Печаль моя светла

– А вы не знаете, Валентина Дмитриевна дома или куда-то ушла? – спросила Вика Марию.

– А кто ж ее знает, – ответила запыхавшаяся Маша. – Вчера вечером дома была, наш Федор Григорьевич чаевничать к ней заходил. – Она всегда называла его «наш», очевидно, в знак признательности и благодарности приютившему их одинокому старику.

– Валентина Дмитриевнааа, – закричала Вика, направляя свою звуковую волну вверх, чтобы та, обогнув ограждения, достигла-таки своего назначения. – Валентина Дмитриевна, откройте, пожалуйста.

– Пойдем, Вика, ее явно нет дома, – потянула ее за рукав Ольга Арнольдовна. – Попозже зайдем. Может это и к лучшему.

Вика и сама уже понимала, что им никто не откроет, а Валентина Дмитриевна могла уйти по делам в город или с инспекцией по участкам. Однако терять боевой настрой не хотелось, а откладывание решения этого вопроса на потом могло и вовсе привести к снятию его с повестки, поэтому она в последней надежде побарабанила ладонью по металлической поверхности калитки, которая от шлепков завибрировала, приоткрывая щель. Стало понятно, что дверь не заперта, и Вика воодушевилась.

– Так открыто же, оказывается! – воскликнула она. – Значит, Валентина Дмитриевна дома. Может, в глубь участка зашла и не слышит. – Вика осторожно шагнула во двор и стала оглядываться по сторонам. – Валентина Дмитриевна, вы где?

Маша пошла своей дорогой, а Ольга Арнольдовна зашла вслед за Викой. Председательницы нигде не наблюдалась, и они подошли ближе к дому. Входная дверь была открыта нараспашку, открывая взору две пары калош и выходные ботиночки Валентины Дмитриевны.

– Странно, судя по всему она дома, вон и обувь на месте. Почему не выходит тогда? Спит что ли? – Вика растерянно поднималась на крылечко. – Валентина Дмитриевна, вы дома?

– Пойдем отсюда, – внезапно засобиралась нахмурившаяся Ольга Арнольдовна. – Может она забыла запереть, а мы с тобой тут ходим без хозяйки. К тому же женщина она резкая, накричит и вывернет наизнанку любое безобидное действие.

– А вдруг ей плохо стало? Давайте уж проверим, раз пришли, – возразила Вика. – Мы же вдвоем здесь и ничего противозаконного не делаем.

Вика прошла внутрь, и Ольге Арнольдовне пришлось снова зайти следом за ней. После яркого уличного света разглядеть что-то в полумраке было сложно. Домик был отстроен по старинке: передняя часть пятистенка отводилась под кухоньку с небольшим оконцем, выходящим в сад, а вторая его часть исполняла роль гостиной и спальни одновременно.

– Смотрите, у нее, оказывается, печь русская есть, – отчего-то шепотом сообщила Вика и сделала еще несколько шагов вглубь передней.

Ольга Арнольдовна не ответила, оставаясь на пороге и держа приоткрытой дверь, как бы давая возможность случайным прохожим убедиться в том, что они не с дурными намерениями вошли в чужой дом в отсутствие хозяев. Глаза постепенно привыкали к полумраку, и Вика разглядела скромную обстановку. У окна стоял покрытый цветастой клеенкой столик для приготовления пищи, рядом стоял старинный дубовый комод с посудой. В закутке за печкой поместилась газовая плита и мойка. На стене висели старые выцветающие фотографии да дешевые пластиковые часы, которые грустно тикали в тишине.

Отчего-то становилось жутко, и Вика обернулась к стоящей у порога Ольге Арнольдовне, ища поддержки и одобрения. Та лишь молча покачала головой, безмолвно выражая свое неодобрение, тем не менее, не оставляя Вику одну в этом сомнительном мероприятии.

– Здесь ее нет, – снова шепотом сказала Вика. – Я загляну в спальню, и пойдем отсюда, – она осторожно потянула за ручку и медленно открыла дверь, ведущую во вторую комнату.

Спальня была гораздо светлее передней за счет больших окон, выходящих на две стороны и открытых сейчас нараспашку. У стены стояла кровать, застеленная стеганым одеялом; уложенные поверх него две перьевые подушки были накрыты вышитой крючком накидушкой, а стену украшал плюшевый ковер, изображавший насторожившегося рогатого оленя в густой непролазной чащобе. Рядом с кроватью стоял коричневый лакированный шифоньер советских времен. К дальнему от входа углу, между окон, был приставлен большой квадратный стол, щедро накрытый к чаепитию: розетки с вареньем, вазочки с конфетами, тарелочки с выпечкой и прочей снедью.

Валентина Дмитриевна сидела, облокотившись на спинку стула, и, не мигая, с упреком смотрела на вошедшую. Вика растерялась и отвела взгляд, ей стало неудобно за свое вторжение, когда человек просто решил отдохнуть и попить чаю.

– Вы извините, пожалуйста, – робко начала оправдываться Вика, – мы вам звонили и стучали, никто не вышел, а дверь оказалась открытой.

