Зов ветра

Я на мгновение замерла. Мне хотелось развернуться и спросить, откуда он знает, что мы были в музее у Флоры? И что я, вообще, знаю, кто такая Флора Зигмундовна, и какое ему до всего этого есть дело!? Но, этим я бы доставила ему удовольствие. А это точно не входило в мои планы. Поэтому, я продолжила неторопливое движение вперед, будто и не слышала ничего вовсе. Далось мне это не без некоторого труда. Я шла и мысленно себя кляла на чем свет стоит. Нет, ну надо же мне было вылезти на этот бульвар в такой неподходящий момент!!

А вокруг шли люди, ехали машины, тренькал на остановках трамвай, предупреждая пешеходов о своем приближении. Порыв ветра принес с собой запах близкого моря и горьковатого вкуса полыни. Погруженная в невеселые мысли, я не заметила, как очутилась на набережной. Передо мной открылась величественная картина волнующегося моря. Молочно-бирюзовые волны накатывали на галечный берег, и с сердитым шипением отползали обратно. Малиновое солнце приседало аккуратно за горизонт, боязливо касаясь кромки воды, будто опасаясь замочить край своего великолепного алого с золотом одеяния. Небо, сливалось с линией моря, и чуть выше делилось на разноцветные полосы. Словно умелый художник выплеснул на холст свои краски. Полыхающий алый цвет отраженного солнца постепенно переходил в бледно-сиреневую полосу, и далее, бирюзово-дымчатая широкая лента вливалась в глубокий, пронзительный цвет индиго, огромного, словно опрокинутая гигантская чаша, небесного купола. Облака, подсвеченные снизу заходящим солнцем, напоминали торопящиеся стада, подгоняемые нетерпеливым пастухом-ветром со своих небесных пастбищ в неведомые далекие дали. И низко над водой, касаясь крыльями пенных гребней, с беспокойными гортанными криками, носились заполошные чайки.

Я спустилась по гранитной лестнице на пляж, встала у самой кромки мокрого галечного берега, и застыла, наслаждаясь увиденной картиной, позабыв обо всем на свете. Ветром растрепало, туго заплетенные волосы, и они, будто победное знамя, подсвеченные последними лучами заходящего солнца, развевались за моей спиной. Казалось, еще одно мгновение, я взлечу над волнами, следуя зову ветра, в голосе которого были слышны дивные песни и таинственные наговоры сурового моря. И они манили, манили меня в неведомые просторы туда, где за дальним краем вздыбленных пенных волн, укрывается малиновое солнце, опускаясь в молочно-бирюзовое море. Будто моя душа превратилась в одну из чаек, и устремилась куда-то в даль, за самый горизонт, ловя сильными крыльями морской ветер.

Осторожное покашливанье за спиной заставило меня вздрогнуть. Господи, ну неужели людям мало места?! Нет, нужно обязательно потревожить человека. Нахмурив брови, я обернулась. За моей спиной стоял Вальдис, и, непонятно чему, радостно улыбался. Глаза мои метнули молнии, и голосом, полным негодования, едва сдерживая гнев, я заговорила:

– Вы что, следите за мной???!! Или вам заняться больше нечем??!!

Он отступил от меня на один шаг, будто опасаясь, что я его могу покусать в сей же момент, и примирительно вытянул руки вперед, с легкой насмешкой в голосе, быстро заговорил:

– Тише, тише… Я уже тебя, почти, боюсь. Ну, во-первых, мы договорились, что будем на «ты», а во-вторых, ты не допускаешь мысли, что не только ты любишь любоваться закатом на морском берегу?

Я внезапно разозлилась на себя, за то, что позволила этому высокомерному индюку вывести меня из равновесия, и утратить контроль над эмоциями. Поэтому, гнев свой слегка убавила, и уже более спокойно проговорила, лишь с едва заметными ехидными интонациями.

– Я допускаю, все что угодно. Но, хочу обратить ТВОЕ внимание, что протяженность морского берега здесь весьма внушительная. Не вижу острой необходимости сбиваться всем в кучу, чтобы полюбоваться закатом.

Я развернулась, и слегка увязая во влажном песке, пошла вдоль берега. Вальдис, постояв мгновение, устремился за мной. Догнав, зашагал рядом.

– Послушай, давай мириться? Попикировались чуток, и хватит. Будем считать, что ничья. Не понимаю, чем я тебе так уж не угодил?

Я остановилась и тяжело выдохнула воздух. Посмотрела на своего навязчивого провожатого, и заговорила тоном учителя, объясняющего урок своим бестолковым ученикам.

