Кто скажет мне слова любви…

А ведь и правда, выкопает. Всё! Безжалостно отсекая корни, выдирая с мясом и бросая на землю – беззащитные молоденькие деревца, в которых осталась часть её души. Тася представила… и содрогнулась.

– Оль, ты чего? Я же вам всё давала, что просили – и клубнику, и малину, и розы. А иргу Михалыч в прошлом году выкопал, два деревца.

– Ну, выкопал. А она засохла.

– Так и эта засохнет. За ней ухаживать надо, поливать надо! И не в глину сажать!

– А вот скажи ему! Я всю неделю в Москве, а он в обнимку с бутылкой, думает, я не знаю ничего… Будет он поливать, как же!

– Тогда зачем просишь?

– Ну… может, примется. Может, дожди пойдут…

– Нет. Выкапывать ничего не буду, – твёрдо сказала Тася. – Где росло, там и будет расти. У новой хозяйки дом был в деревне, она умеет… Она и участок из-за сада купила, ей сад наш понравился. Она за ним ухаживать будет, поливать, рыхлить, стволы белить… У вас вон – не белены, который год. А у неё руки деревенские, заботливые, хоть душа моя спокойна будет! – Тася подняла глаза и встретила злобный взгляд.

– Пожалела – сад свой. А соседей, значит, не хочешь жалеть… Не ожидала от тебя.

И соседка ушла. Даже «до свиданья» не сказала. Обиделась. Тася тоже обиделась. Да пошло оно всё!..

Доверенность на продажу участка полагалось оформлять у нотариуса. У председательши был «свой», знакомый нотариус, к нему и поехала Тася. Она стояла на платформе – ждала электричку на Москву. На душе было муторно: она впервые испытывала чувство, о котором принято говорить «на душе кошки скребут». И ни кого не хотела видеть. Приедет к нотариусу, напишет – что от неё требуется, и уедет домой.

Подошла электричка, Тася вошла в тамбур и оказалась лицом к лицу с Павлом. Машинально кивнула ему и хотела пройти в вагон, но Павел взял её за руку и не отпускал, и задавал идиотские вопросы, какие задают при встрече с бывшими знакомыми, давно исключенными из разряда знакомых и зачисленными в разряд бывших.

– Ну, как ты? Как живёшь-то? Замуж-то не вышла ещё? Или вышла?

– За кого? Ты же мне не предлагал, – пошла напролом Тася. Ей уже опостылела Пашина подчёркнутая вежливость, за которой угадывался обман.

– А я женат! – радостно объявил Павел, и Тася вдруг поняла, что ускользало от неё раньше: Пашино равнодушие, нерешительность и та дистанция, которую он с ней всё время держал – а она-то, дурочка, ждала…

– Ты её и раньше знал, до меня? – спросила Тася, и Павел кивнул, подтверждая.

– Ты уже тогда был женат? Да? – И вновь – молчаливый кивок.

– Зачем же ты со мной … на лыжах катался? Звонил мне… Зачем?

– Мы разводиться хотели, – бухнул Павел.

– А потом передумали и помирились. Мама заставила? – Павел молчал. Тася угадала верно.

– И на Селигер поэтому не поехал? Ты ведь с ней собирался в отпуск…

– Да, мы каждый год в Анапу ездили, комнату снимали, – оживился Павел. – Там здорово. И море близко!

– А со мной зачем встречался? Помнишь, под новый год к нам заявился, с цветами. А потом сбежал к племянникам. Зачем?

– Так… – растерялся Павел. – Нравилась ты мне.

Тасю больно укололо , что Павел говорил о ней в прошедшем времени. Словно она жила когда-то, а сейчас её нет. Для Павла – её больше нет.

– Ну… Я рада, что у тебя всё хорошо. А дети есть у вас? – через силу улыбнулась Тася, которой хотелось только одного: прыгнуть с поезда. Нажать на стоп-кран, отжать двери и прыгнуть.

– Сынишке восемь лет, – с гордостью сказал Павел и тут же поправил сам себя. – Это её сын. Отец подарки ему возит, игрушки. И деньги привозит. Он в фирме работает – крутой, из-за границы не вылезает, вот оттуда и привозит всё… Игрушками ребёнка покупает! Ничего, Славик ко мне привыкнет, мы с ним все время вместе, а отца он почти не видит.

