Зов ветра

Тетка принялась мне подробно объяснять. Я кивала головой в нужных местах, в конце ее поблагодарила, попрощалась со всей возможной душевностью, и понеслась на трамвайную остановку. Сойдя в нужном месте, заскочила в овощной магазин, купила яблок, у, сидящей рядом с магазином, бабульки купила букет темно-фиолетовых астр, и заспешила в сторону больницы. За высоким кованным забором высились могучие старые каштаны вперемешку с липами. Кое-где листва уже начала просвечивать легкой желтизной, подсвеченная лучами заходящего солнца, напоминая, что лето скоро закончится. Я сосредоточено шагала вдоль забора, пока не дошла до распахнутых ворот. Зайдя внутрь больничного парка, заспешила, по вымощенным камнем пешеходным дорожкам, ко входу в приемный покой.

Парк был уютным, с пышными клумбами пламенеющих сальвий и петуний, со скамейками, расставленными в подходящих местах, рядом с небольшими журчащими фонтанами. И само здание больницы впечатляло своей архитектурой в позднеготическом стиле со стрельчатыми окнами на башенках, стоящими по краям самого здания, с выточенными в камне узорами по карнизам. Скорее всего, это был старинный особняк, когда-то принадлежавший какой-нибудь очень богатой семье.

Но, на все эти красоты, я посмотрела мельком, озабоченная совсем другими проблемами на данный момент. Наверное, позже, я с удовольствием приду сюда и все тщательным образом осмотрю, прогуляюсь по тенистым аллеям, посижу на скамье рядом с фонтаном, полюбуюсь разноцветием клумб. А пока, я быстрым шагом проскакивала мимо всех этих красот, обеспокоенная здоровьем Флоры. Тем более, что меня грызло чувство вины за происшедшее. Если бы я не начала этот разговор, который растревожил ее память, возможно, ничего бы не случилось. Так что, выходило, что права была Татьяна Семеновна, когда сердилась на меня. И осознавать это было горько.

Но, не доходя метров сто до дверей подъезда приемного покоя, Я вдруг заметила то, что заставило меня резко притормозить, и укрыться за ближайшим кустом. Рядом с дверями, к которым я так стремилась, на стоянке, стояла уже знакомая мне черная «Волга».

Глава 11

Первой моей мыслью было: «А, эти-то, что тут забыли?!» Но, следом пришло беспокойство, что там с Флорой? То, что Крестов или Вальдис, или оба вместе (что не имело принципиального значения) приехали в больницу, потому что, кому-то из них вдруг понадобилась медицинская помощь, я не поверила ни на секунду. Значит, слежку за Флорой они продолжили, и видели, как женщину увезла «неотложка». А теперь, боятся, что старушка внезапно скончается, так и не раскрыв необходимую им тайну. О том, что подобные «посетители» не добавят Флоре Зигмундовне покоя, и, как следствие, здоровья, я не сомневалась ни на мгновение. Поэтому мое беспокойство нарастало с каждой минутой. Я заметалась за кустами, как заяц на пешеходном переходе. Что делать? Бежать к Флоре в палату, и выдворять незваных гостей? Или, отсидеться здесь в кустах, дожидаясь, пока они уйдут. Сначала, я одобрила первый вариант. И, уже, было, сделала решительно шаг, чтобы покинуть свое укрытие. Но, потом, мне в голову пришла другая мысль. Как бы, не сделать хуже. По логике вещей, они должны трястись за жизнь Флоры больше, чем родные дети, если бы у старушки таковые были. Потому что, если что, тайну она унесет с собой, и тогда придет кердык их планам. А мое появление у кровати больной, возбудит их интерес ко мне до невозможности. И если, пуще того, они решат, что я знаю что-то важное, необходимое им до зарезу, мне мало не будет. А у меня, можно сказать, на руках Пашка, теперь уже со своей Светкой. Чем не хороший рычаг для шантажа?

От подобной мысли меня бросило в жар. Хоть съезжай совсем со Светкиной квартиры, куда глаза глядят, чтобы отвести подозрения от друзей. Пока я так размышляла, сидя в кустах, двери приемного покоя растворились, и на крыльце появился Крестов, собственной персоной. Где-то недалеко за его спиной, маячил Вальдис. Ну, конечно, как же он без своего «помощника и друга»! Небось, шагу не сделает без его охраны. А то, что Вальдис являлся помимо всего прочего еще и охранником Аристарха Евгеньевича, я не сомневалась ни секунды. Стоило только посмотреть на то, как он двигается, как «ощупывает» взглядом все окружение своего хозяина, и сразу все становится ясным.