– Ну, во-первых, угодить или не угодить ты мне никак не можешь. Я вижу тебя всего второй раз в жизни, и, очень надеюсь, что последний. А, во-вторых, у меня невольно возникает предположение, что тебе от меня что-то нужно. Иначе, любой нормальный парень на твоем месте, шел бы уже быстро и не оглядываясь в противоположную от меня сторону. Я совершенно ясно дала тебе понять, причем, не в очень вежливой форме, что не собираюсь продлевать наше знакомство. И вообще, я приехала в этот город квалификацию повышать, а не приключения себе искать. Коих точно не избежать, если свяжешься с таким парнем, как ты.

Я выдала весь монолог на одном дыхании, и замолчала. Молчал и Вальдис. Вид он имел весьма растерянный, видимо, не ожидая от меня подобной отповеди. Он смотрел на меня с таким видом, будто увидел в своей тарелке с супом живую русалку. Я не стала дожидаться, когда он опомнится, и, не оглядываясь, пошла в прежнем направлении вдоль берега. Он меня опять догнал, и приноравливаясь к моему шагу, пошел рядом. Я покосилась на него, но ничего не сказала, только головой покачала. На его лице блуждала радостная улыбка. Только вот мне, например, было совершенно неясно, что его так обрадовало. Ну, как говорится, вольному-воля, а спасенному Рай. Не могу же я его отпихивать, или начать с ним драться, в конце-то концов. Хотя, думаю, даже подобные кардинальные меры, вряд ли принесут результат. Прошагав в молчании минут пять, он заговорил.

– Я хочу пригласить тебя в ресторан.

Я опять тяжело вздохнула, и пробурчала, не замедляя своего шага:

– Я что, выгляжу голодной, или недокормленной?

На что он, тоже довольно ворчливым голосом, заметил:

– Выглядишь ты просто потрясающе. А в ресторан приглашают не только голодных или недокормленных. Могу же я просто пригласить в ресторан понравившуюся мне девушку?

Я согласно кивнула.

– Безусловно, понравившуюся – можешь. Только, я очень сильно сомневаюсь, что это я. Если бы ты увидел собственный взгляд, которым ты на меня смотришь, ты бы тоже засомневался.

Вальдис только усмехнулся. Похоже, про таких говорят: «Как с гуся вода…».

– А тебе никто не говорил, что у тебя ужасный характер? С тобой очень трудно иметь дело.

На что в ответ я хмыкнула:

– Тогда, может не стоит и напрягаться. А, посмотри, несмотря на мой скверный характер, ты, почему-то, все еще здесь. И я еще раз спрошу у тебя прямо. Что тебе от меня нужно? Только без этих твоих штучек, про «понравилась» и прочее в том же духе.

Он опять пожал плечами.

– Да, ничего мне от тебя не нужно! И, да, ты мне действительно, просто понравилась! Что в этом такого? Ты что, не можешь понравиться парню?

Я посмотрела на него с легким прищуром, окинув с ног до головы.

– Такому, как ты, нет, не могу. – И зашагала к лестнице, ведущей с пляжа на набережную, закованную в темный гранит.

Он аж руками всплеснул, и с отчаяньем выпалил:

– Да, что со мной не так?! Чем я тебе не угодил то?!

Я отвечать не стала. Просто вздохнула тяжело. Он был так убедителен, и выглядел таким искренним, что, не будь этой фразы, по поводу привета Флоре Зигмундовне, я бы, наверное, поверила. Но, фраза была, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Как говорится, слово – не воробей…

Мы вместе с ним поднялись по лестнице на набережную. Я потопала немного по асфальту, стряхивая с туфель налипший песок. Потом ласково посмотрела на Вальдиса, и произнесла заключительную речь.

– В общем так, или ты мне говоришь честно, безо всяких «сюси-пуси», что тебе от меня надо, или мы расходимся, как в море корабли. А иначе, я начну орать на всю улицу, что меня преследует маньяк. Поверь, у меня это получится очень даже убедительно. С решением тебя не тороплю. Выбор за тобой. А пока, прощайте, сударь. Не могу сказать, что прогулка была приятной.

Я повернулась спиной к нахмурившемуся Вальдису, и быстро зашагала в сторону дома. Сумерки спустились как-то неожиданно, окутывая город невесомым фиолетовым покровом, приглушая все звуки. Зажглись фонари, будто волшебные золотые яблоки, подвешенные на кованых, покрытыми замысловатыми узорами, столбах. На старой ратуше стали бить часы, напоминая людям о быстротечности времени.