– Не привыкнет, – сказала Тася. – У него есть папа и мама, а ты никто. Нянька.

– Это ты нарочно говоришь, – обиделся Павел. – Славик маленький ещё, вот вырастет и поймёт, кто ему папа, а кто… Мы в морской бой играем, и в шахматы, и сказки вместе читаем. Он меня «дядя Паша» зовёт. Привыкнет и будет папой называть!

«Думаешь, он любить тебя будет? Вырастет – и поймёт, кто есть кто, а не поймёт, так мать объяснит» – хотелось сказать Тасе, но она не сказала, пожалела. Медведь-пестун, вечно чужих нянчит, а своих так и нет… А если бы были, то им бы повезло: Пашка был бы самым лучшим в мире отцом – заботливым и любящим. Тася вышла на первой же остановке. Павел крикнул вслед: «Ещё увидимся!»

«Зачем? – устало подумала Тася. – Мы никогда не увидимся».

Но судьба распорядилась иначе. Через пять лет в тасиной квартире раздался телефонный звонок.

– Тася, это я, Павел. Тут такое дело… Надо встретиться. Поговорить.

– Ну, говори. Я слушаю.

– Нет, по телефону не получится. Давай встретимся где-нибудь… Где скажешь.

Было в его голосе что-то такое, что она не стала возражать.

Павел вознамерился было приехать к Тасе домой, но она перенесла встречу на нейтральную территорию супермаркета, недавно открывшегося на Ярославском шоссе. Поскольку на улице стоять было холодно.

Павел пришёл раньше. Стоял у входа в супермаркет, понуро опустив голову, и у Таси защемило сердце. В косо летящем сквозь серые сумерки дожде Павел показался ей таким, каким она увидела его впервые – молодым, широкоплечим, импозантным. Тогда они впервые увидели друг друга – и полюбили сразу и безоглядно. Такое не скроешь и не изобразишь.

Что же случилось с ними?

Тася вспомнила, как когда-то ждала его звонков и радовалась как девчонка – каждой встрече! И завидовала самой себе. А потом он ей попросту надоел. Тасе было с ним невыносимо скучно, и в отпуск он с ней не поехал, а она так надеялась! И замуж её не позвал, а ведь ухаживал… Старомодно, как в романах Эмилии Бронтэ. Даже руки к ней не протянул ни разу.

Тасе такое ухаживание не нравилось. Кому рассказать – не поверят. Она и не рассказывала… Ухаживал-обхаживал, цветы дарил, по театрам водил. А потом женился на другой. Сказал – ещё увидимся, и через пять лет позвонил. Увиделись. Что ему от неё надо? Опять разводиться собрался?

– Ну, как ты? Как жизнь? – жизнерадостно приветствовал её Павел. – Ты не меняешься совсем, всё такая же, как тогда, в лесу…

Что это? Мысли он читает, что ли? Или они думают об одном и том же, как тогда, в лесу…

– Не начинай, – остановила его Тася. – Ты поговорить хотел. Говори. Что у тебя случилось?

Павел хотел ответить, но у него «повело» лицо, затряслись губы. Он отвернулся, и Тася поняла, что ему плохо. Очень плохо. А он из последних сил старается держаться, и улыбается – из последних сил.

На них смотрели.

Тася взяла Павла за руку и вывела из магазина. Он шёл покорно, как ребёнок уцепившись за её руку. Тася подставила лицо дождю, и теперь было не разглядеть, слёзы блестят на её щеках, или это просто дождь… Просто дождь…

Павел молчал. Тася его не торопила. Так они и стояли под дождём, и нечего было сказать друг другу. Что же случилось с ними, почему у них так получилось, или не получилось, и теперь уже вряд ли получится…

«Может, я сама виновата? Оттолкнула от себя хорошего, в общем-то, парня, чуть не в лицо ему сказала, что он мне надоел. Но ведь и правда надоел! – лихорадочно думала Тася. – Да что ж тут думать-то, пять лет прошло! А погодка… Холод, ветер и снег с дождём, из дома выходить не хочется. Так почему он сейчас не дома, почему – с ней? Наверное, его обидела та, другая. Очень сильно обидела. И он пришёл к Тасе за утешением. – Нет, это полный бред..

Что же могло такое случиться, что он о ней вспомнил?