Крестов замер на мгновение на крыльце, не оборачиваясь, а только слегка повернув голову к своему помощнику, что-то тихо ему сказал. Вальдис внимательно его выслушал, кивнул, и развернувшись направился опять внутрь больницы. Что за черт!! Похоже, они намерились взять старушку под свой неусыпный и жесткий контроль. Вот же, невезуха то!! Крестов, тем временем, легко спустился по ступеням вниз, и неторопливым шагом, слегка опираясь на свою трость, направился к машине. Шофер, сидящий внутри, предупредительно выскочил, раскрывая перед ним заднюю дверь. И вскоре, машина, весьма ловко развернувшись на небольшом пятачке стоянки, выехала за ворота больничного парка.

А я опять, задумалась. Встречаться с Вальдисом у меня не было ни малейшего желания. Но, Флору навестить было просто необходимо. Тем более, после визита Крестова. Подумав несколько минут, я пришла к выводу, что это просто, можно сказать, «военная операция», при осуществлении которой, необходимо применять тактику и стратегию. Ну, что ж… Мой дед обучал меня подобным вещам с детства, играя со мной в «казаков-разбойников». Попробуем.

Для начала, следовало выяснить, где именно находится «неприятель». Я, не выбираясь из зарослей кустов, подкралась к подъезду приемного покоя, и осторожно заглянула внутрь через стекло в двери. Мой знакомец сидел напротив окошечка регистратуры с газетой в руках, изредка поглядывая на приходящих посетителей. Какая-то тетка, в этот момент выходящая из дверей, странно посмотрела на меня, и пробурчала себе что-то под нос на тему «шляются тут всякие». Я поспешно ретировалась от дверей, и осторожно стала пробираться вдоль стены здания. Где-то должен быть служебный вход. Вскоре, с торца здания такой обнаружился. Рядом в стене, на уровне земли был большой проем, закрытый деревянными, обитыми блестящей жестью, ставнями, ведущий внутрь здания, скорее всего в подвал, где должна была находиться прачечная. Потянув за ручку двери рядом с этим окном, с облегчением поняла, что дверь была не заперта. Я воровато оглянулась, и незаметной мышкой проскользнула внутрь, замерев у самого входа, настороженно прислушиваясь. Где-то, в глубине коридора, хлопнула дверь, и раздался чей-то ворчливый голос. Я застыла, боясь дышать, готовая в любой момент выскочить наружу, и, в случае чего, начать оправдываться, что, мол, заблудилась, простите, люди добрые, больше, мол, не повторится. Скандальные разборки вокруг моей персоны был совершенно ни к чему. Но, звуки стали удаляться, а вскоре совсем затихли, где-то в глубине коридора. Быстрыми, осторожными шагами, я просеменила к ближайшей двери, за которой, по моим прикидкам и должна была находиться прачечная. Приоткрыла ее и просочилась внутрь. Запах хлорки и дезинфицирующих веществ ударил в нос. Я не смогла удержаться и громко чихнула. Ничего не случилось, потолок не рухнул, суровый дворник с метлой не прибежал с криками «а ну, пошла отсюда». В общем, обошлось.

В больших коробах лежала куча белых халатов, приготовленных для стирки. Выбрав один, не очень грязный и помятый, я надела его поверх своей одежды, обмотав поясок раза на три вокруг своей талии. Халатик оказался «слегка» великоват. Но, я не собиралась на показ мод, поэтому, это не имело большого значения. Из той же кучи, извлекла белую косынку, и туго повязала на голову, спрятав под ней волосы. Но, санитарка с букетом цветов и яблоками могла вызвать вопросы. Поэтому, я покрутила головой, нашла пустое ведро, швабру, и выгребла из кучи старое полотенце, судя по пятнам соуса на нем, попавшее сюда из кухни. В ведро затолкала цветы и яблоки, затем прикрыла все это полотенцем. Так же тихонько, выскользнула из прачечной, и перевела дух.

