кто-то купался. Пляж до краев был забит отдыхающими, выходные ведь. Малышня визжала и брызгалась на мелководье, взрослые дядечки гребли до противоположного берега, полнотелые женщины лежали на поверхности воды, сонно поводя руками.

Кувшинки далеко, Саша прекрасно знала это. Но Валька упертый.

Раз сказал, то доплывет.

Она лениво смотрела, как муравьи у самых ее ресниц тянули по покрывалу толстый черешок. До осени еще далеко, высохших листьев на земле почти не осталось. А муравьи нашли завалявшуюся сухую веточку и тащат ее, трудяги.

Во всем мире сейчас не было дела интереснее, чем копошащиеся муравьи. Над головой шумела ива. Визжал какой-то карапуз в оранжевом жилете. Рядом с ним хохотала бледная мамочка с тугим барабаном живота.

Так легко было сделать вид, что все нормально.