Валентина Дмитриевна не отвечала. Вика снова взглянула на нее, та продолжала смотреть с укором, не шелохнув ни пальцем и ничем иным не выражая своего участия в разговоре. Вике показалось это необычным, она решила, что нужно подойти поближе.

– Вы меня слышите? С вами все в порядке? – беспокойство нарастало с каждым шагом, подходить почему-то уже расхотелось, однако сила любопытства заставляла передвигать ноги.

Чтобы не встречаться с пристальным взором Валентины Дмитриевны, Вика отвела свой взгляд к столу и продолжала мелкими осторожными шажками продвигаться. В ее мозг уже лихорадочно лезли подозрения о самом страшном, однако некая внутренняя защита отгоняла их, пытаясь сберечь психику и не допустить шока, поэтому глаза лихорадочно вырывали отдельные картинки, отправляя в мозг любую постороннюю информацию взамен страшных предположений. Вот стоят две белые фарфоровые чашки с золотой каемкой по краю. Одна уже пустая, на дне лишь виднеются засохшие коричневые пятна. Вторая чашка, та, что стояла дальше от Валентины Дмитриевны, была наполовину заполнена уже остывшим чаем, о чем свидетельствовали перламутровые разводы на его поверхности. Розетка с вареньем была опрокинута, но варенье как будто пытались чем-то вытереть, не сделав по какой-то причине этого до конца – лужицы от его сиропа уже не было, однако малиновые потеки неряшливыми волнами виднелись на скатерти, а далее от центра стола небольшими пятнышками проложили тропинку по одному из широких подоконников.

Вика наконец достигла своей цели и, протянув руку к плечу председательницы, аккуратно потрясла за него. Валентина Дмитриевна, продолжая смотреть строгими немигающими глазами, с тихим шорохом начала медленно заваливаться на бок, а потом грузно скатилась на пол, при этом клок ее волос, очевидно зацепившийся за что-то, остался висеть на стене. Мощнейший сгусток концентрированных эмоций, постепенно собиравшихся в груди Вики этим днем, неистовым воплем вырвался наружу и разлетелся по всему дачному поселку, оповещая о случившемся несчастье.

***

– Ты, главное, не дрейфь, Надюха. Соберись, и все получится, – отдавала последние наставления Нателла. – Времена сейчас непонятные, денег нигде толком не платят. А у нас и госзаказ, и оборонка. Зарплата вовремя, премии дают, если в сроки укладываемся. Стабильность, в общем. Понимаешь?

Надя понимала. Устроиться в лабораторию редкоземельных металлов при НИИ от Мингео – шутка ли! Считай, лотерейный билет выиграла. К тому же это ее профиль, и работу свою она любила. Да и время, действительно, сейчас непонятное. На дворе девяностый год, гласности, свободы и плюрализма мнений – пруд пруди, а кушать нечего. Надя, конечно, давно подумывала пойти в челночницы. Загранки, бешеные деньги, новые возможности. Но и рисков тоже много. Вон соседка укатила за товаром месяц назад, да так и сгинула неизвестно где.

– Да ты слушаешь меня? – Нателла тормошила подругу, пока они шли по длинным коридорам НИИ.

– Слушаю, слушаю, – буркнула Надя в ответ, глазея по сторонам с неприкрытым любопытством.

– Соберись, тебе говорят. Там, где надо, тебя проверили уже, раз к последнему этапу собеседования допустили. Анкета у тебя неплохая, квалификация подходящая. Я за тебя словечко шепнула, опять же. Осталось всего ничего, ты уж постарайся, не сглупи. Начальница твоя, Валентина Дмитриевна, дама ерепенистая, с карактером. Чуть что не понравится, вмиг завернет твою кандидатуру, и ничьи уговоры не помогут.

– Как же мне с ней себя вести? – спросила Надя больше для того, чтобы показать свое участие в разговоре, а на самом деле жадно цепляя глазами все вокруг – из-за приоткрытых дверей кабинетов, мимо которых они проходили, виднелось разнообразное исследовательское оборудование, которого она до сих пор не видела, и от грандиозности воплощаемых здесь проектов захватывало дух.

– По обстоятельствам. Главное, покажи, что ты хороший исполнитель, чтобы она не решила вдруг, что ты ее подсиживать пришла. Поэтому сильно не активничай, а инициативу проявляй с осторожностью. Да, и помаду сотри, – поучала Нателла.

– Это еще зачем? – удивилась Надя и покорно потянулась за носовым платком, которым тщательно вытерла перламутровую помаду с губ.

– Потом поймешь, – подмигнула подруга и остановилась. – Ну все, дальше сама. Тебе вон в ту дверь. Надюшка, – Нателла пристально посмотрела на подругу долгим взглядом, – не подведи! Я за тебя ручалась в кадрах. Давай, ни пуха!

– К черту, – Надя тяжело вздохнула и направилась к нужной двери.

На стене висел застекленный стенд, и Надя, приостановившись напротив него, вглядывалась в свое отражение. «Неспроста Нателла велела помаду стереть, красивых, видать, там не ждут», – подумала она и слегка выдвинула вперед нижнюю челюсть, что придало ее лицу придурковатое выражение.