Глава 8

Я шла быстрым шагом по бульвару в направлении дома, и предавалась размышлениям. То, что мы были в музее, исключая меня, знали только еще три человека. Наша квартирная хозяйка, Пашка и сама Флора. То, что кто-то из них кинулся звонить Крестову о нашем посещении музея, я не верила. Да, и возможности такой у них не было. Телефон был только в музее. Но, то, что Флора сама позвонила Крестову, после всего того, что мы узнали об их непростых, мягко говоря, отношениях, в такое я тоже поверить не могла. Да, и повод весьма и весьма незначительный. Кто мы такие, черт возьми, чтобы о каждом нашем шаге сообщать вообще кому бы то ни было!? Но факт оставался фактом, откуда-то Крестов об этом узнал! И какой отсюда следует вывод? Вывод был только один. По указанию Крестова «помощник и друг» Вальдис следил за самой Флорой, то есть, за музеем. А мы в поле его зрения попали случайно, только по той причине, что сами туда заявились.

Так, с этим, вроде бы, все ясно. Теперь возникает другой вопрос. А на кой, я дико извиняюсь, они устроили эту слежку? Если Светка рассказала нам историю отношений Флоры и Крестова безо всяких преувеличений, то значит, Аристарху Евгеньевичу что-то нужно было позарез от старушки, чего он не получил в самый первый раз, когда спер архивы ее мужа. Но, тогда, казалось, чего же проще, тряхануть бабульку как следует, она и отдаст искомое. Если то, что Светка рассказывала о «стиле» жизни Креста правда, то для него это не проблема. Но, он этого не делает. Значит, что? Значит, что это не вещь, и что это что-то находится в голове у Флоры Зигмундовны. Скорее всего, это какие-то знания, которые бабулька с таким характером и под пытками, из одного только упрямства, не выдаст.

От подобных логических заключений мне аж плохо стало. И я, увидев в досягаемой близости скамейку, плюхнулась на нее. Вот откуда такой интерес к моей особе у этого Вальдиса-Вовы!! Они увидели, что мы были в музее, и решили, что мы можем втереться в доверие к старушке и та, расчувствовавшись выдаст нам то, что так необходимо Крестову. От своих мыслей мне даже стало жарко. Хотя с моря тянуло довольно прохладным ветром. Вот это я и называю, вляпаться!! «Подожди, подожди…» – Отдернула я сама себя. Может все совсем не так. Может я просто все придумала сама и сама же себя напугала. Как в том детском стишке: «это бяка-закаляка, я ее боюсь…» Надо бы все как следует еще раз обдумать. Эх, поговорить бы с кем, посоветоваться. Был бы мой дед сейчас рядом! Но, деда не было. Значит, придется выпутываться самой.

О том, чтобы рассказать обо всем Пашке, мне и в голову не приходило. С его то слабым языком, только тайные проекты доверять. Ведь, обязательно где-нибудь и кому-нибудь, что-нибудь, да брякнет. А потом, в случае чего, я же за него отвечаю. Так сказать, мы в ответе за тех, кого приручили. О том, в каком таком «случае чего» я и думать даже не смела. Но, предусмотреть возможные слабые места в обороне, была просто обязана. И еще, старушку надо бы предупредить. Это обязательно. И тут, мне в голову пришла гениальная мысль (Это я так решила, что она гениальная. А на самом деле…). А что, если всеми своими выводами и домыслами поделиться с Флорой? Почему нет? Тетка она порядочная, насколько я успела понять, тем более что ее это все касается напрямую. Самое смешное было то, что мысли, просто держаться подальше от этого музея, у меня не возникло. А потом, я понимала, что если такой тип, как Крестов во что-то вцепится, то уж наверняка, не выпустит. Такие люди умели «убеждать». Значит, надо делать вид, что все идет по их плану. Вот, только бы еще знать эти самые планы. О том, чтобы как-то их выведать у Вальдиса-Вовы, и речи не было. Чувствовалось, что ребятишки уж очень хорошо поднаторели во всяких скверных операциях и интригах. Так что, мне с моим жалким опытом туда и соваться не стоило. Не та «весовая категория». Из всей создавшейся ситуации, радовало только одно, я трезво оценивала свои силы, и это немного успокаивало. Значит, глупостей наделаю по минимуму. Хотя, кто бы мог сказать, где этот самый «минимум», а где «максимум».

Посидев еще немного на скамейке, я стала замерзать. Сказывалась близость моря. Приятный теплый ветерок днем, превратился в довольно холодный, пронизывающий до костей ветер, ночью. Зябко поежившись, я потрусила к дому. Проблемы, проблемами, а завтра рано вставать на лекции. Пока добиралась до дому, совершенно уверилась в том, что, идея, рассказать все Флоре Зигмундовне, самая простая и надежная. Глядишь, вместе чего-нибудь и удумаем. Пашку, конечно, посвящать во все это не буду, от греха, как говорится, подальше. Нет, я в друге не сомневалась! Пашка был верным и преданным товарищем. Но, были у него, я бы мягко выразилась, особенности характера. С такими «особенностями» нечего было и соваться во всякие авантюры и тайны. А потом, я хорошо помнила поездку в поезде, и как на него влияет Аристарх Евгеньевич, прямо, как удав на кролика. Так что, нечего судьбу искушать. То, что меня саму все эти события притягивали прямо-таки, как магнитом, я предпочитала не думать. Что поделаешь, характер такой. А против характера, как говорится, не попрешь, и себя не изменишь. Так что, не стоило и заморачиваться на этот счет. С этими мыслями я незаметно добралась до дома. Когда входила в подъезд, мне показалось, или действительно, за углом мелькнул черный бок «Волги». Я пожала плечами. Ну, хочется парню в шпионов поиграть, пусть играет. У каждого свои слабости.

Дома я застала умильную картину, от которой, честно говоря, я слегка оторопела. Пашка, который, как я доподлинно знала, и молоток то в руках вряд ли когда-нибудь держал в своей жизни, стоял на табуретке, которую взгромоздили на письменный стол, и высунув язык от усердия, сверлил дырки в стене под карниз, который стоял прислоненный к подоконнику рядом. А Светка, пыталась при этом держать его за ноги, вцепившись в брючину, с умилением и восторгом смотрела снизу вверх на новоявленного строителя. О том, что такой способ «держания», мягко говоря, мало эффективен, я уже даже и не говорила. Вид при этом оба имели вполне довольный. Я замерла на пороге, и стояла, широко распахнув глаза, глядела с удивлением, граничащим с испугом, на все это представление. Даже, на мгновение забыв о серьезных проблемах, которые так осязаемо уже маячили совсем рядом в виде черной «Волги» за углом.

Тем временем, Пашка закончил сверлить, с деловитым видом, почти профессионально, забил дюбель, и принялся вкручивать шуруп. Закончил эту процедуру, к моему удивлению, весьма быстро и, я бы сказала, ловко. Светка отцепилась от его штанов, и подала ему карниз. Пашка его водрузил на место, и стал несколько неуклюже сползать с табуретки. А я, стоя в дверях, захлопала в ладоши. Оба от неожиданности вздрогнули, при этом, мой друг, чуть не бухнулся со стола, на который уже успел твердо встать двумя ногами.

– Браво!!! Пашка, вот уж не думала, что ты на такое способен… Гений он и есть гений во всем!! – И я опять захлопала в ладоши с самым искренним восхищением.

Светка, почему-то смутилась, хотя, похвалы я расточала своему другу, а вовсе не ей. Да, и Пашку мое появление почему-то тоже смутило. И у меня, глядя на их смущенные, залитые румянцем лица, промелькнула даже мысль, а не нашли ли они друг друга. Это было бы здорово! Я бы искренне порадовалась за друга. А Светка нарушила затянувшуюся паузу и залепетала:

– О, Марта… Мы и не слышали, как ты пришла. А Павличек мне вот карниз вешал. Сама понимаешь, в доме без мужских рук никак. – И улыбнулась зазывно «Павличку».

Я мысленно присвистнула. Во, как!! Он уже и «Павличек». Да, чувствовалось, что ребята тут без меня времени зря не тратили. Я ни разу не слышала, чтобы моего друга кто-то так называл, «Павличек». Даже его мама, очень трепетно относившаяся к своему сыну, и та, называла его ласково «Павлик». Поэтому, услышав из уст, практически, постороннего человека «Павличек», я слегка пришла в замешательство, а Пашка даже с удивлением посмотрел на свои руки. Но, комплимент ему понравился, и он тут же расплылся в победной улыбке. Его сияющие глаза, будто говорили: «Смотри… И мы могём!!» А Светка продолжила ворковать:

– Мы с Павличком и ужин приготовили. Ты, наверное, голодная. Пойдемте в кухню. – Пашка устремился вслед за Светкой. Она обернулась к нему, и довольно строгим голосом проговорила: – Павличек, иди в ванную и вымой руки!

Пашка слегка притормозил, улыбка сползла с его лица, и он покорно поплелся в ванную. В ответ на его жалобный взгляд, который он бросил на меня, перед тем как открыть двери в ванную комнату, я философски пожала плечами. Ну, мужчинам тоже твердая рука не помешает.

За ужином я в основном молчала, и слушала Светкино щебетание. О своей «прогулке» я решила никому не говорить. А то, начнут тут кудахтать. Эмоций будет много, а толку все равно никакого. Так зачем людей тревожить, когда у них, похоже, начинается роман. К тому же, я считала, что приключение будет опасным. А подвергать опасности своих друзей я не хотела.