Опустив голову, засеменила вперед по коридору, пока не наткнулась на лестницу, ведущую наверх. До первого этажа мне не попалось ни одной живой души. На лестничной клетке в проеме двери я увидела Вальдиса, продолжающего усердно читать газету, думаю, уже по второму кругу. Задерживаться, чтобы полюбоваться этой картиной, не стала. Нечего было дергать черта за усы, не ровен час, обратит внимание на «санитарку», а оно мне надо?

Беспрепятственно поднявшись на второй этаж, обнаружила на стене список отделений больницы с указанием этажей. Кардиология как раз и находилась на втором. Довольно смело, открыла дверь, ведущую в отделение, и пошла, слегка ковыляющей походкой по коридору. Никто мне вслед не вопил «держи ее!», что меня вдохновило и прибавило смелости. На посту медсестры не наблюдалось. Зато, из процедурной слышались голоса. Молодой женский голос убеждал какого-то «Николая Ивановича» перестать валять дурака и засучить рукав. Это было очень своевременно. И я, совсем расхрабрившись, просто пошла по коридору, открывая подряд все двери, и заглядывая в палаты. Наконец, в самой дальней, под номером 14, я обнаружила лежавшую на кровати Флору Зигмундовну. Вторая кровать в палате была аккуратно заправлена, что тоже меня порадовало. Чужие уши сейчас были нужны меньше всего. Тумбочка рядом с кроватью и один стул. Небольшой закуток с раковиной для умывания, вот и вся обстановка. Все белого цвета, от подоконника до двери, и даже пола, выкрашенного, почему-то, белой краской.

Дверь, когда я ее открывала слегка скрипнула и женщина на кровати открыла глаза. Флора показалась мне совсем маленькой, сухонькой старушкой. Запавшие глубоко глаза, слегка заострившийся нос, худенькие руки с, почти прозрачной кожей и синими узелками вен. Где та величавость в повороте головы, блеск глаз, которые так поразили меня при нашей первой встрече? Сердце у меня болезненно сжалось, будто она была для меня близким и дорогим человеком.

Взгляд женщины, лежащей на кровати, равнодушно мазнул по мне. Но, уже в следующее мгновение, брови ее удивленно взметнулись вверх, а глаза широко распахнулись. Безусловно, видок у меня был еще тот, нелепее и представить себе невозможно было. Замотанная в белый халат, размера на два больше, чем полагалось, косынка до самых бровей, дурацкое ведро, из которого торчали темно-фиолетовые астры, и в довершение всего, деревянная швабра в руках.

Флора попыталась приподняться на подушке, и удивленным шепотом спросила:

– Марта, это вы???

Я подскочила к кровати, помогая Флоре поудобнее усесться, облокачиваясь на подушку, и с готовностью призналась.

– Да, Флора Зигмундовна, это я… Вы не волнуйтесь. Все хорошо.

Что я при этом имела в виду, было мне самой не очень понятно. Но, я знала, больным было так принято говорить, вот я и сказала. Извлекла из ведра астры, которые совсем не пострадали от такого обращения с ними, и воткнула их в кувшин с водой, который стоял на тумбочке. Яблоки положила рядом, и уселась на стул, сложив, как примерная воспитанница детского сада, ручки на коленях.

– Как вы, Флора Зигмундовна? Что врачи говорят? – Мой собственный голос показался мне жалобным до невозможности.

Флор ласково улыбнулась.

– Все, как обычно, деточка… Годы свое берут. Да, и жизнь у меня была… В общем, все в пределах моих лет. Вот, немножко подлечусь, и снова в строй. Вы мне лучше скажите, почему в таком странном виде? Что за маскарад такой?

Я, слегка пожав плечами, почесала в задумчивости бровь и произнесла:

– Так, враги кругом. Приходится фантазировать. Вон, Крестов у вас побывал и своего «друга» оставил в приемном покое бдить. А встречаться с ним у меня не было ни малейшего желания. Вот, я и, следуя науке разведки, вынуждена была импровизировать.

Флора несколько мгновений смотрела на меня, а потом залилась тихим, почти по-девичьи, веселым, журчащим смехом. Я сидела и смущенно хлопала на нее глазами, нерешительно улыбаясь краешком губ. Женщина закончила смеяться, и вытерла краем простыни капельки слез, которые выступили у нее в уголках глаз. Потом, посмотрела на меня, и покачав головой, тихо проговорила:

– Вы знаете, Марта, вы полны сюрпризов. И это не может не радовать. Пожалуй, я бы с вами в разведку пошла.

Конечно, комплимент мне был приятен, но волновало меня две вещи, о чем я и поспешила спросить.

– Скажите, это не наш с вами разговор вызвал… – Я слегка замялась. Слова, почему-то не хотели складываться в фразы. – Я хотела спросить, не благодаря ли нашим с вами разговорам, вы оказались на больничной кровати? – Виноватым тоном закончила я.

Она слабо махнула на меня рукой.

– Нет, что вы, голубушка. Это не из-за этого. После вашего ухода позвонил этот «археолог», сказал, что я как собака на сене. Потребовал рассказать ему ТАЙНУ. Хотя, подобные звонки и повторяются, но в этот раз, я, почему-то, разволновалась больше обычного. А у меня уже был один инфаркт. Вот, Татьяна Семеновна и перестраховалась. Хотя, возможно, это и к лучшему. Полежу, подлечусь немного.

Тяжелый камень упал с моего сердца. И я, не скрывая, выдохнула с некоторым облегчением. Но, тут же, возник и второй вопрос, ответ на который, я уже, собственно, знала. Или, точнее сказать, догадывалась. Но, все равно, спросила:

– Так, Крестов к вам приходил в больницу из-за ЭТОГО?

Флора усмехнулась.

– О, если бы вы видели, какое он тут представление разыграл! Встретился с зав. отделением, выхлопотал мне, как ветерану труда, почти отдельную палату. Запугал всех медсестер и нянечек, засовывая им в карманы халатов деньги. Одним словом – цирк устроил. Решил, наверное, что я буду ему за это благодарна. Хотя, мне это все и не нужно вовсе. Я бы и в общей палате полежала прекрасно. С людьми было бы веселее. Ну, да, Господь с ним со всем. Лучше скажите, как у вас дела?

Я, смущенно улыбаясь, пролепетала:

– Какие у меня могут быть дела? Вот, на лекции хожу. А в голову ничего не идет. Все о нашем с вами разговоре думаю. – Потом, набравшись смелости, попросила. – Флора Зигмундовна, у меня к вам просьба. Зовите меня пожалуйста на «ты». По возрасту я вам во внучки гожусь.

Старушка тепло улыбнулась и кивнула головой.

– Конечно, дорогая, мне это будет даже приятно. Тем более, что в древнем арийском языке «вы» означало «тьма». Я обещала рассказать о знаке свастики, который извратили фашисты. Пожалуй, самое подлое, что они сделали. Превратив знак света в знак тьмы и бесчеловечности, и унизили этим целый мир, относящийся к Великой Северной Цивилизации. И еще не одно столетие люди будут воспринимать его именно, как зло. Но, боюсь, что нашу с тобой беседу, придется отложить ненадолго. – Она без сил откинулась на подушку, и прикрыла устало глаза.

Я, словно спохватившись, соскочила со стула, и стала извиняться.

– Простите, пожалуйста, Флора Зигмундовна, я так увлеклась всей этой историей, что не подумала совсем, что вам сейчас необходим покой.

Флора открыла глаза и с улыбкой посмотрела на меня.

– Так и должно быть, деточка. На то и молодость дается, чтобы увлекаться. У меня к тебе просьба. У меня дома кот остался один, и цветы не политы. Если для тебя не составит труда… Я живу недалеко от музея…

Я усиленно закивала головой, прикладывая при этом руки к груди, для большей убедительности. И заговорила быстро.

– Конечно, мне это будет совсем нетрудно, и даже в радость! – Я задумалась на мгновение, и спросила. – Флора, Зигмундовна, вы случайно не знаете, кто поблизости сдает комнату?

Флора посмотрела на меня с удивлением.

– А зачем тебе комната? Ты же, кажется, живешь на квартире? И если я правильно поняла, там вполне прилично и удобно.

Я слегка замялась, не зная, как правильно ей объяснить, что за стих на меня напал, сменить жилище. Начала говорить, осторожно подбирая слова.

– Понимаете, я живу с другом, мы с ним вместе приехали на учебу. Помните, мы с ним первый раз пришли к вам в музей? Он хороший человек и верный друг, но… Как бы это правильно сказать…? Он слегка…

Умная женщина продолжила за меня, скрывая улыбку в уголках глаз.