– Опаздываете, милочка, вы здесь уже как две минуты должны находиться, – сурово начала Валентина Дмитриевна и кивнула на электронные часы с крупными зелеными цифрами.

– Я… это… заблудилась немного, – совсем растерялась Надя и на мгновение забыла о челюсти, но вовремя спохватилась и незаметно снова выдвинула ее вперед.

Валентина Дмитриевна внимательно рассматривала вошедшую, и судя по всему, увиденным осталась довольна, так как на ее губах промелькнула едва заметная снисходительная улыбка.

– Рассказывайте, – отдала указание Валентина Дмитриевна и стала листать бумаги, лежащие перед ней на столе.

– После института меня по распределению направили… – начала робко Надя, но закончить не успела.

– Это я и без тебя в анкете прочитала, – перебила Валентина Дмитриевна. – Почему не замужем еще? Тебе ведь тридцать два года уже.

– Так собираюсь, скоро свадьба вот намечается, – соврала Надя, так как заданный вопрос прозвучал с упреком.

На самом деле никакой свадьбы не намечалось, да и кандидата на роль предстоящего мужа не было. С юности Надя мечтала, если не о принце на белом коне, то хотя бы об иностранце, который увезет ее к далекому синему морю и дивным берегам. Но так замечталась, что очнулась от своих грез лишь к тридцати. Глядь, а женихов то уже всех разобрали. Братки в кожаных куртках и норковых формовках, повсеместно кучкующиеся во дворах и перетирающие свои делишки, ее не интересовали. Ворье и жулье сплошное, думала про них она. Коммерсанты, шикарно одетые и сорящие деньгами, сами в ее сторону не смотрели, им помоложе подавай. Интеллигенты – безынициативны, работяги – не тот уровень. Вот и осталась она в девках, и надежда на семейное счастье становилась все призрачнее с каждым днем.

Чтобы не объяснять все это, пришлось соврать, к тому же Надя интуитивно почувствовала, что лучше сказать так. И, как оказалось, не прогадала. Других вопросов у Валентины Дмитриевны не нашлось.

– Что могу сказать. В целом ваша кандидатура меня устраивает, – начала Валентина Дмитриевна, и Надюшка радостно закивала, не забывая про нижнюю челюсть. – Конечно, окончательное решение я приму по ходу вашего испытательного срока. А то всяких мы тут видели, – Валентина Дмитриевна испытующим долгим взглядом сверлила свою новую сотрудницу, словно пытаясь разглядеть в ней возможные огрехи предыдущих работников.

– Я не подведу, Валентина Дмитриевна, – сдавленным от волнения голосом пролопотала Надя. – Честное слово.

– Посмотрим, насколько честным окажется твое слово. А сейчас ты должна запомнить несколько правил, – она снова посверлила Надю глазами, встала из-за стола и начала расхаживать по кабинету с заложенными за спину руками. – Наша земля богата ресурсами, возможности использования которых далеко не полностью освоены. В частности, в нашей лаборатории исследуется и анализируется группа редкоземельных металлов. Сферы их применения поистине безграничны, от вполне мирных направлений – ЭВМ, оптика, машиностроение, до военно-промышленного комплекса и области космического приборостроения. Все должно работать на благо нашей страны и на защиту нашей Родины.

Она помолчала, давая возможность Наде прочувствовать всю высоту и торжественность поставленных целей, а затем продолжила.

– В первое время ты будешь работать под крылом наставника, а затем – самостоятельно или в группе, в зависимости от полученных указаний и по мере поступления проектных заданий. Каждый сотрудник или группа работает строго над своим заданием, докладывая о своих результатах исключительно своему непосредственному руководителю или старшему группы. И ни с кем, абсолютно ни с кем – ни с коллегами из других отделов, ни с близкими или друзьями – не обсуждает ничего, что связано с нашей лабораторией. Если порученное не касается сотрудника нашей лаборатории, то и с ним обсуждать это нельзя. Соответствующие документы о неразглашении ты в отделе кадров подпишешь при оформлении, и я хочу, чтобы ты это четко усвоила раз и навсегда. Все, что ты здесь увидишь или услышишь, не должно касаться тех, кто не указан в проекте задания, над которым ты работаешь. И, разумеется, домыслы и сплетни здесь не допустимы. Еще. На работу приходить вовремя, уходить тоже. Малейшая задержка на рабочем месте по окончании рабочего дня будет расцениваться, как диверсия. Меньше безделья, больше будешь успевать в отведенное для этого время. Ты меня поняла?

Надя поспешно закивала головой, подтверждая свое безоговорочное согласие со всем сказанным. Она работала в сфере геологических изысканий не первый год и прекрасно знала, что любые исследования стараются держать в секрете до их внедрения, а то и после этого. А здесь – оборонка, космос – небывалые для нее высоты.

На столе зазвонил телефон, и Валентина Дмитриевна, подойдя к нему и сняв трубку, строго произнесла: